Сказка о Короле и Трубадуре

В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-поживал Король. Короля звали Илья, правил он мудро и справедливо. Был он очень принципиальный и жестоко расправлялся со всеми нарушителями закона, не приемлел лжецов и подхалимов, поэтому в царстве было спокойно. Честный люд жил не тужил и очень любил и уважал своего Короля. Но однажды! О несчастье! Напала на Илью хандра. Ходит наш царь по своему золотому дворцу, ничего его не радует, ничему он не улыбается. Запустил свое правление, пошли по царству-государству люди злые, обманывают честных граждан, обворовывают, подсовывая бракованный товар и крадя скот. Люд честный жалуется королевскому советнику — кудрявому шуту Хованскому, а советник поделать ничего и не может. Потому что закрылся наш Король в своих покоях и не пускает никого, бурчит и ругается из-за двери нехорошими словами. Только и слышен звон бутылок стеклянных, да тянет перегарчиком ядреным из-под порога. Долго думал советник королевский, что делать, да как быть. Как же вывести Короля из хандры? Как же вернуть к нему ум ясный и мышление здравое? Ночами и днями ходил-думал, не спал много дней, почти ничего не ел и брагу не пил (а мы то все знаем, что советник без браги — не советник вовсе) и наконец придумал! Записал дрожащими руками (ломка по браге сказывается) приказ свой советский, повесил на столб, который на главной площади королевской, да упал в сон крепкий прямо у этого столба (замотался совсем бедненький). Ходит люд честной вокруг указа советника государственного, да понять ничего не может, мало кто грамоте обучен. К тому же ручки то у советника при написании дрожали, сложно им каракули такие разобрать. Оттащили кое-как Хованского в избу ближайшую, чтобы выспался бедный хоть немного, да рассказал потом, что придумала голова его кудрявая. Долго ждать не пришлось! Пробудился Хованский ближе к сумеркам, влил в себя кувшин браги крепкой, оттер рукавом рот, да разъяснил неграмотным, что он придумал. - Я, как советник царя государственного, умный и ответственный придумал решение, как нашего царя любимого из хандры вывести! Развеселить его нужно! Бабу какую-то хорошую найти! А то правит наш царь-батюшка уже сколько лет, а бабы то все и нет. От баб конечно проблемы одни, но бывают и они временами полезны. А тот, кто найдет бабу такую, так отсыпем ему золота и ключей в стиме запас немереный. Как сказал слова эти золотые советник кудрявый, так залил в себя еще один кувшин браги, запил его медовухой, да больше ничего связного и не произнес. Разнеслась молва быстро по царству обширному, потянулись стройные ряды стройных и не очень барышень распрекрасных к дворцу золотому. Да не нравится никто Илье-батюшке, даже в сторону смотреть их не желает. Бросается бутылками стеклянными да кувшинами глиняными в ряды уже не очень стройные (кто ж стоять неподвижно будет, когда в тебя такой снаряд летит), изрыгает слова гнусные изо рта своего прекрасного, чуть ли не молниями из глаз стреляет. Вот уже и девушки закончились, потянулись к дворцу золотому их матушки (а может, Королю важен опыт, а не молодая упругая задница). Но опять Королю никто не нравится, бранится он на советника за идею его глупую, грозится снести голову его кудрявую секирой острой. А Хованский на ножках еле держится (к браге то вернулся), языком заплетающимся просит потерпеть еще немного. Может, найдется его суженная распрекрасная. Тем временем проезжал этими землями трубадур молодой, с голосом завораживающим и глазами, как моря, огромными и серыми. Когда играл он песни свои волшебные, собирались вокруг него даже звери лесные, не боялись его — спокойно на руки шли. Ах, а как молодые девушки ему улыбались, как зазывали его на сеновал вечерами, но отказывался Руслан, трубадур чудеснейший, от предложений срамных, да улыбался несчастно так, потерянно. Мужики не любили его особо, потому что какой же нормальный крестьянин наденет на себя штаны срамные — красные, да в дудочку гудеть будет. К тому же не нравилось селянам бородатым, что бабы их молочные на сторону смотрят, на дрыща такого худющего. Ну, не