Никогда. Навсегда.

Сельское кладбище на краю мира. Маленькое, всеми забытое. Могил не больше двадцати. Покосившиеся кресты, стертые имена на каменных плитах. Три-четыре ели, склонившись, стояли в сторонке, будто и не на кладбище. Снег тяжелой ношей пригнул их ветви низко к земле. Стояла хрустальная тишина. Только изредка завывал ветер, принося с собой издалека тихий праздничный гул, ведь сегодня был канун Рождества. Но города, которые, наверно, мигали миллиардами огней, находились за сотни километров отсюда. Мирно падал снег крупными хлопьями и миниатюрными снежинками, переливаясь и сверкая при свете луны, стоящей высоко в безоблачном небе в компании ярких звезд, рассыпавшихся по всему небосклону. Никто не нарушал идиллию этого маленького мира. Казалось, время навсегда здесь остановилось. Только вечное спокойствие, тишина и ни одной живой души. Только мертвые, и то не все, а только те, которые нашли храбрость (хотя, какая храбрость у мертвых душ?) посмотреть на место последнего своего обитания. Хрупкая женская фигурка в черном пальто и в шарфе, натянутом до самых глаз, пробиралась по сугробам к кладбищу. Сапоги уже давно были полны снега, перчатки совершенно не согревали, и пальцы в них окоченели. Но девушка упрямо продолжала свой путь, несмотря на жуткий мороз и холод. В Лондоне давно не было таких температур, как минус пятнадцать, и всех англичан удивила эта необычно холодная зима. Снега тоже было неожиданно много, настолько, что в первые дни снегопад создал проблемы на дорогах. Но трудности были не только на дорогах, но и в магазинах: наступившие морозы заставили людей бежать в ближайшие отделы одежды и закупаться теплыми вещами. В общем, зима этого года принесла немало сюрпризов. Сделав ещё несколько шагов, девушка села в сугроб. Она устала, замерзла, но она должна добраться до кладбища, чего бы ей это ни стоило. Достав палочку, волшебница произнесла согревающее заклинание. Затем поднялась и продолжила прокладывать дорогу к этому такому важному для нее месту. Аппарировать она не могла потому, что не знала точного его расположения, приходилось идти по интуиции, туда, куда звало и рвалось её сердце последние несколько лет. Наконец, девушка дошла до него. Пройдя между могилами, она нашла ту, ради которой и проделала этот долгий путь. Упав на колени, волшебница принялась руками чистить плиту от снега. Буквы практически стерлись, но можно было прочитать едва различимые два слова – Северус Снейп. Стянув с себя перчатки, девушка прикоснулась к камню, погладив его с такой нежностью, как будто она гладила того человека, который лежал в этой могиле. Слезы стекали по её бледным холодным щекам, капая на землю. Не в силах более сдерживаться, она зарыдала в голос, завыла, как раненная волчица. Крик разнесся по всему кладбищу, но никто не слышал его, ведь там была только волшебница. Не переставая плакать, она выводила пальцем имя на камне раз за разом, боясь оторвать от него руку. Под ним в земле лежал человек, которого она любила, сильно любила. Она жила им, он был ей необходим как воздух, без него она умирала. Они были вместе всего месяц: месяц счастья и радости, нежных поцелуев и страстных ночей, кофе на завтрак и чая перед сном, общих книг и спорах о зельеварении, - месяц любви. Их любви. Они упивались друг другом: если целовались, то как в последний раз; если расставались, то как будто навсегда, прекрасно понимая - у них нет будущего. Он говорил, что умрет, что его убьют в последней битве. Она не верила, не желала это слышать, постоянно твердила, что он не прав, что все будет хорошо, они оба останутся живы и нарожают кучу детишек. Он смеялся в ответ, но печаль в его глазах заставляла её сердце сжиматься от боли. Мерлин, какой дурой она была, ведь он никогда не ошибался. Никогда. Какое ужасное это слово – никогда. Как и - навсегда. Ужасные, кошмарные слова, способные сломать человеческую жизнь. Он никогда больше её не поцелует, никогда не улыбнется, она никогда больше не увидит его глаза, полные любви и желания. Он больше не придет – и это навсегда. Навсегда её сердце разорвано на маленькие кусочки, навсегда поселится боль в её глазах, навсегда она останется одна. Его нет и не будет. Никогда. Слезы текли и текли, а девушка будто приросла к земле. У неё не было сил оторваться, уйти отсюда, ей казалось, что так она ближе до него, до воспоминаний о нем*. Одна каштановая прядка волос выбилась из прически и затрепетала на ветру. Гермиона Грейнджер нервным движением заправила её за ухо. Она вспомнила его последние слова, сказанные перед самым началом битвы: «Милая моя, любимая моя девочка, Гермиона, знай, что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя, и я всегда буду рядом, где бы ты ни находилась. Помни это. Я люблю тебя». В то время она старалась не думать о самом плохом. Верила в чудо, но оно не случилось, навсегда разбив ей сердце. Его смерть была настоящим шоком, который позже перерос в злость и жажду мести. Она добила Нагини, не оставив даже её частицы на земле. Она убила десятки Пожирателей, не быстрой смертью, а долгой, очень долгой и мучительной. На место злости пришли пустота и обреченность. Гермиона не любила вспоминать об этом. Эти события были спрятаны глубоко внутри, так, чтобы воспоминания о них невозможно было достать. Что привело её сюда, она не знала. После победы девушка усердно пыталась найти его могилу, но никто ничего не знал и не видел. Только сегодня ей приснились это место, это кладбище. Она не сомневалась, что он похоронен здесь, была в этом уверена. Гермиона не помнила, как добралась сюда. Но в Рождество могут случаться чудеса, не правда ли? Взглянув на камень в последний раз, она прошептала: «Я нашла тебя. Я люблю тебя, моя душа навсегда принадлежит тебе, это только мое тело бродит по этой грешной земле. Подожди ещё чуть-чуть, и я буду всецело с тобой». Девушка поднялась с колен и растворилась в ночном воздухе. Снег все также продолжал падать. * ближе до него, до воспоминаний о нем – И. С. Тургенев, «Отцы и дети».