Обед на теле гейши

« И почему это произошло именно со мной?». Хонда до сих пор не мог понять, как он мог вляпаться в столь смущающую ситуацию. Вчера они с Людвигом встретились, чтобы обсудить некоторые моменты международного сотрудничества на мировом рынке автопрома. Встреча была неофициальной и проходила в особняке немца, что в тот момент казалось Кику весьма привлекательным обстоятельством: вспышки фотокамер, охрана и официальные репортажи всегда были стрессом для тихого японца. Немец знал об этой особенности бывшего союзника, да и сам не слишком любил официальные мероприятия, поэтому их встречи в основном протекали по такой схеме: Хонда приезжал в особняк Людвига, затем, в зависимости от времени, затраченного на переговоры, либо оставался на ночлег, либо улетал ближайшим рейсом обратно в Японию. Так было всегда, вплоть до того раза. А всё дело в том, что японец абсолютно не умел пить. Началось всё с безобидного предложения Людвига выпить по стакану пива. Хонда согласился, хотя ему и не особо хотелось: японец был слишком хорошо воспитан, чтобы портить настроение хозяину дома, отказывая в подобных мелочах. Однако он очень быстро пожалел о своём решении: немец поставил перед Кику двухлитровую кружку и сел напротив, непринужденно попивая пиво из своей. - Что-то не так, Хонда? – спросил он, глядя на порядком растерянного Кику. Японец лишь покачал головой и придвинул к себе кружку. Что произошло дальше, брюнет помнил довольно смутно и обрывочно: запомнилось ему лишь ощущение невероятной легкости и эмоционального подъёма, которого видавший виды азиат не испытывал уже давно. Ах, да, и маленькая деталь: спор, заключенный с немцем. Спор, который на трезвую голову Кику не заключил бы никогда в жизни. Хонда вздохнул, чувствуя, что вновь заливается краской и, опустив голову, протянул руку к кухонному ножу. На разделочной доске перед ним лежала рыба, рядом с ней – водоросли Нори, а чуть дальше – миска со свежесваренным рисом. Японец готовил суши, но не для себя, а для Крауца. И это можно было бы пережить, если не принимать во внимание тот способ, которым Кику должен был эти суши преподнести. «Если ты никогда не пробовал еду с тела прекрасной гейши, значит, ты не познал величайшего из удовольствий» - вспомнил свои же слова Кику. Людвиг, помнится, на удивление быстро согласился с этим фактом, и потребовал возместить недостаток столь необычного опыта. Причем, на роль прекрасной гейши немец выбрал Хонду. «Может, Людвиг-сан специально споил меня, чтобы потребовать что-то подобное? Говорят, он тот ещё извращенец» - Хонда вздохнул, и покачал головой, - «Нет, обо мне ведь говорят то же самое, но, тем не менее, я не такой...Возможно, он согласился на такое лишь потому, что был пьян. Уверен, когда я напомню ему о вчерашнем споре, он извинится, и больше мы к этому не вернёмся». Кику вымыл руки и сложил готовые суши в контейнер. «Не забыть бы соевый соус...» Однако, надежды японца на то, что ситуация забудется, не оправдались. Людвиг, открывший дверь, окинул Хонду беспристрастным взглядом и кивнул, отходя и приглашая Кику зайти. Японец вновь залился краской и прошёл в дом, стараясь не смотреть на идущего рядом Крауца. - Людвиг-сан, - тихо начал он, когда они пришли в просторную гостиную. Немец сел в одно из кресел и выжидательно уставился на Хонду: - да? - Я бы хотел поговорить по поводу того, что произошло вчера, - робко начал Хонда, поставив контейнер с суши на журнальный столик и садясь в кресло напротив немца, - боюсь, произошла досадная ошибка. Тот спор...мы были пьяны и не понимали, о чём говорим. Немец молчал, глядя на Хонду холодным, ничего не выражающим взглядом. Японец невольно поёжился и продолжил: - я принес суши в качестве извинения, Людвиг-сан. Думаю, нам лучше забыть о том, что вчера было. Людвиг усмехнулся: - а как же слово самурая, Хонда? – поинтересовался он, - кажется, ты говорил, что воины страны Восходящего Солнца скорее умрут, чем нарушат данную клятву. Японец похолодел: такого он не ожидал. «Неужели он серьёзно? Ох, не может быть...». Брюнет нервно сжал в пальцах тонкую ткань кимоно, стараясь успокоиться. Это бред, сон, он сейчас проснётся... - Так что насчёт нашего спора? – Кику вздрогнул, выведенный из забытья вкрадчивым голосом немца, в глазах которого теплился едва заметный дьявольский