Польша это - Роберт.

2014, Сентябрь. Lausitz В Бранденбурге Виталий Петров чувствовал себя почти что дома. Правда, это мифическое "дома" за последние годы стало понятием размытым. Но тут само название местности перекликалось с Бранденбургским замком в Калининградской области, по развалинам которого совсем юный Виталик когда-то с удовольствием ползал. Именно поэтому уже повзрослевший Петров счёл справедливым поставить в душе галочку: "Я дома". Первый сезон в ДТМ его совсем не радовал, хотя, никто по этому поводу особенно не цеплялся – сиди себе как диковинка с клеймом "первый русский в ДТМ, бывший первый русский в Ф1" и не выпендривайся. Не самая завидная участь, но кому-то нужно принять и её. - Не дёргайся. Мы с Дэйвом тут просто отдыхали и развлекались, выползая время от времени баранку покрутить, - напрямик заявил ему Ральф Шумахер. – Но береги себя, ты у нас особо ценный элемент – русский. Разумеется, в таком положении вещей были и плюсы: Петрова мало кто узнавал, и он мог при желании остаться где-то в одиночестве. Здесь такое желание преследовало его особенно остро. Виталий покрутил головой: "В какой стороне Польша? А Краков?" Польша это - Роберт. Его Роберт. *** 2011, Февраль Виталий от волнения не находил себе места. Он то напряжённо смотрел вперёд, то громко вздыхал и подпирал руками голову. Оксана уже не раз его одёргивала, и впервые в жизни спокойный Петров хотел ударить эту женщину по лицу. Они ехали в больницу, навещать Кубицу, который был то ли жив, то ли мёртв после страшной аварии. Эта новость застала Виталия врасплох – целый день они с друзьями катались на лыжах, телефон благополучно остался дома, потому что утром Петров отправил своему напарнику несколько очень приватных сообщений, и решил, что насладится ответами вечером. Телефон буквально раскалился от непринятых звонков и целой горы sms-сообщений. - Ага, задел я тебя, Кубик! – Петров с разбегу прыгнул на диван и, посмеиваясь, открыл первое. "Твой напарник попал в аварию." - от Булье. - Ох, Роберт, говорил я тебе, давай лучше со мной на лыжах кататься! Но Роберт же у нас самый умный, Роберт ведь… "Он погиб на месте." - от Оксаны. - Что?! – телефон чуть не полетел на пол. "Он в коме. Пока жив." - опять от Булье. И вот, они едут в итальянский госпиталь Санта Корона. - Это гонки, он знал, на что идёт, - на секунду отвлеклась от ноутбука Косаченко. Петров не ответил, а мысленно вышвырнул из машины своего менеджера и запустил ей вслед ноутбуком. Уже пресс-релиз строчит. Как же! Русский гонщик так трогательно волнуется о своём польском коллеге. Виталий Петров навестил напарника! Дружба народов, Россия и Польша – братья навек! Он сам уже получил море однообразных вопросов. Да, он расстроен, удивлён, ошарашен случившимся. Да, летит навещать. Да, Роберт поправится, он в него верит. Разумеется, передаст все пожелания выздоровления и слова поддержки. Что вы ему скажете? "То, на что целый год духу не хватало." - Оксана, если это возможно, могу я побыть с Робертом наедине хотя бы минут пять? Блондинка нахмурилась и промолчала. Она ни разу не поймала их вдвоём, но явно о чём-то догадывалась, поэтому к Роберту относилась, мягко говоря, прохладно. Возле госпиталя дежурили журналисты. Петров бегом бросился вперёд. "Хоть на что-то Оксана в этой ситуации сгодится, пусть сама от них отбивается, она это умеет." Роберт был в сознании. Весь в бинтах, каких-то капельницах, он скосил глаза на посетителя и слабо улыбнулся. - Твоё появление – первое, что меня за последнее время радует, - заговорил он очень тихим голосом. Петров хотел кинуться к напарнику с объятиями, но застыл в нерешительности. Кубица понял, почему и рассердился. - Пшше! Именно от тебя мне жалости не хватало! Обнимай и целуй, раз так хочется. Только не в