Сквозь распахнутые двери

Погоня продолжалась не менее получаса. По внутренней связи (когда Кю и Вук подключили их к отряду быстрого реагирования) было отчётливо слышно, как заборно матерится командир SWAT. Они упустили Золушку с полудохлым китайцем. Кто-то им, видимо, помог уйти прямо из-под носа полиции. Донхэ морщился, слушая грубые ругательства, а потом и вовсе снял наушник. Подоспевшие медики забрали Шивона, Мими и Итука в больницу. Капитан Ёнун поехал с ними. Йесон вот уже двадцать минут разговаривал с Сонмином по мобильному, описывая все события в клубе, попутно успокаивая его по поводу раненых. Донхэ никак не мог унять выпрыгивающее сердце. Пережитые эмоции давали о себе знать. Он всегда был очень восприимчивым человеком. Мысли роились в голове, сменяя одну другой, не зацепляясь на чем-то конкретном. Вот перед глазами встал образ парня с высветленными волосами, и в голове словно зажглась лампочка. Хёкдже! Донхэ не помнил, как он выбежал на дорогу, ловя такси. Пока он сидел в машине, невпопад кивая без остановки болтающему водителю, он даже не мог понять, о чем он сейчас думает. Перед глазами только образ Хёка, словно наваждение. Уже оказавшись пред домом, Донхэ подумал, что его состояние похоже на опьянение. Вроде бы всё соображает, но совершенно не может себя контролировать. Он за считанные секунды влетел на свой этаж и, кое-как справившись с замком дрожащими руками, распахнул дверь. В нос ударил запах выпечки, такой домашний и родной… Не помогло! Донхэ казалось, что он сейчас взорвётся от избытка энергии. Это даже немного пугало, но по-настоящему прочувствовать этот момент Донхэ сейчас был не в состоянии. Он ураганом влетел на кухню, мигом оглядывая и зажженные конфорки на плите, и лежащие на кухонных столах продукты, кажется, для пирога. А еще обеденный стол весь в муке, рядом с которым крутится Хёкдже в своей бесформенной домашней одежде и фартуке. Голова сразу взорвалась скомканным потоком эмоций. Хёкдже обернулся и заулыбался, увидев офицера. Его руки были в муке, а фартук заляпан кремом. Донхэ сжал зубы. Возможно, вернуться домой в таком состоянии было не лучшей идеей. Хёк вгляделся в лицо Фиши, и улыбка сползла с его лица. Офицер выглядел действительно страшно: в глазах безумный блеск, а сжатые в кулаки руки подрагивают от напряжения. Хёк неуверенно сделал шаг назад, а Донхэ сорвался к нему. - Донхэ, что?.. Рывок к себе, и Фиши впился в мягкие губы блондина. Жестко, без капли нежности. Хёк замычал в этот поцелуй, пытаясь вырваться из железной хватки парня. Донхэ оторвал свои губы от Хёка. - Сегодня я убил несколько человек, - прохрипел он. Глаза Хёка расширились, и он нервно вздохнул, а Донхэ снова сжал зубы. Ничего не помогает, чувство, что сейчас разлетишься в разные стороны на куски, захлестнуло только сильнее. Хэ рывком развернул блондина спиной к себе и грубо повалил грудью на обеденный стол, поднимая облако муки. - Хэ! Офицер одним движением сдернул с него домашние бриджи, оголяя худые бедра. - Хэ… - уже тише вскрикнул блондин и захлебнулся вздохом – пальцы Донхэ нашли его узкий вход и почти без промедления проникли внутрь. Хёк дёрнулся от боли вперед, но Донхэ зарычал не своим голосом, вжимая его голову в стол. Казалось, что сейчас у офицера силы в несколько раз больше обыкновенного. Хёк заскулил, когда краем глаза заметил, как офицер схватил бутылку с маслом, стоящую рядом. Пальцы исчезли, но уже через секунду он снова почувствовал их, уже смазанные маслом. Хёк притих. Он не злился на Донхэ, в какой-то степени он его понимал – в таком состоянии он ничего не соображает и не контролирует свою силу и действия вообще, хотя от этого понимания страх вовсе не уменьшался. Нужно просто позволить ему выплеснуть эту бушующую в нем энергию. Лучше так, чем он отправился бы гонять на машине по городу… Донхэ почувствовал, что Хёк расслабился, и мысленно пообещал себе поблагодарить