огонек, - или твоему слову нельзя верить, Хонда? Японец вспыхнул и от избытка чувств аж вскочил с кресла. Усомниться в честности самурая? Большего оскорбления Кику Людвиг не смог бы нанести, даже если бы очень постарался. Хонда закусил губу и принялся торопливо распутывать оби. Несколько минут – и узкий кусок ткани полетел в лицо Германии, который, поймав пояс, небрежно положил его на подлокотник кресла. Следом за поясом Хонда снял кимоно, расстелив его на полу и неуверенно касаясь завязок фундоши. - Смелее, Кику. Ты говорил, что гейша должна быть полностью обнажена, - произнёс немец, Хонда покраснел еще больше и, развязав фундоши, подошёл к журнальному столику, открыв контейнер и идя с ним к расстеленному на полу кимоно. Улегшись поудобнее, Хонда принялся раскладывать суши на себе: несколько штук на живот и грудь, пара – на бёдра, ещё два закрывали ставшие твердыми от холода пуговки сосков. - Можно начинать? – поинтересовался Германия, подходя к японцу и садясь рядом с ним, поджав ноги под себя. Японец кивнул: - ваша трапеза готова, Людвиг-сан. Германия улыбнулся и потянулся к столику, на котором стояла бутылочка соевого соуса. Сняв крышку с прозрачной бутылочки, немец капнул пару капель темно-коричневого соуса на суши, расположенном на соске японца. Капелька скользнула вниз, быстро впитавшись в рис. Людвиг наклонился и взял лакомство губами, будто случайно коснувшись твердого соска Кику. Брюнет закусил губу и отвёл взгляд, смущенно глядя в сторону. - Неплохо, - оценил Людвиг после непродолжительного молчания. Полив ещё один суши, Германия съел и его, после чего слизнул языком оставшуюся на соске рисинку. Хонда охнул. - Людвиг-сан, гейшу во время трапезы трогать нельзя, - попытался было возмутиться он, но Крауц будто бы не слышал. Чем ближе подбирался немец к низу живота Хонды, тем увереннее становились его действия: на последний суши, который Кику опрометчиво поместил чуть ниже пупка, немец вылил, наверное, треть бутылки с соусом. Жидкость тоненьким ручейком потекла к ложбинке паха, и Германия, усмехнувшись, принялся её слизывать. Лицо Хонды горело от смущения, парень, сам этого не осознавая, подался бедрами навстречу немцу. - Людвиг-сан, - простонал парень, чувствуя, как немец провёл языком по всей длине его члена, - прошу Вас, не надо... Германия усмехнулся и отстранился, продолжив ласкать его рукой, - тебе не нравится оральный секс? – вкрадчиво поинтересовался он, сжимая член парня и мучительно медленно водя рукой вверх-вниз. Кику закрыл лицо руками и помотал головой. «Что мне делать? Я не должен позволять ему делать подобные вещи!..ох, но даже прикосновения его рук сводят с ума..». Хонда попытался было свести ноги, но Германия не дал ему этого сделать, поставив между ними колено и нависнув сверху. - Почему ты прячешь лицо? – спросил Людвиг, большим пальцем поглаживая крайнюю плоть. Кику судорожно вздохнул, пытаясь собраться с силами и прекратить всё это, но куда там, японец не мог совладать даже с собственными мыслями. - Не смотрите на меня...Людвиг-сан, - дрожащим голосом прошептал Кику. Германия усмехнулся и, легко взяв его на руки, перевернул на живот, грудью заставив парня опираться на журнальный столик. - Не буду, - пообещал немец, отходя куда-то к серванту и доставая с полки бутылочку с прозрачным маслянистым средством. Дальше всё происходило, как в тумане. Хонда терялся в вихре собственных ощущений: действия Людвига, жар его тела, все движения немца сводили Кику с ума, и даже холодная поверхность стола, к которой он прислонился щекой,не могла вернуть его мысли в привычное отстраненное состояние. Кику вцепился в край журнального столика: Германия не церемонился с ним, с силой вбиваясь в хрупкое тело, заставляя выгибаться в экстазе и кусать губы до крови. Хонда кричал, срывая голос, подаваясь бедрами навстречу Людвигу. Немец тяжело дышал, сжимая ладони на ягодицах японца и оставляя на них красные следы от ногтей. «Чем-то..похоже на насилие..» - мелькнула мысль у Хонды. Они кончили почти одновременно. Хонда отпустил край стола, неприятно врезавшийся ему в ладонь и устало закрыл глаза. Немец, тяжело дыша, отстранился и, приведя себя в порядок, сел на пол, опираясь спиной на стоящий возле столика диван. - Ты был прав, Хонда. Обед на теле гейши – это величайшее удовольствие в мире.