лоб, я ещё не умер. - Роберт… О господи, Роберт! Даже мысли не было жалеть тебя! Ты скоро поправишься, вернёшься ко мне... К нам, то есть… Поляк явно сражался с болью, но старался держаться спокойно и даже в таком состоянии буквально излучал силу воли. Виталий присел рядом с койкой и осторожно коснулся руки Кубицы.. - Кубик, ну куда тебя понесло? Почему я тебя не отговорил? Или, сам с тобой не поехал… - Так хотелось, чтобы мы вдвоём убились? Ничего себе перспектива – и похоронили их ошмётки в одной могиле, чтобы лежали они там долго и счастливо. Прекрати звать меня этой дурацкой кличкой, сколько раз просил! После этой фразы Петров от всей души улыбнулся. А Кубица стал серьёзным. - На тестах не мухлевать, машину готовить как последний раз в жизни. Я на тебя рассчитываю и надеюсь, что буду в курсе всех событий. Должен же я куда-то однажды вернуться, - он бросил злой взгляд на искалеченную правую руку. – А если без бравад, то я надолго выбыл из строя. Правой руки, считай, больше нет, нога тоже не радует. По словам врача, я час пролежал в машине без сознания и ночь провалялся в искусственной коме. Так что, Виталик, от меня только половина осталась. Петров вскочил с неудобного стула и наклонился к напарнику. - Не идиотничай, Кубик! – от волнения он заговорил по-русски. – Половина он… Значит, вторая половина это я! И я сделаю всё, что в моих силах, если от этого зависит твоё здоровье. А если понадобится, то на руках тебя носить стану! Роберт, ты единственный, ради кого я там задержусь, ради кого буду вкалывать за двоих! Он наклонился к самому лицу напарника и поцеловал его, едва удерживаясь от желания приподнять Роберта с койки и обнять за плечи. В палату кто-то зашёл. Судя по нервному вскрику – Оксана, но напарники даже не подумали оторваться друг от друга. К счастью, шедший следом Булье, тут же вывел женщину в коридор. - Я понял всё, что ты сказал, я это почувствовал, - прошептал Кубица. – Ни в коем случае не смей меня жалеть. - И не подумаю, - Петров гладил Роберта по живой руке. – Рядом с жалостью невозможно любить. Я всё равно в тебя верю. Знаешь что, давай, пообещаем друг другу, что мы обязательно встретимся, как два действующих автогонщика! - Когда? – поляку понравилась эта идея. - Например… Давай, часов в девять после гонки. В паддоке! - Обещаю. На табло около койки тревожно замигала лампочка. Поляк поморщился. - Сейчас тебя вежливо отсюда выставят. Режим, мне не привыкать. Держи меня в курсе событий! В дверях Виталий посторонился, давая пройти сразу пяти докторам. В палату заглянула и Оксана. Петров не удержался от ехидства. - Пше прошемо, пани… - Пше ПРОШЕ! - громко поправил Роберт. *** 2014, Сентябрь. Lausitz Петров стоял совершенно один и смотрел в сторону, где как ему казалось, должен быть далёкий Краков. Роберт сам прекратил общение. Ничего не объяснил, просто перестал отвечать на звонки, сообщения и письма. Виталий не нарушал обещания – он регулярно и обстоятельно посылал своему поляку все технические новости от команды, иногда описывал какие-то забавные случаи гоночного закулисья. Весной он ещё раз навестил официально бывшего напарника. Ему показалось, что Роберт начал сдаваться. Он действительно едва мог пошевелить правой рукой, и явно этого стеснялся. "Ты никогда не хотел быть слабым, ни с кем. А я, как идиот, навязывал тебе своё общение. Ты видел, какой я здоровый, мы оба понимали, что тебе уже никогда не стать прежним, и мы нарочно это замалчивали." Последний раз Виталий написал Кубице после гран-при Австралии. "Я посвящаю эту гонку тебе, и мой трофей тоже. Возвращайся, Кубик!" От Роберта через день пришёл наивный стишок: "Мир и сейчас продолжает жить, радуясь и любя, А я как ребёнок, учусь ходить. Учусь ходить без тебя." Это не было похоже на Кубицу. От