его потом за это. Новая волна его безумства застилала глаза, и он сдёрнул с Хёка фартук, сильнее вжимая его в испачканный стол. Клацнула пряжка ремня, затем звук расстёгнутой молнии, и вот уже Хёк чувствовал горячую, полностью вставшую плоть офицера. Мысли, словно распуганные, бросились врассыпную. Ему настолько нравился секс с ним, что он готов был его получать даже в такой грубой форме. Во рту пересохло, а офицер толкнулся бёдрами вперед, резко и болезненно заполняя его целиком. Донхэ застонал от враз нахлынувших ощущений, но стон снова перешел в рык, когда он начал двигаться. Хёк заскулил под ним. Донхэ брал его грубо, ему хотелось еще глубже, еще сильнее. Он вколачивал его в стол, заставляя ездить по рассыпанной муке, задыхаясь от боли. Движения быстрые, толчки такие глубокие, что Хёк судорожно сжимал пальцами края столешницы. Офицер запустил руку в его волосы и резко оттянул его голову назад. Хёкдже зашипел, колени подогнулись, но Фиши вовремя схватил его под рёбрами. Еще один рывок, и тот развернул его лицом к себе. В его глаза было страшно смотреть, животные глаза. Руки офицера взлетели наверх, и он одним движением разорвал домашнюю кофту Хёкдже сверху донизу. Давно мечтал это сделать, хотя, конечно, не в таком состоянии. Блондин взвизгнул от страха, а его уже повалили спиной на жесткий стол. Донхэ захлебнулся стоном от вида парня перед ним. Бледная кожа, на щеках лихорадочный румянец, грудная клетка быстро вздымается, прорисовывая ребра, глаза полны ужаса, но член стоит так, что на Донхэ на какую-то короткую секунду накатывает удивление. Ему нравится? Толчок бедрами вперед, и с губ блондина срывается беспомощный стон. Донхэ снова начинает двигаться. Быстро, глубоко. Трахает его, будто в последний раз, хотя после такого он действительно, возможно, никогда не увидит Хёка. Кто захочет жить под одной крышей с животным? Но сейчас Фиши не в силах думать об этом. Переполняющая энергия рвётся наружу. Он продолжает жестко вколачивать тело парня в стол. Тот задыхается и скулит, почему-то как раз этим заставляя Фиши быть еще жестче. Хёкдже поднял выпачканные руки и закрыл лицо. Донхэ громко зашипел, хватая их, разводя в стороны. Лицо Хёка беспомощное. Донхэ наклонился, снова грубо целуя его, кусая покрасневшие губы. Сильнее, еще сильнее! Хёк вскрикивал от особенно глубоких толчков, на его глаза навернулись слёзы, но Донхэ придвинул его бедра ближе к краю стола, меняя угол, и Хёкдже застонал так, что Фиши накрыла красная пелена полного сумасшествия, и дальше соображать о чём-то стало совершенно невозможно… Хёк честно думал, что умрёт сегодня. Донхэ имел его так грубо и так… долго, что он просто не понимал, откуда у человека может быть столько сил. После первого раза на столе, Фиши ушел в ванную, оставляя Хёка лежать одного в муке и скулить от медленно отпускающего оргазма. Ему дали недолгую передышку. Через десять минут офицер вернулся и, закинув безвольное тело на плечо, отнёс его в спальню, довольно грубо бросая на кровать. А потом всё повторилось еще раз. И еще… Он не сопротивлялся. Просто сил не было… Хёк ярко запомнил момент, когда Донхэ грубо насиловал его рот, вторгаясь глубоко в горло. Какими были его глаза… Несмотря на всю ситуацию, Хёк отчего-то прекрасно понял, что ничего сексуальнее он в жизни не видел! Этот зверь. Хёк и подумать не мог, что офицер может быть таким. Властным, сильным, и в то же время настолько открытым. В самый первый их раз Хёк сорвался и открылся полностью, а теперь это сделал Фиши. Вот так, все карты на стол! Никаких секретов и осторожностей. Донхэ трахал его так, словно пытался вылить в него всё, что мучило, что терзало его. Поделиться этим, разделить на двоих. И Хёк брал. Столько, сколько мог в себе вместить. Когда силы офицера начали подходить к концу, а у Хёка их не было уже совсем, он умудрился притянуть офицера к своей груди, и прижать так сильно, что