Секреты даосского секса

В жизни каждого человека наступает момент, когда он всерьез задумывается о том, что молодость не вечна, и потому нужно сделать всё для того, чтобы отсрочить приход старости. Женщины жаждут сохранить красоту и привлекательность, мужские же проблемы совсем в ином. Вопросы потенции и её потенциалов — вот что стоит на повестке дня у особи мужского пола, ступившей на порог зрелости. Уильям Уолтер Вордсворт не был бы Профессором, если бы к такому щекотливому вопросу не подошел бы с позиции науки. Для начала он решил ознакомиться с тем, что предлагали по этому вопросу разные древние школы эзотерических практик. Все-таки альбионца интересовали не только забытые технологии, но и разные забытые техники, в том числе и сексуальные. И если обычные люди всё это бездарно растрачивают всуе, то те, кто поцелован Богом в темечко, овладев искусством сублимировать свои сексуальные желания, переводят их в плоскость прекрасных произведений искусства или технических изобретений. По вполне понятным причинам подобную философию в пределах Ватикана Профессор наш вслух не озвучивал. После глубокого и детального изучения старинных индийских трактов в виде Камасутры и Веток персика, Уильям перешел на древних китайцев, где встретил труды даосских мудрецов, которые обещали не просто вечную молодость, а бессмертие для тех, кто овладеет их тайным учением. Вся суть которого состояла в создании пилюли бессмертия усилиями собственного организма. Это так заинтересовало Вордсворта, что он перетащил книгу из библиотеки в свой кабинет. В принципе, подобное он делал в исключительных случаях, так как в кабинете его периодически посещала голограмма и болтливые агенты наподобие Авеля и Леона, а также главный моралист АХ в лице Вацлава. А быть застигнутым за чтением подобной литературы Профессор, естественно, не желал. Однако книга была настолько интересной, что Уильям не мог от неё оторваться даже на мгновение. Трактат пестрел аллегорическими описаниями гениталий и собственно самого полового акта с осознанным применением своих энергий, вибраций и прочей недоказанной наукой тонкой материи. Главной идей было то, что мужчина не должен тратить свое драгоценное семя, он обязан хранить его именно для той самой пилюли бессмертия! Как китайским мудрецам удавалось при этом испытывать, по их уверениям, многочасовой оргазм без банальной эякуляции, даже Профессор, на что уж он был учен и сведущ во многих вопросах, и то не смог понять. Либо где-то в тексты вкрались ошибки при переводе, либо кто-то из древних мудрецов беззастенчиво вешал потомкам лапшу на уши. Также Вордсворт понял, что в древнем Китае с позиций Дао любви гомосексуальные отношения не приветствовались по причине того, что мужская энергия считалась огненной и вроде как бы самоуничтожалась в подобном нетрадиционном раскладе, а вот сексуальные отношения сразу с несколькими женщинами одновременно считались благословенными, так как энергия при этом достигала немалых высот. В общем, после прочтения этого аспекта Вордсворт всерьез задумался о том, не попадала ли эта книга в руки Одуванчика, ибо он как-то раз тоже приводил подобные доводы «за» в плане своих оргий. Китайцы, конечно же, молодцы, но вряд ли в Ватикане можно уговорить монахинь на подобное благословенное укрепление сексуальной энергии в мужском теле. Даже если апостолов начнешь цитировать, всё равно не поверят. А еще, в отличие от древних китаянок, многие монахини совсем не отличались покладистостью нравов. За примерами даже не нужно было далеко ходить, можно просто вспомнить собственную землячку Кейт Скотт. При отсутствии женского пола мудрецы рекомендовали познавать собственное тело самостоятельно, но это попахивало юношескими угрями и подростковым онанизмом, да и к чему это, когда все-таки женский пол имеется в наличии. Он как раз читал о некоторых аспектах такого взаимодействия инь и янь, когда над ухом раздалось:       — А что ты тут читаешь? Ого, нефритовый стержень? Первый раз такое слышу. Про алмазные слышала, про графитовые, а про нефритовые — нет! Похоже, что Железная Дева решила ему сделать неожиданный сюрприз и появилась в его кабинете неожиданно, да ещё и сзади подкралась.       — Да, это ничего особенного, так… одна разработка, — он хотел закрыть книгу, но в результате наоборот открыл её, да ещё на странице с миниатюрой, изображающей то, каким именно способом древний китайский даос достигает поднятия своей энергии до немыслимых высот при участии пяти женщин.       — Нефритовый стержень мужчины проникает в яшмовые ворота женщины, — прочитала Кейт фразу, выделенную курсивом. — Ах ты извращенец! Уильям тут-то быстренько книгу захлопнул, но было уже, как говорится, поздно.       — Значит, вот над какой именно разработкой ты трудишься в поте лица! — воскликнула она гневно.       — Это совсем не то, что ты подумала! Ты всё неправильно поняла! — покраснев, ответил Вордсворт.       — Ну, конечно! Ты хуже, чем Леон! — и Кейт закатила глаза. — Подумать только, на старости лет чего удумал — устроить оргию в Ватикане!       — Я вообще-то не старый еще, — напомнил ей Профессор, которого после ее слов разобрала обида. — Ну, не мальчик, конечно, но и не старик.       — Так вот оно что, — ехидно сказала Кейт, — второе дыхание видать открылось? — Да у меня и первое не закрывалось! Голограмма ничего не ответила, изловчившись, она схватила книгу и выкинула ее в окно. Вордсворт выругался и, бросившись к окну, увидел Одуванчика, который, чертыхаясь, потирал макушку.       — Вы что, Профессор, с утра на душу сто грамм приняли? Тут вообще-то люди ходят, а вы книги в них швыряете, — проговорил укоризненно Леон.       — Это не я, это Кейт, — ответил ему Уильям, понимая, что как только де Астуриас заглянет под обложку книги, то после этого он ее точно не вернет.       — Ничего себе, какие вы книжечки на пару с Кейт читаете! — воскликнул восторженно Одуванчик, разглядывая ту самую иллюстрацию, возмутившую голограмму. — Ну, теперь я ее вам не отдам! И даже не просите! Что и следовало ожидать.       — Ну что, довольна? — спросил Вордсворт у сестры Кейт, отойдя от окна и закуривая трубку. — Именно ты снабдила де Астуриаса инструкцией по максимальному разврату. Вот пусть теперь это будет на твоей совести.