суть дело. Руслан свыкся уже и с взглядами косыми, и со словами обидными. Нравилось ему играть на дудочке своей волшебной, настроение хорошее людям приносить и музыку придумывать. Прослышал он о проблеме Ильи-батюшки, решил, что помочь может. Хандру его серую песнями своими прогонит, да улыбаться заставит. Потому что больше всего Руслан-трубадур любил, когда улыбаются песням его люди несчастные и печальные. А то что сердце у Короля печалью пропиталось, как корж медом ароматным, было понятно ему сразу. Приехал Руслан-трубадур ко дворцу золотому, нарядился в штаны свои самые лучшие — красные, как пламя ясное, да начал песенки напевать под окнами королевскими. Слышит Илья-батькович звуки прекрасные, пробивающиеся сквозь туманы алкогольные, интересно ему стало, кто же играет так хорошо и складно. Выглянул он из окна своего, рыщет глазами — ищет, откуда звуки столь божественные, неземные. Видит паренька худенького, плюнешь раз — переломится, да дивится, как тело такое тщедушное песни такие складывать умеет. - Советника ко мне! Немедленно! Бежит Хованский, спотыкается, на зов Короля своего любимого. Даже кубок медовухи не допил — спешит так на крики королевские. Забегает в покои царские, отдышаться пытается. - Приведи ко мне парня того мелкого, который поет под окнами моими! Да приготовь залу торжественную. Пир сегодня устроим! Кивает советник головой своей кудрявой, не задавая вопросы, какой пир может быть в три часа ночи. Боится перечить Илье-батюшке, да и плевать на правила, если Король решил наконец-то выйти на свет божий. Загудел дворец королевский: слуги бегают — убираются, повара проснулись все — готовить яства собираются, а советник стоит бледненький в углу около трона королевского — сесть боится. Завели в зал торжественный паренька сероглазого, усадили на место почетное, окружили заботой его и вниманием. Вот спускается Илья-батюшка по лестнице длинной и витиеватой, проходит к трону своему королевскому. Все стоят и боятся, лишний раз вдохнуть не могут, а парнишка сероглазый смотрит внимательно на Короля великого — восхищается. - Сыграй мне что-нибудь задорное, чтобы плясать мне захотелось. - С вашего позволения, царь-батюшка, я бы сыграл что-то другое. Кажется мне, что Вам это больше понравится. Нахмурил король брови свои кустистые, прислуга креститься начала, жалко им парня, молодой совсем — помирать ему рано. А парнишка сероглазый сидит и улыбается, не подозревая, что голова его с плеч сейчас покатится. Но удивил всех Илья-батюшка, посмотрел сурово на паренька, да махнул рукой, мол «делай, как знаешь». Заулыбался еще больше Руслан-трубадур, достал лютню свою расписную (кроме дудочки умел он еще на лютне и гуслях играть замечательно). Разнесся по залу голос звонкий паренька молодого, грустная мелодия полилась из-под струн, завел песню он про любовь грустную. Говорилось в ней о том, что был Король государства могущественного влюблен сильно в принцессу морскую, но не могли два любящих сердца соединиться, потому что не было ей жизни на земле, а ему в глубинах морских. Дрогнуло сердце Короля, затронула песня струны души его проржавевшие и старые. Полились слезы рекой из глаз Ильи-батюшки, рыдает громко и искренне. У советника кудрявого мысль дельная появилась, велел он всем быстренько убраться из зала, чтобы остались лишь Илюша да Руслан в зале торжественном. Бросился мальчик сероглазый утешать главу государственную, обнял его своими худыми ручками, приговаривая: «тише-тише, поплачьте, царь-батюшка, отпустите все невзгоды из сердца своего». Поглядел Илья в глаза серые, ставшие столь родными и близкими всего за песню одну короткую, да понял, что нашел он судьбу свою, кровинушку свою родную. Не смутило Илью, что парень это худенький, ведь в человеке главное — душа чистая, да глаза ясные, а не титьки огромные и борщ наваристый. Так и завоевал любовь Короля могущественного мальчик обычный сероглазенький. Был пир на весь мир, люд честной радовался, а злодеи плакали слезами горькими. И я там была, мед-пиво пила, по усам не текло, ибо баба я хоть и грозная, но усов не отращиваю-не растут =(