Remember me

Домой им пришлось ехать в Импале, в гробовом молчании. Это было похоже на беспробудный бесконечный серый мрак без намека на какие-либо светлые эмоции. Тишина, резавшая воздух ножом и от которой уже начинали болеть уши, но которую никто так и не решал прервать. В Сиэтле, в лучший традициях города, зарядил ливень, но ни Дин, ни Сэм, ни Кас не могли с уверенностью сказать, что этот ливень не являлся отголоском боли Архангела, мрачно глядящего на уныло-серый пейзаж за окном. Просто все страхи, так упорно отодвигаемые ими, все их ночные кошмары, неожиданно начали предотвращаться в жизнь. Бобби с ними не было. Габриэль, используя остатки своих сил (не без помощи Каса, надо сказать) переправил его в бункер, и хмуро сказал, как отрезал: - Сидишь здесь. С Анной. Вас здесь никто не достанет. Наверное, эти девять слов были последним, что сказал Архангел за прошедшие сутки. Теперь же он просто сидел и молчал. И размышлял о дальнейших действиях. Насколько Сэм мог судить по сжатым губам и убийственно-холодному взгляду, его мысли текли в одном небезызвестном направлении. Каса, казалось, это тоже не радовало. Даже наоборот. Пугало и ужасало, если Сэм правильно различал его эмоции. Казалось, еще немного, и от этой тишины зазвенит воздух, а потом лопнет как стекло под ударом камней. На часах было шесть. Дин, уже нервно дергающий ногой и барабанящий пальцами по рулю, отчего-то тоже не издавал ни звука, хотя Сэм был готов поклясться жизнью, что брат безумно хочет просто говорить. О ерунде, о важных вещах, о розовых передничках, о детях, о смерти. Просто говорить. Но Дин молчал. Хмурился, барабанил пальцами, но смотрел прямо на дорогу, постоянно вжимая в пол педаль газа. Поэтому молчал и Сэм. Поэтому молчал Кас, предпочитая просто находиться рядом с взвинченным Винчестером и изредка поглядывая на него. К концу первых суток в дороге, когда у старшего Винчестера слипались глаза, а он продолжал до зубного скрежета сжимать в деревенеющих пальцах руль, и за окном стали смазываться очертания деревьев, а небо потемнело, Габриэль сказал: - Мотель через три километра. Тихо и все так же хмуро. Но Дин как-то расслабился. Понял, что еще немного, и он сможет отдохнуть. Поспать на жесткой кровати мотеля, но поспать, черт возьми. А Кастиэль понимал одну важную вещь, а именно, что либо сейчас он поговорит со своим братом, либо навсегда потеряет любую возможность остановить его. *** В мотеле было мрачно, сыро и, кажется, даже бегали крысы. Но Дин, вымотанный бесконечной дорогой, лишь устало махнул рукой, падая на кровать. Кастиэль качнул головой, снимая плащ. В голове роились сотни вопросов, заставляющие его отвлекаться с бессмысленно бубнящего Дина, а потом извиняться, что прослушал. Часы отсчитывали половину восьмого. - Что с этим пернатым засранцем? – буркнул старший Винчестер, через силу раздеваясь. Все тело точно свинцом налилось. Кастиэль обвел тело Дина долгим взглядом, задержавшись на губах, и вздохнул. Эти желания иногда более чем неконтролируемые. Как сейчас. - Он… Принял сложное решение, - и Ангел поморщился, словно сказал какую-то глупость. Дин насмешливо посмотрел на него, но многозначительно промолчал, подходя к кровати Каса. - Я чертовски сильно хочу тебя поцеловать, - наклонившись к Кастиэлю, пробормотал Винчестер. Тот слабо улыбнулся, приоткрыв губы, чтобы ответить, но Дин уже воспользовался ситуацией, грубо поцеловав его. Долго и мучительно-горько. Прижав Ангела к себе, зарываясь пальцами в темные волосы, Дин просто наслаждался этим поцелуем, уверенно лаская язык Каса своим. Это было до дрожи приятно. Так приятно, что в груди рождалось что-то похожее на рычание, но совсем-совсем мягкое и скулящее. - Дин, ты… похож на невозможно сексуального монстра, - хрипло пробормотал Кас, когда Винчестер оторвался от него и лениво посмотрел в ярко-голубые глаза. - Ты даже такие слова