Воспоминания

Утро. На глаза падали яркие лучики солнца. Еле разлепив мокрые ресницы, мальчик увидел белый, хорошо отштукатуренный потолок. На нем можно было разглядеть мелкие трещинки, которые складывались в причудливые узоры. Посмотрев несколько минут в потолок, парень перевел взгляд на стены. Холодные, выкрашенные светло-зеленой и уже облупившейся краской, они даже выглядели холодными. Попытка повернуть голову отозвалась резкой болью в затылке. На минуту перед глазами все поплыло, танцуя и кружась в хороводе. Когда, наконец, потолок вернулся на свое место, парень смог разглядеть то, что стояло рядом с его кроватью. На небольшой белой тумбочке был только большой стакан с водой и какие-то бумаги. Сама комната оказалась довольно маленькой, в ней умещались только кровать, одно кресло и круглый маленький столик. В дверь постучали мелкой прерывистой дробью, и петли скрипнули. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла женщина лет сорока, она несла тарелку с какой-то жижей. Скорее всего, здесь это называют кашей. На вошедшей был большой белый халат, походивший на те, которые носят медсестры в поликлиниках. В больнице? Медсестра, как он для себя решил, молча поставила еду на тумбочку и вручила Киду таблетку. Подав стакан, она так же безмолвно удалилась. Мальчик попытался сесть, но голова снова закружилось, и уже все тело отдалось болью. Пришлось пить так, проливая на себя живительную влагу. Минут через двадцать начала действовать таблетка. Тело становилось легче и послушнее, в голове рассеивался туман, ранее уберегавший от воспоминаний. Движения перестали вызывать такие сильные головокружения, позволяя подняться. Для проверки парень просто повернул голову. Ничего не произошло, потолок остался сверху, пол снизу. Приподнявшись на локтях, парень аккуратно сел. Бережно положив руки на колени, он ахнул. Сил на более эмоциональное удивление пока просто небыло. Все его руки были покрыты синяками и ссадинами. Начиная от синеющих браслетов на запястьях и хаотично разбросанных синяков, заканчивая в кровь стертыми локтями и ладонями. Пальцы подростка невесомо скользили по всем отметинам, заставляя мозг лихорадочно вспоминать. Его держали. Его держали двое, это вспомнилось так отчетливо, что он на миг почувствовал эти холодные и грубые прикосновения. Поспешив откинуть одеяло, Кид обнаружил свое не менее измученное тело. Хотелось спрятаться. Под кровать, под одеяло, туда, где никто не найдет, где не догонят назойливые воспоминания. Они лезли как тараканы, заставляя вспоминать все более отвратительные подробности. В то утро все начиналось как всегда. За ним зашел друг, они дошли до школы, как всегда, вместе смеясь и болтая о всякой чепухе. КАК ВСЕГДА. Все было слишком «как всегда». В школе ничего не происходило, даже к доске ни разу не вызвали. На школьном собрании ему что-то поручили. Что? Он не помнил, но это сейчас было не важно. После школы Кид сразу пошел домой и уселся за книги. Он был не из спортивных парней, занимающих все свое время секциями. Скорее наоборот, физическая нагрузка быстро утомляла его, не принося удовольствия. Поэтому он нередко запирался у себя в комнате. Выходил парень лишь в школу или вечером, чтобы прогуляться в темноте. В тот день Кид вышел в ночь, накинув легкую кожаную куртку. Он собирался пройтись по набережной, а чтобы сократить путь, пошел дворами… Парень сидел на узкой больничной кушетке, обхватив голову руками, подтянув к груди колени и еле сдерживая беззвучные слезы. Его била мелкая дрожь. Если бы он мог остановить эти воспоминания. Если бы они не лезли так настойчиво к нему в голову… Если бы… Свернув в знакомые дворы, Кид уверенно направился к шуму улицы. Повернуть направо, потом прямо, мимо черных ходов самых разнообразных заведений, снова направо. В конце переулка замаячили фары машин, оставалось не больше десяти метров, когда перед ним выросла непонятная темная фигура. Он сделал шаг в сторону, но дорогу ему загородили. Все так же не поднимая головы, парень попробовал извиниться, но услышал лишь грубый смех в ответ. И, хотя в комнате было довольно тепло, парня опять пробил озноб. Хотелось вновь забраться под теплое одеяло, согреться, и просто подождать врача, пока ему принесут еще воды, возможно, на этот раз со снотворным. Только вот… холодом веяло не из окна, и одеяло его не спасет. Промозглая сырость врывалась в осеннее утро из вчерашней ночи. В коридоре слышались чьи-то голоса и тяжелые шаги, медленно приближавшиеся к холодной металлической двери. Забитым и испуганным взглядом парень смотрел на дверь, которая вот-вот грозила открыться. Никого не хотелось пускать, даже видеть. Казалось, что они прочитают его эмоции, услышат страшные воспоминания, противным шепотком шелестящие в голове, узнают всю эту грязь. Петли жалобно скрипнули. На этот раз не было нетерпеливой дроби, посетитель просто зашел, не извещая о себе. Кид так и сидел, поджав колени к груди и обхватив их тонкими ручками, а кадык нервно подрагивал от частых сглатываний. Его очень удивил неожиданный и неизвестный посетитель, севший в то самое кресло, одиноко стоявшее у столика. Невольно сжимаясь от внимательного, изучающего взгляда, юноша робко потянул на себя край одеяла. А неизвестный уверенным шагом направился к креслу и беззвучно в него опустился. Даже потертая ткань болотного цвета не скрипнула, прогибаясь под ним. Этот странного вида мужчина достал планшет для записей, остро заточенный карандаш, на столик выложил стирательную резинку и точилку. В его действиях была некая размеренность и спокойствие, от чего они выглядели еще безумнее. Ни слова не произнося, не объясняя своего поведения, мужчина, которому от силы можно было дать лет тридцать, принялся царапать бумагу карандашом. Посетитель то долго вглядывался в мальчишку, от чего становилось не по себе, то быстро-быстро начинал водить карандашом по бумаге. Он морщился, вздыхал, но продолжал заниматься своим делом. За время его прибывания, стерка значительно уменьшилась в размере, а сам мальчик даже не пошевелился. Все эти... минуты? часы? Он сидел, будто зачарованный, даже мысли сбежали, словно пугливые грязные крысы, прячась от посторонних. Так же молча, как и пришел, неизвестный собрал свои вещи и, поднявшись на ноги, вышел из комнаты. Лишь раздался приглушенный щелчок двери, Кида снова отпустило. В висках снова застучало, а мысли смешались. Сотня вопросов кружилась в голове. Кто это? Что он здесь делает?.. Кида тревожило многое, но он чувствовал приближение спасительного забытья. Голова уже начинала тяжелеть, а мысли становились ленивее. Движения стали отзываться болью, все еще терпимой, но довольно неприятной. Опустившись на подушку и прикрыв глаза, парень судорожно цеплялся за ускользающее сознание. Действие таблетки проходило, и мысли увязали в тумане, становясь менее связными. Перед глазами плясали багровые круги, уже сквозь полудрему он слышал кудахтанье медсестры. Все становилось таким далеким и неважным, теряло смысл в вязком тумане…