глупых строчек веяло такой тоской, таким криком "Оставьте меня, дайте умереть спокойно!" Куда он делся после выписки из Санта Корона, Виталию узнать не удалось. Поляк замёл все следы и исчез. Петров принял этот выбор как должное, и намеренно старался ничего не знать о Роберте. Время лечит всё – ему удалось успокоиться, даже отложить воспоминания подальше, но тут они ожили. Потому что рядом Польша. А Польша это только Роберт. Оксана, отношения с которой тогда стали гораздо хуже, тоже сбежала при первой же возможности. А он оказался в ДТМ. Совсем один. - Сколько же времени мы с тобой не виделись? Два года? Три? Целую жизнь. Понимая, что этой ночью он будет плохо спать, Петров побрёл обратно в расположение команды. Кто-то собрался и уехал сразу, кто-то ещё мусолил результат проведённого этапа, а некоторые даже решили всю ночь сидеть возле машины. - Пше прошемо, пан, - раздалось совсем рядом. - Проше, а не прошемо, - на автомате ответил Петров, развернулся и застыл на месте. Живой, улыбающийся, всё такой же худой, на него смотрел Роберт Кубица. - Кубик… Бывшие напарники крепко обнялись. - Ты единственный в мире человек, на прозвища от которого я не обижаюсь, - продолжая улыбаться, авторитетно заявил поляк. - Роберт… Роберт, ты здесь! Кубица освободил правую руку и посмотрел на часы. - Девять пятнадцать. Я пришёл вовремя, как договаривались, а ты, Виталик, опоздал. - Боже мой, ты помнишь нашу наивную клятву! Но после того как ты исчез, я подумал, что сам виноват со своим вниманием. Виталий опустил взгляд на бледные совсем не загоревшие руки поляка. - Правая так и не восстановилась, - спокойно отметил Кубица. – Но я уже привык. Может, мы уединимся где-то? Если твой напарник будет не против. - У меня только один напарник - ты. Без вариантов. Кстати, я тоже когда-то пообещал, что активные ухаживания начну с того, что отведу тебя в ресторан и накормлю досыта. Об тебя до сих пор уколоться можно, а? - Петров шутливо пихнул поляка под рёбра. - Самому интересно. Давай, проверим? *** Правая рука Роберта лежала поверх одеяла. Виталий поднёс её к губам и поцеловал. - Ты чувствуешь? Чувствуешь, как я тебя люблю и нисколько не жалею? - Да. Виталик, я обязан попросить прощения за то, что испугался твоей заботы. Тогда я уже знал, что навсегда останусь инвалидом. Ты ведь был готов носиться со мной, кто знает, вдруг это помогло бы легче пережить новое, - поляк замолчал, подбирая правильные слова. – Качество жизни. - Всё меняется. Мы оба в каком-то смысле снова стали новичками, только теперь мы не одни. Ты ведь не собираешься опять пропадать на несколько лет, я надеюсь? Кубица прижался к партнёру – ему было хорошо и спокойно, как никогда в жизни. - Я трус, - грустно проговорил он. – Судя по всему, ты кое-чего не знаешь. В прошлом году я имел все шансы попасть сюда, в вашу команду. Мы бы опять стали напарниками и первыми из своих стран. Но я так боялся, что начнётся лавина вопросов о моей травме, прессинг журналистами. Любая, даже самая маленькая ошибка будет списываться на то, что я не сумел восстановиться до конца. Я отказался, и ушёл обратно в ралли. - Врёшь ты мне, Кубик, что трус. Здесь нагрузки в разы легче, и обстановка спокойнее, а после твоей аварии опять лихачить по болотам и пустыням – героизм, граничащий с безумием. - Если бы я знал, что ты тоже будешь тут… Представляешь – мы опять вместе, только никакой Оксаны, никакого Алонсо. - Ты думал, в сказку попал? – Петров перевернул напарника на спину и навис над ним. – Всё, теперь мы окончательно вдвоём, и ты от меня никуда не денешься! Найдём свободное время, съездим в Выборг… - Сначала в Краков! - Нет, в Выборг! - А давай, тогда в Сочи на гран-при? Оксана нам порадуется – не то слово! - Но потом – в Выборг! - Хорошо, уговорил.