знаешь? – деланно удивился Дин, пальцами очерчивая его скулы. Ангел непроизвольно фыркнул, млея под этими прикосновениями. На губах остался терпкий вкус мяты и пота, а Касу казалось, что так и должно быть. - Дин, - он практически застонал, когда Винчестер, играя, прикусил мочку уха Каса, и слегка потянул, дразняще ласково проводя пальцами по шее и оголенной груди. По телу словно электрические заряды пробегали, и Кастиэль непроизвольно зарылся пальцами во влажные волосы Дина, притягивая того ближе к себе. Прикосновение горячей обнаженной кожи к коже, и Винчестер практически рычит. Это точно нельзя назвать стоном. До неприличия хорошо. Кас стонет, и этот стон тонет где-то в горле Дина, когда он вновь жарко припадает к его губам, кусая губы, и языком словно вылизывает его рот. - Боже, - глухо стонет Дин, прикусывая плечо Каса, а потом вновь смотрит на него. Ангел что-то бормочет, чувствует, как сердце бьется где-то в горле, а потом сам целует Винчестера. Медленно, изучающе. Гладит пальцами его шею, и слышит громкий и быстрый стук сердца. - Ты невыносим, - невнятно сказал Дин. Даже в легком полумраке его глаза казались мутновато-зелеными. Кас на такое заявление потянул Дина на себя. Тот вновь кусает за плечи, целует шею. От Каса пахнет чем-то сладко-горьким. Его прикосновения – словно что-то обжигающе-горячее. Дин языком провел дорожку от шеи Ангела до живота, облизав его соски и услышав, как Кас что-то бормочет вперемешку со стонами. Он был таким отзывчивым. На этой кровати жутко неудобно. Она скрипит, хотя Дина это заботит в последнюю очередь, к тому же узкая, как…кхм, Винчестер на корню пресек все свои мысли насчет девственной задницы Каса, к тому же она теперь таковой не была. - О, я убью тебя, Дин, - после очередного зверски-жадного поцелуя, когда губы горят, хрипло сообщает Ангел. Его «о» звучит долго, и больше напоминает начало нового стона, чем на начало фразы, но он упрямо договаривает, хоть слова и путаются в туманной голове. Дин развязано улыбается. Он практически не растягивает Каса, хоть тот и вначале шипит. В голове пульсирует настойчивая мысль двигаться так быстро, чтобы у этого Ангела с порочными голубыми глазами не осталось даже времени на вздохи или стоны, от которых Дин только больше сходил с ума. Кас стонет – то ли от все еще неприятного ощущения, то ли от нетерпения, - и настойчиво целует Дина. Так, что у того напрочь сносит крышу. Мужчина двигается рваными и быстрыми движениями, запечатывает истерзанные припухшие губы Каса поцелуями – такими же рванными и грубыми. Ангел хватался пальцами за плечи мужчины, неосознанно царапая их, неосознанно открывал шею для поцелуев-укусов и стонал так, что у Дина не оставалось никакого желания, кроме как навсегда оставить эти звуки в своей голове, перед этим знатно впечатав Каса в эту чертову кровать. Несколькими толчками Дин входит до упора, сжимая пальцы на члене Ангела и заставляя его этим прогибаться в пояснице и тихо шипеть, практически умоляя Дина прекратить его мучить. Когда наслаждение доходит до своего предела, Винчестер кончиком языка касается губ Ангела, едва ощутимо проводя им по его истерзанным и горящим губам. На его пальцах осталось семя Каса, и Дин потерся носом о шею Ангела, что-то проворчав. - Ты монстр и насильник, Дин Винчестер, - отдышавшись, проговорил Кас. Его язык заплетался, словно он выпил бутылку крепкого вина. «Интересно, пьянеют ли Ангелы?» - лениво подумал Дин, все еще находясь внутри Кастиэля. Тот фыркнул, как будто мужчина сказал что-то поистине смешное. - Пьянеют. Вспомни хотя бы тот случай, когда я магазин выпил, - и Винчестер тихо улыбается, неловко ложась рядом с Ангелом. Тот морщится. Становится несколько холодно без Дина. - Надо бы в душ, - задумчиво говорит тот, но в противоречие своим словам вертится рядом на этой чертовой одноместной кровати, чертыхаясь и пытаясь нормально