Все было совсем не так

Златокудрый Феб завершал ежедневную прогулку, направляя свою солнечную колесницу за горизонт. День угасал, развеваясь светлым плащом за его спиной. Еще немного, и небо окутает черное покрывало ночи. По нему снова разольется молоко, когда-то давно пролитое Герой, и мир погрузится в тишину. Громовержцу Зевсу было не до этих простых, обыденных страстей. Вот уже три дня и три ночи он не отходил от нимфы Калики, дочери Эола, прекраснейшей из женщин. Она громко смеялась, перебрасывая свои длинные черные кудри с одного плеча на другое, плескалась в пруду, бегала по саду полунагая, наслаждаясь зеленым цветением своей молодости. Громовержец не мог оторвать от нее взгляда, и вот уже три дня наблюдал за каждым движением нимфы, словно вор, жадно рассматривающий желанную драгоценность. У Зевса было много женщин. Прекрасную Европу, дочь Феникса, он соблазнил в облике быка. От их союза родились Минос, Радаманф и Сарпедон. Страстная Мнемозина, мать девяти муз, полюбила в нем простого пастуха. Скромную и чистую Эгину Зевс украл у отца – она стала матерью Эака, самого благочестивого из греков. Невероятно красивый Ганимед, сын троянского царя, был принесен на Олимп самим Зевсом, превратившимся в орла. Именно он до недавних пор владел всеми мыслями царя Олимпа и каждую ночь делил с ним ложе. А еще, казалось бы, не так давно в его объятьях трепетала нежная Лея. От их союза родилась Елена, желаннейшая из женщин – даже Афродита завидовала ее красоте. Но что было Зевсу до всех его предыдущих побед, если сейчас он хотел только одного – эту нимфу, что плескалась в ручье. Вот уже три дня она была самой желанной из всех людей на свете. И будто не было никогда у Зевса ни горячо любимой жены, ни юных возлюбленных, ни молодых любовниц. Только прекрасная нимфа Калика существовала сейчас на Земле. Зевс вышел из своего укрытия и направился прямо к девушке, испугано взглянувшей на него. Она выпрямилась, прикрыла длинными волосами полные груди и гордо подняла голову. Нет, он не будет перевоплощаться ни в быка, ни в пастуха, ни в лебедя. Он пойдет к ней таким, каким есть на самом деле – зрелым мужчиной в самом расцвете сил. Пойдет и признается ей в своей страсти, что не дает ему покоя вот уже три дня. – Люби меня, Калика! – воскликнет он. И она покорно положит свои руки на его плечи и прижмется всем своим гибким стройным телом. Зевс поцелует ее, и страсть, волновавшая его, наконец-то, выйдет наружу. Он – верховный бог, царь Олимпа. Он – лучший из любовников на Земле, ведь к его ногам упало столько женщин. И Калика упадет тоже, и это будет один из сладчайших моментов в его бесконечной жизни. Селена, дочь титана Гиперриона, богиня Луны, спускалась на Землю каждую ночь. Там ее ждал прекрасный юноша, сын Калики и Зевса. Каждую ночь, как только Феб скрывался на своей золотой колеснице, он искал Луну взглядом и ждал, ждал, когда же его возлюбленная спустится к нему. Его звали Эндимионом, он был все еще юн, но уже силен. Он стал царем эолийцев и уже заселил Элиду, покинув бесплодную Фессалию. У него было много дел, но все же каждый вечер он приходил на высокую гору и наблюдал за тем, как прекрасная Селена спускается с небес. Облаченная в длинное белое платье, с диадемой в форме Луны, она медленно спускалась к нему, падая лучом серебряного света в его крепкие руки. Эндмион страстно прижимал к себе дрожащую девушку, как когда-то его сладострастный отец прижимал к себе его мать. Так было написано с самого начала времен, так было предначертано. Эндимион должен был сжимать в объятьях Селену и чувствовать это невероятное, всепоглощающее счастье. И так каждую ночь. Днем Эндимион был царем, а ночью – бедным рабом своей богини. Серебряный свет окутывал их, обнимал и скрывал их страсть ото всех, кто мог бы помешать им: от чужих завистливых глаз, от грязных сплетен, от ненужных мирских сует. Они были счастливы. Каждую ночь. Со временем в черных, как смоль, волосах Эндимиона начали появляться белые волоски, а на лице стали заметны морщины. Он был сыном Зевса, но все же родился смертным. Аид звал его, приглашая к себе в царство мертвых, забирая по крупицам его красоту и молодость. День за днем, минуту за минутой отбирал жизнь. Серебряный свет Луны не мог защитить возлюбленного богини. Селена же оставалась вечно молодой. Она боялась Аида, уже поджидавшего ее возлюбленного на том берегу Стикса. Она не хотела потерять Эндимиона. – Ах, Эндимион, не боишься ли ты смерти? – спрашивала она у него. – Я боюсь потерять тебя, моя красавица. А смерти я не боюсь. – Но как же наша любовь? – Любовь сильнее смерти. Аид не разлучит нас, моя богиня. – Ты уйдешь, а мне останется вечность. Я буду любить тебя целую вечность, но что мне от этого, если ты умрешь? – Такова судьба смертных. Все смертные должны перейти Стикс, искупаться в Лете и упокоиться. Боги же бессмертны до тех пор, пока их кто-то почитает. Селена вела своего возлюбленного за руку на самую вершину Олимпа. Они шли долго, взбирались под самые облака, пока не