в последний раз Донхэ изливался в него со слезами на глазах. Всё. Это конец. Он полностью опустошён. Сил нет даже просто открыть глаза… *** Донхэ проснулся от запаха выпечки. Дежа вю? Нет, судя по ощущениям в теле, безумие, творившееся здесь некоторое время назад, ему не приснилось. Донхэ тяжело поднялся с кровати, руки почему-то болели. С кухни слышался шум и тихие шаги. Поборов желание лечь снова, Хэ всё-таки встал и, осторожно ступая босыми ногами по полу, пошел на источник шума. На кухне было убрано. Чистые столы и пол. Рядом с плитой красовался румяный, одуряюще пахнущий пирог. Хёкдже в длинной футболке офицера сидел на табурете за столом и пил чай. Их взгляды встретились, и сердце Фиши сжалось в груди. Что он натворил? Хёк замер на секунду, но потом продолжил пить чай, сжимая чашку дрожащими пальцами. Хэ просто не мог пошевелиться и сделать шаг в комнату. Он боялся даже подходить к нему. Хёкдже видел заминку парня. В первую секунду он напрягся, увидев голого офицера на пороге кухни, но теперь, видя страх в его глазах, понимал – его отпустило. Это снова старый добрый, немного инфантильный Фиши. Буря миновала, или… На глаза Донхэ навернулись слёзы, он резко выдохнул, закусывая губу, и опустил голову. Его широкие плечи напряглись, и он закрыл ладонями лицо. Хёкдже сделал еще один глоток и поставил кружку на стол, а Донхэ, еще немного помявшись, двинулся к нему. Блондин расширившимися глазами смотрел, как офицер подходит вплотную, а потом медленно опускается перед ним на колени. Сердце ёкнуло и будто замерло. Донхэ, словно ребенок, протянул к нему руки и аккуратно обхватил его колени, утыкаясь в них лбом. - Фиши, - выдохнул Хёк, а плечи офицера поднялись, и он почувствовал его слёзы на своей коже. Донхэ плакал тихо, очень по-мужски, горько, так горько, что у Хёкдже внутри всё переворачивалось. Он еще такой ребёнок… Но что же делать ребенку, который убивает людей? Умирать? Каждый раз умирать вместе с ними? - Фиши, - блондин положил руку на затылок парня и зарылся пальцами в его волосы. Тот всхлипнул один единственный раз и поднял лицо к Хёку. - Я… я пойму, если ты уйдёшь сегодня, но умоляю… прошу тебя, прости меня. Новые слёзы потекли по щекам, крупные, такие прозрачные. Хёкдже поджал губы, борясь с беспорядочным потоком мыслей в голове. - Ли Донхэ, ты меня очень… удивил сегодня, - твердым голосом проговорил Хёк, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу сердце и слёзы. Донхэ зажмурился, отворачивая голову, но блондин подцепил пальцами его подбородок и заставил посмотреть на себя. В глазах офицера плескался страх вперемешку с отчаянием. Хёк вдохнул поглубже, сильнее сжимая подбородок парня, будто хотел придать себе этим сил. - Ты меня действительно очень напугал и шокировал. Но если это необходимо, я готов проходить через это столько раз, сколько будет нужно… потому что я люблю тебя. Глаза Фиши расширились, а вдох застрял где-то в глотке. Внутри всё сжалось, превратилось в какой-то нервный комок напряжения. Донхэ, словно парализованный, смотрел на лицо самого любимого в жизни человека и боялся даже вздохнуть. Он даже не пошевелился, когда Хёк встал, осторожно освобождая свои колени из рук парня, и отошёл к чайнику. В башке творился полный хаос. Он упёрся взглядом в стену напротив, но всё равно видел лицо Хёка перед собой, произносящего эти слова. Блондин взял из ванной домашний халат Донхэ, вернулся на кухню и сделал огромную чашку крепкого чая с лимоном для офицера. Тот всё еще стоял на коленях, безмолвно шевеля губами. Хёк вздохнул. Он накрыл плечи любимого халатом и усадил за стол, ставя чай перед его носом. Хэ боязливо поднял глаза на блондина, до сих пор не в силах поверить в то, что сейчас услышал. - Рассказывай, - бросил Хёк, снова беря свою кружку. Фиши моргнул и облизнул губы, а потом заговорил дрожащим голосом: - Сегодня я стал самым счастливым человеком на свете…