устроиться. Одеяло в их ногах как-то не доставляет особого удобства, так что Кас со смешком тянется за ним, пока Дин бурчит что-то про отвратительные кровати. Но по его разомлевшему и довольному лицу определенно видно, что ему абсолютно плевать на качество местных кроватей, лишь бы не пришлось уходить на свою холодную и неуместно одинокую кровать от Каса. И тот с ним согласен на все сто процентов. Лишь когда за окном окончательно темнеет, и Дин спокойно засыпается, закинув свои ноги на Ангела, тот запоздало вспоминает, что должен был поговорить с Габриэлем. И эта жуткая, нарастающая боль в груди, словно сейчас он задохнется, начинала вновь тревожить Каса. Правда, присутствие Дина намного снижала эту пульсирующую боль, но не исключала её полностью. Кое-как вздохнув, Ангел прикрыл глаза, проваливаясь в сон. Через много месяцев он будет вспоминать тот поворотный день, коря себя за необдуманные поступки и за невысказанные слова. А сейчас он был просто по-человечески счастлив. *** На часах было восемь. И звук этих часов безумно раздражал младшего Винчестера. Сэм наблюдал за Архангелом последние десять минут с нескрываемой тревогой. И злостью даже. Потому что Габриэль был настолько упертым в своих решениях, что становилось не по себе. Кас, похоже, знал, что именно с ним творится, но молчал. Потому что…Почему? Мысли Сэма запнулись, и мужчина со вздохом перелистнул страницу газеты. На первой полосе, конечно же, статья о внезапно взорвавшемся доме в пригороде Сиэтла. СМИ вопрошало, кто же мог пойти на такое злостное убийство и найдут ли человека, подложившего бомбу? - Не найдут, - спокойно сказал Габриэль, усаживаясь прямо на пол рядом со старым креслом Сэма. Тот от неожиданности даже подпрыгнул на месте, сердито глядя на Архангела. А потом понял, что тот заговорил. Сам. Без расспросов. - Ты боишься? – невпопад спросил Винчестер, глядя как Габриэль лениво смотрит на него сверху вниз. - Смерти? – Архангел вопросительно уставился на него, и мужчина, чуть помедлив, кивнул. Габриэль пожал плечами. - Нет. Я прожил много тысяч лет. Это сейчас исчисляется не простыми сотнями. Сэм поджал губы, пристально вглядываясь в медовые глаза. Конечно, он понимал о чем идет речь. Он оставался Архангелом. Кто знает, сколько миллиардов лет он прожил? Бояться смерти, когда раз за разом терял все и вновь находил, наверное, действительно очень глупо. - Ты устал, - больше с утвердительной интонацией, чем с вопросительной, пробормотал Сэм, внезапно осознавая, что Архангел видел столько смертей, сколько ему и не снилось. Габриэль даже не моргнул, не улыбнулся, не кивнул. Он просто с силой потянул мужчину на себя, нечеловечески сильной хваткой сжимая его руку, и, оказавшись с удивленным Сэмом нос к носу, прошептал прямо ему в губы: - Безумно. И поцеловал. Мягко и не настойчиво. Доверчиво. Открыто. И Сэм ответил на этот искренний поцелуй, наполненный не столько нежностью, сколько отчаянием и страхом. Страхом потерять последнего человека, к которому так сильно и страстно был привязан Архангел. - Вот видишь, ты тоже умеешь строить правильные умозаключения, Сэмми, - улыбаясь, сказал Габриэль, хотя веселья в его голосе не было. Винчестер хмыкнул. К этому надо было прийти давным-давно. Вот о какой любви говорил тогда Габриэль. Потерял. Обрел. - Обрывочно, - прокомментировал Габриэль, все так соприкасаясь с Сэмом лбами, - Ты хоть сам в своих мыслях разбираешься? Тот повел плечом, отстраняясь и рывком поднимая Архангела на ноги, чтобы усадить себе на колени. - Боже мой, Сэмми, я тебе что, девочка на первом свидании? – насмешливо поинтересовался тот, но все же уселся на Винчестера верхом, - Или ребенок. О, прекрасно. Архангел Габриэль – младенец для Охотника Сэма Винчестера! – мужчина тихо засмеялся. - Заткнись, Гейб, - и поцеловал. Тот что-то довольно промычал ему прямо в губы, шутливо покусывая губы Сэма. Тот пытался