достигли, наконец-то, самого пика. Зевс, царь богов, сидел на своем троне и ждал их прихода. – Зачем ты привела сюда этого смертного, Селена? – разразился громкий голос. – Он пришел к тебе, царь Олимпа. Тебе подвластно все живое на Земле. Мы уповаем на тебя, о величайший. – Эндимион, сын Калики. Я любил твою мать три дня и три ночи. В память о моей любви я выслушаю тебя. – О, Громовержец, отец, породивший меня. Я никогда и ни о чем не просил тебя – ты сам прекрасно это знаешь. Но сейчас я пришел к тебе с просьбой всего об одном моем желании. Исполни его, и я больше никогда ни о чем не буду просить тебя. – И что же это за желание? – Подари мне вечную жизнь. Влюбленные упали на колени, а Зевс нахмурился. Вечная жизнь для смертного нарушала все правила мироздания, которые когда-то давно были заложены титанами. Даже боги не могли жить вечно – они жили лишь до того момента, пока о них помнили, а потом исчезали, растворяясь в небытии. Он не мог подарить вечную жизнь Эндимиону. – Уходи, сын мой, я не могу исполнить твоего желания. – Но почему же, неужели это не подвластно тебе, о великий Зевс? – Аид, мой единокровный брат, уже приглашает тебя к себе, раскрывая перед тобой двери подземного царства. Я не могу помешать ему. – Тогда подари мне хотя бы вечную юность, чтобы Селена, моя возлюбленная, не боялась потерять меня. Пусть моя юность будет ей усладой в вечной жизни, когда я усну. – Пусть будет так, о Эндимион. Ты получишь то, о чем просишь. В Латме, в одном из тихих гротов, у самой кромки теплого озера Баффа, Эндимион уснул вечным сном. Он был юн и прекрасен, совсем как в тот момент, когда Селена полюбила его. Счастливая улыбка застыла на неподвижном лице. Селена, дочь титана Гиперриона, богиня Луны, спускалась на Землю каждую ночь. Она, подобно Фебу, совершала свою ночную прогулку по небу, а потом уходила к берегам большого озера. Облаченная в длинное белое платье, с диадемой в форме Луны, она медленно спускалась к нему, падая лучом серебряного света в глубину тихого грота. Там ее ждал прекрасный юноша, сын Калики и Зевса. Он все также спал, не раскрывая своих красивых синих глаз. Селена подходила к нему ближе, перебирала черные кудри, гладила лицо и осторожно, будто боясь разбудить, целовала сладкие губы. И это были самые счастливые моменты в ее бесконечной жизни. Каждую ночь она приходила сюда, чтобы любоваться своим возлюбленным. Каждую ночь, хотя знала, что он не ответит ей, ибо спит беспробудно. Но она все равно приходила к нему, так как это было то, ради чего она вообще выходила в небо. А потом люди перестали почитать богов, и Селена растворилась в небытии. – Я покажу тебе одну интересную вещь. Пошли. Мамору ухватил Усаги за руку, и она покорно пошла за ним. – Мамо-чан, а куда ты меня ведешь? – весело прощебетала она. – Вот, сюда, – Мамору указал на довольно-таки большую дырку в кирпичном заборе, куда они тут же пролезли. Это был вход во двор какого-то заброшенного особняка. Дом был старым и обветшалым: стекла потрескались, крыша обвалилась, а сад зарос сорной травой. Все вокруг как будто говорило о том, что здесь давно уже никто не живет. – А нам можно здесь быть? – пролепетала Усаги, оглядываясь. – Понятия не имею, – улыбнулся Мамору. Он взял ее за руку и потащил по направлению к дому. – Подожди, Мамору. Посмотри, какой красивый цветок! Она указала на ярко-голубые колокольчики, растущие стайкой у самого порога. Мелкие цветки теснились на веточке друг возле дружки, совсем рядом. На каждом растении несколько таких веточек с разными оттенками. Цветов было так много, что, казалось, это и не цветы вовсе, а мягкий ковер. Усаги смотрела на него, как завороженная. – Какие красивые, Мамору! Ты знаешь, как они называются? – Хм... Дай подумать, – он почесал подбородок, будто хотел вспомнить что-то, а потом легко улыбнулся. – Этот цветок называется Эндимионом. Ами тебе не рассказывала легенду о нем? – Нет. – Ну что ж. Богиня Луны, Селена, влюбилась в юношу по имени Эндимион. Она так боялась, что он умрет, что послала Эндимиона просить вечную жизнь у Зевса. Так как вечную жизнь никто даровать не может, Эндимион загадал вечную молодость. Зевс исполнил его желание. Но Эндимион все равно умер – и Селена каждую ночь приходила к нему. В честь этого юноши и назвали цветок. – Какая красивая история. – А что бы ты делала, если б я умер? – Ты же знаешь, Мамору. Я бы умерла вместе с тобой. Зачем мне жить, если тебя не будет рядом? – Дурочка. – Все было совсем не так, как в этой легенде. – Я знаю, Селенити. Он улыбнулся и привлек ее к себе. Так, обнявшись, они простояли несколько минут. – Ты привел меня сюда, чтобы остаться наедине? – Не преувеличивай. – Да ладно, можешь не притворяться. – В этом доме живет несколько котят. Я привел тебя сюда, чтобы показать их. Усаги звонко засмеялась. Мамору взял ее за руку, и они скрылись в доме. Легкий ветерок колыхал стайку синих цветков у порога. Феб проезжал на своей золотой колеснице по небу. На самом деле все было совсем не так, как описывают греки в своих легендах. 10.11.2014