Тёплый снег

Весеннее небо напоминало опрокинутую глубокую чашу — тёмно-синее в зените и бледно-лазурное, с оттенком бирюзы, у горизонта, где оно смыкалось с морем. Жёлтые солнечные лучи щедро одаривали веснушками, плавили подаваемое в летних кафе мороженое в вазочках и ломкими бликами отскакивали от поверхности моря, умножаясь в стёклах торговых центров, зеркалах пролетающих по улицам автомобилей и брызгах воды в фонтанах, над которыми повисали почти невидимые радуги. Над городом порхал снег. Слабый порывистый ветерок подхватывал сахарно блестящие, как сладкая вата, снежинки, увлекал их за собой и отпускал, вволю наигравшись, после чего они тонкой шалью из ангорской шерсти устилали тротуары и набережные, сбиваясь в пушистые невесомые комки. Один из таких комков и поддел ногой Гарри. Белоснежный шар распался на сотни мягких пушинок, взлетевших в воздух и снова подхваченных ветром. Они скрутились в спираль крошечного вихря, путаясь в тёмных вьющихся волосах спутницы МакДауэлла и прилипая к одежде. — Гарри… — с робкой укоризной проговорила Шерри, неловко отмахиваясь от тополиного пуха, морщась, чтобы не чихнуть, и поправляя соломенную шляпку. — Да брось! — слегка натянуто рассмеялся он и, довольно беззастенчиво пользуясь тем, что она отвлеклась, по-воровски ловким и нахальным движением переместил руку с локтя на талию девушки. Однако пока он не осмеливался пойти дальше и собственнически прижать Шерри к себе, как поступил бы с любой другой на её месте, хотя это их свидание не было первым. Шерри не относилась к числу подружек Гарри на один вечер. Во-первых, она принадлежала к известной и, как бы странно это ни прозвучало, уважаемой в Синдикате семье. Во-вторых, обидчику дочери Бэар Уокен оторвал бы голову — и не только голову, возможно — и без помощи «Резни». В-третьих… да что греха таить, в-третьих, она была просто чертовски красивой девчонкой, достойной гораздо большего. И Гарри действительно собирался на ней жениться. Ради неё самой… и ради поддержки её отца, который, кстати, не одобрял его ухаживаний. Поэтому ему и приходилось лавировать между привычной напористостью и стремлением показать себя с лучшей стороны, усыпив бдительность сурового и подозрительного папаши. Несколько лет назад, когда их только приняли в Семью, Брендон, отводя глаза, кратко передал слова Уокена о том, что ждёт Гарри, если он посмеет причинить Шерри вред, а элитный «чистильщик», как известно, слов на ветер не бросал. Так что сегодня всё ограничилось тем, что МакДауэлл повёз Шерри кататься в город. Они зашли в пару магазинчиков с безделушками, посидели в кафе, оставили машину на стоянке и отправились гулять по набережной. — …у тебя пушинка к губе прилипла, — сказал Гарри и, не дожидаясь ответа, потянулся убрать. Смуглые щёки Шерри залил пунцовый румянец, когда он коснулся её губ пальцами, смахивая тёплую снежинку. Она торопливо опустила ресницы, но Гарри успел заметить радостный блеск в её глазах. И, наверное, из-за доверчивой искренности девушки у него окончательно сорвало все тормоза, потому что неожиданно для самого себя он наклонился и поцеловал её. Осторожно и нежно, словно и вправду хотел не спугнуть её чувства, а не действовал по чёткому и тщательно продуманному плану, который должен был привести его на вершину Синдиката. Но, по правде говоря, сейчас он впервые позволил себе ненадолго забыть о целях, стратегии и тактике и даже находил в этом определённое удовольствие. Не причинить ей боли, не ранить, сберечь от грязи жизни — просто потому, что у него при этом будет меньше проблем. Если бы дело однажды дошло до того, что Бэар Уокен прямо спросил Гарри о его намерениях, тот бы честно признался в задуманном и содеянном: он тоже желал Шерри счастья. По-своему, разумеется.