разобраться в своих до неприличия приятных ощущениях. Но сосредоточиться на своих мыслях не получалось, так как Габриэль всячески отвлекал его. Например, вычерчивал на его шее странные узоры языком, пальцами массируя затылок и заставляя этим расслабляться. - Ты невозможен, - улыбнулся Сэм. Любовь слишком неопределенна во всей своей гамме чувств. Она такая, какая есть. И Габриэль, кажется, это понял. Он запустил пальцы в волосы Сэма и слегка потянул их назад. - Что бы ни случилось, ты будешь в порядке. Винчестер криво улыбнулся. На губах остался сладкий-сладкий вкус губ Архангела. Поэтому Сэм притянул его к себе, крепко обнимая, и пробормотал куда-то в волосы: - Неужели все будет хорошо… А еще он с неизбежностью того, что в любом случае произойдет (это как знать, что вот-вот столкнешься с машиной и умрешь, если столкнешься) осознал: Габриэль принял ужасное решение. Жаль, что он никогда не узнает, что это за решение Архангела, пока оно не произойдет со всей своей неизбежностью. *** Кас и Габриэль подорвались со своих мест одновременно. Когда все нормальные люди спали, они сорвались с места, поспешно натягивая вещи, и знатно напугали сонных и встревоженных произошедшим Дина и Сэма. Часы показывали половину десятого. - Подъем, Сэмми, - нервно хохотнул Архангел, когда Винчестер, потерев пальцами переносицу, попытался понять, какого черта произошло, - Давай-давай. Они встретились на улице, около Импалы, и Винчестеры, наконец, смогли проснуться окончательно – холодный воздух выветривал всякое желание спать. - Какого черта вы оба вскочили? – не скрывая недовольства в голосе, поинтересовался Дин. В груди Каса зашевелилось терпкое чувство опасности, и он внимательно вгляделся в темнеющий небосвод. Совершенно беззвездный. Темный и смолянистый. - Что-то скоро произойдет, - Ангел почувствовал, как его бьет крупная дрожь. Страх? Ха-ха, как вовремя. - Вы теперь пророки, что ли? – не скрывая ехидности, спросил Дин. Габриэль прислонился плечом к машине и прикрыл глаза. Такое отвратительное чувство, словно пытаешься есть жабу. Или внутренности. Черт. И так наизнанку выворачивало, а теперь еще и это. - Ты не понимаешь, Дино, - устало сказал Архангел, - Что-то происходит с мощной Ангельской энергией. Где-то там, - он кивком указал на небо. Чувство опасности и страх струились по венам. - Что-то глобальное произойдет, - Кас чувствовал это, - Словно липкий и отвратительный мрак окутывает. - Окутывает? – Габриэль невесело усмехнулся, - Он просто пристает к коже. Черный. От него невозможно отмыться. И он повсюду. - Словно сочится в воздухе, - подтвердил Кас, с тревогой оглядываясь, - Как будто нас сейчас эта тьма поглотит. Архангел, соглашаясь, кивнул. Это не просто опасность. Это настолько чудовищно, что будь он человеком, давно бы разрыдался и спрятался в угол. - Валим отсюда, Дино, - скомандовал Габриэль, все же непроизвольно вздрагивая, когда Сэм осторожно коснулся его плеча,- Это «что-то» скоро повергнет мир в настоящий мрак. Дин и Сэм переглянулись. Что бы там не чувствовали Кас напару с Габриэлем, выглядели они одинаково фигово. Нервные, бледные и непонятно почему избегающие прикосновений. - Сколько времени? – неожиданно резко спросил Кас, усаживаясь на переднее сидение. Дин недоуменно посмотрел на него, заводя машину, но все же ответил: - Кажется, половина десятого. - Что же так темно тогда, - сквозь зубы прошипел Габриэль. К этому отвратительному чувству добавилась зудящая боль в спине. Какого черта? - Осень? – предположил старший Винчестер, отъезжая от мотеля. - Бред, - отрезал Сэм, несколько сбитый с толку, - Подождите… Сколько было времени, когда мы легли спать? Архангел задумался, а через мгновение на его лицо набежала тень: - С шести вечера стало темно. Словно ночью. Кастиэль откинул голову на спинку сидения. Опять это чувство, словно его душат и разбирают на кусочки, высасывая жизнь. С каждым чертовым мгновением только хуже. - Какого черта твориться, - прорычал Дин, вдавливая педаль газа. - Что грядет. Что-то опасное. И до ужаса масштабное, - бессмысленно пробормотал Кас, затуманенным взглядом провожая силуэты деревьев. *** США, Сиэтл, штат Вашингтон. 