Подсолнухи

      Бывают в жизни моменты, когда даже самый умный, самый успешный человек чувствует, как всё падает из его рук, земля уходит из-под ног. Он просто падает в какую-то бесконечную пропасть, полную отчаяния и безнадежности. Так и я, будучи одним из ведущих художников страны столкнулся с этой, так сказать, бедой... - Чего такой угрюмый?       О, она была прекрасна. Каждый раз, когда я видел ее, она будто светилась мягким желтовато-охровым огоньком. Она была ветром, таким сладким, манящим дуновением. Никогда не мог уловить ее, как бы ни пытался. Тянул руку, а она, как шелк, выскальзывала из рук со звонким смехом. Мне ее было не понять. Эти детские, страшно редкие фиалковые глаза видели что-то, чего мне не удавалось увидеть. Знаете, а ведь она рисовала подсолнухи: маленькие, большие, по одному или несколько. Только их и ничего больше, но это было величайшим искусством. Она была расточительна! Эти картины можно было продать за миллионы! Но она!.. Бывало, она приходила ко мне в своем простом, ситцевом голубеньком платьишке, садилась в кресло, поджав ноги и обняв колени, смотрела по долгу то на меня, то в открытое окно, выходящее на весенний сад и молчала. Я ненавидел ее. - Меньше знаешь, крепче спишь... - процедил я сквозь зубы. - Любопытство не порок!       В моем доме всегда царила зима. Не интерьер ветхой серой комнатушки художника, атмосфера в ней покрывала льдом все вокруг. Но когда она ступала на порог, не поверите, но на моем подоконнике распускался цветок....не припомню уже его названия... - Осточертело мне всё. Никто из этих глупцов не хочет выставлять мои картины, не говоря уже о продаже. Скоро мне не то что на краски, на хлеб не будет хватать денег! Высокое искусство им подавай! А чем это не высокое искусство?! Отвечай! - одна из картин, стоящая по правую сторону, полетела прямо в стену, где стояла она. Осколки древесины чудом не попали в нее. Но та даже и бровью не повела, она лишь внимательно слушала, уголки ее губ, некрасивых и немного вдавленных, были приподняты, а эти глаза... смотрели точно в мои. И ни слова. А я все продолжал. - Откуда, ну откуда в тебе вся эта гениальность! Они бегают за тобой, как голодные псины, а что делаешь ты?! Отказываешь им! Что ты за человек такой, еще и смеешь приходить сюда. А-а, тебе нравится смотреть на мои мучения, верно?! Что, нет? Так давай, поделись со мной своим талантом, уж мне то он понужнее будет!       На секунду мне показалось, что все-таки ее задели мои слова. Она потуже затянула на шее свой алый платок и ушла в какой-то таинственной для меня задумчивости. - Так бы сразу...       Я обессилено бросил себя в кресло, закрыв глаза рукой. Видимо я заснул, раз мне приснился столь страшный сон...       Она вернулась. Казалось, что она чем-то встревожена, даже слегка напряжена. Ее круглые маленькие плечи чуть подрагивали, вечно вздернутый покрытый веснушками нос был опущен, а взгляд, ее чистый и наивный взгляд, устремлен в пол, будто стараясь что-то найти. В ее тоненьких ручках был зажат небольшой сундучок. Она так старательно его сжимала, как бы боясь уронить. Наконец она приблизилась своими крохотными шажками к моему столу и поставила его. Как только он исчез из ее рук, что-то резко переменилось. Она выпрямилась, став даже немножко выше. Глаза стали опять ясные и всё ее лицо теперь уже источало уверенность. Она приняла для себя какое-то невиданно важное решение. - И что это? - Подарок. - Улыбка вновь решила доставать меня. - И что в нём? - А ты открой и узнаешь.       Ну а что мне еще оставалось делать? Она следила за каждым моим движением, убрав свои ручки за спину. Крышка открылась. На дне, в уголке покоилось что-то одновременно влекущее и отталкивающее. Это что-то словно было живым. Почти каждую секунду оно-то увеличивалось, разгораясь ярким пламенем, то уменьшалось, потухая и темнея. Мои глаза расширились от ужаса, в груди всё сжалось от осознания того, что это был за предмет. - Я думаю, что ты уже догадался. Это мое сердце... - сказала она так беззаботно. - Это что, розыгрыш? Решила добить меня? - шевелил я еле синеющими губами. - Нет. Это и есть мой секрет, только никому о нем не рассказывай. - И что мне с ним делать? - уже чуть не шептал я. - Ты сам поймешь.       С этими словами она ушла в тускло освещенный одиноким фонарем проход.       Я тупо смотрел на этот сундук должно быть всю ночь, потому что время для меня перестало существовать. Всё что я мог, это думать о содержимом сундука. Очнулся я лишь под утро от страшного голода и усталости. Выпив стакан воды и освежив разум, я впал в какую-то непонятную истерику. Несколько минут я долго и с надрывом смеялся, после зарыдал, бросив стакан в угол. Вот я уже был у стола и стоял прямо над ее слабо пульсирующим сердцем. - А с чем чёрт не шутит!       И я съел его. Проглотил. Поглотил ее трепещущее сердечко. Вдруг стало невыносимо больно, мое тело просто свалилось на пол в конвульсиях, пальцы хотели разорвать грудную клетку, впиваясь в ребра. Я отключился.       Спустя месяц у меня была уже собственная выставка в крупной художественной галерее. Была даже пара сделок заграницей. Смело можно сказать, что дела мои пошли в гору. Она же больше ко мне не приходила...       Я бывал пару раз в ее квартире. Вечно неубранная, со своеобразной мебелью, что вообще не было характерно для молодой зрелой женщины. Она была совсем другой. Знакомый звонок попытался разорвать мои барабанные перепонки. Из-за входной двери показалась небольшая фигура старушки. Тут я услышал, наверное, самое страшное за всю свою жизнь. - Нет ее, умерла. - Сказала она как само собой разумеющееся. - Как? Почему? - Не знаю, говорят инсульт, хотя оно и странно, девка-то молодая была. - До свидания...       Удар. В груди что-то начало биться часто, так часто, что могло с легкостью выпрыгнуть, а потом резко остановилось. И пустота. Неужели я виноват?.. Не ты, сказала бы она. Я бесцельно шел среди памятников, надгробий и мраморных, и железных, с оградой, без нее. Я блуждал с бесцельным взглядом по натоптанной, устланной еще не растаявшим снегом тропе. Я не сразу узнал, что она спит здесь. Не было ни имени, ни фотографии на чуть покосившемся деревянном кресте, неаккуратно закопанном в землю. Я упал на колени и прикоснулся к теплой могильной земле. Мне казалось, что ко мне тянется эта белая маленькая ручка, улыбка греет меня. Я зарыдал, в голос, не стыдясь своих слез.       Я сижу и пью дорогой скотч со льдом, смотря в широко распаханное окно. Комнату заполнило солнцем. Знаете, в моем саду вырос подсолнух. Большой и яркий. Я подарю его ей, как только он наберет еще больше цвета. Любимой ее золотой цветок.