21.37 На мосте Эвергрин-Пойнт, огромном наплавном мосте города Сиэтл, была пробка, растянувшаяся почти на километр. Весь мост сейчас светился крошечными огоньками фар и шумно гудел, так, что закладывало уши. Тысячи людей вышли из своих машин, стараясь выяснить, что произошло, при этом переругиваясь и активно жестикулируя. Повсюду, куда не посмотри, была вода, а еще, чуть дальше, огромные многоэтажки Сиэтла, которые, на самом деле, располагались гораздо ближе, чем можно было подумать с самого начала. Кроме многоэтажек, в темноте можно было разглядеть небольшие торговые центры, поблескивающие вдалеке огненно-рыжими искрами, кварталы, теряющиеся в деревьях, и порт, мигающий парок красновато-желтых точек. По другую сторону моста были все те же многоэтажки, дороги и кварталы, едва различимые в темноте. И над всем этим, высоко-высоко, точно упираясь в темное небо, располагались горы, заросшие лесом, обозначающие принадлежность той местности к городу Медина. Озеро пошло редкой рябью. Протяжно завыл ветер, на пару мгновений заглушая шум работающих моторов и крики людей. Все нервничали. Пробка начала расти более шести часов назад, когда первые люди поехали домой к семьям с работы. Но по какой-то причине было просто невозможно ни въехать в Сиэтл, ни выехать из него. Кто-то говорил, что впереди произошла крупная авария, из-за чего все движение перегорожено, кто-то, что мост рушится, и их просто невозможно спасти, ведь вся эта конструкция все же может рухнуть вниз. Люди начинали паниковать. Две машины перегораживали дорогу серебристому «Субару», стоящему почти у обочины. - Да что же это такое! – полный мужчина с залысиной, одетый довольно-таки солидно, выругался, дрожащими руками доставая пачку дорогих сигарет. Его машина застряла в самой середине моста, и до города, до Сиэтла, где его ждала жена и десятилетний сын, оставалось чуть больше километра. Расстояние, которое он уже третий час не может проехать из-за этой пробки. Когда у мужчины зазвонил телефон, он торопливо вытащил его из кармана пиджака. - Да, милая, я всё ещё в пробке, - приятный женский голос что-то ответил, вздохнув, и мужчина продолжил, стараясь убедить жену, что с ним всё в порядке, - Джейни, всё хорошо. Как там Алекс? Сделал уроки? А, скоро спать ложится… Чуть ближе к Сиэтлу, в светло-голубом «Инфинити» с поцарапанным лобовым стеклом, сидела молодая женщина в легком атласном платье и короткими пшеничным волосами, держащая на руках пятилетнюю девочку с ясными голубыми глазами. - Мамочка, а почему мы здесь сидим? – она заглянула в глаза слегка встревоженной матери, а затем заулыбалась. - Просто ждем, когда нам дадут проехать, Эмили - женщина слабо улыбнулась, нежно целуя дочь в макушку. На заднем сидении дремал старший сын, Майкл, больше походивший на отца и характером, и внешностью. Майклу было восемь. - Мамочка, а у меня родится братик? Такой же как Майки? – Эмили слезла с колен матери, опуская ноги на остывшую асфальтированную дорогу. Женщина не сдержала улыбки. - Да, такой же как Майки, - мальчик на заднем сидении что-то сонно пробурчал, смешно хмурясь. Эмили обрадованно захлопала в ладоши, подпрыгивая на месте. - Братик, у меня будет братик! Женщина почувствовала, как внутри нарастает тревога, но не предала ей значения, предпочитая наблюдать за счастливой мордашкой своей дочки. Скоро вернётся её муж, который пошел узнавать, что же произошло, и они двинутся к Сиэтлу. Домой. Люди продолжали гудеть, переругиваться и истерично кричать либо друг на друга, либо в телефонную трубку. В небесах что-то ярко вспыхнуло. - Мама, смотри, звёздочка падает… - Эмили подняла голову наверх, и в её ясных восхищенных глазах отразилась комета. Огромная, объятая огнём, она летела к земле. За ней оставался огромный белоснежный след, точно расчертивший нетронутую черную поверхность неба. - Крылья?.. – мать Эмили испугалась не на шутку, заметив у столь близкой кометы два крыла, образующих её хвост. На мосту всё затихло. Люди не могли даже взгляда оторвать от «кометы с крыльями», не то что пошевелиться. Но когда между этим огненным шаром и землёй оставались считанные метры, люди точно очнулись от забвения. Леденящую тишину разрезал начинающийся шум. Поднялся испуганный крик, перерастающий в настоящий истерический вопль. Люди со всех ног бросились бежать, сбивая друг друга с ног, толкаясь и не замечая ничего вокруг. От этого крика закладывало уши и кружилась голова. Но было слишком поздно. - Мама?.. Огненный шар коснулся земли в нескольких сотнях метров от моста. Произошел мощный взрыв, сотрясший всю землю. Вверх стремительно поднялся огромный сном дыма и огня, словно взорвалась ядерная ракета. Необъятное огненное облако застыло над горизонтом земли, ослепляя людей. А через секунду от облака пошла ударная огненная волна, обрушившая на невинных людей всю свою мощь. За доли минуты людей сожгло огненным импульсом, и от них ничего не осталось. Машины полетели с моста, взрываясь на поверхности воды. Стальные балки, не выдержавшие жара, расплавились, и огромный двухкилометровый мост стремительно ушел под воду, унося жизни выживших людей. Они даже ничего не успели почувствовать. От падения моста поднялась волна колоссальной силы, которая, смывая с берегов дома и вырывая с корнем деревья, продолжила отнимать у людей жизни. Огненная волна смела несколько крупных многоэтажек, и они рухнули, погребая под собой небольшие магазины и лавочки. Стекла вылетали из зданий и, подхваченные ураганным ветром, несли по улицам. Струи пыли с невероятной скоростью проходили сквозь помещения и комнаты, стремясь всё дальше и дальше. Один за другим вспыхивали дома, офисные здания и магазины, которые, спустя мгновения, взрывались. Люди, задыхаясь, падали, не в силах подняться. Пыль забивала им легкие, и застилала глаза, они не могли дышать, видеть или слышать, ведь повсюду слышался треск битого стекла, скрежет металла или крики о помощи. Всё вокруг сливалось в одно темное гудящее пятно. Порывы горячего сухого ветра выбивали повсюду стекла, сбивали людей с ног, поднимали машины в воздух, а после, с оглушительным скрежетом пускали разбитые автомобили по дороге. Повсюду распространялся едкий запах гари и дыма. Люди в панике не знали куда бежать. Потоки пыли, огненных волн и удушливого ветра не давали им опомниться. Пыль забивалась даже в горло, перекрывая дыхательные пути. Когда рухнула первая многоэтажка, по дороге пошли трещины, становящиеся всё больше и больше. Эти дыры зияли повсюду. Деревья, выкорчеванные с корнем, поднимались вверх огненными потоками и исчезали. Люди гибли десятками, сотнями. Рушились их дома, погибали на их глазах родные. А через секунды умирали и они сами, сорвав голос и потеряв зрение. Воздух слишком накалился. Так, что стало невозможно нормально вздохнуть. Вдалеке продолжал подниматься огненный гриб, от которого по-прежнему отходили волны, точно убивая человечество и забирая их последние надежды на то, что всё закончится. Огненные волны не исчезали, наплывали продолжая находить на истерзанный город. Через пятнадцать минут Ад достиг центра города. На тот момент рухнуло не одно офисное здание. На тот момент людей погибло слишком много. Но никому не было до этого дела. Люди захлебывались криками и мольбами о помощи, но оставались неуслышанными. Еще через десять минут весь Сиэтл погрузился в кромешную тьму – рушились все электростанции города. Оставался лишь звенящий повсюду крик о помощи. В 22.42 Сиэтл стал настоящим Адом для людей.