Наш милый Нацу

Бывают, на редкость, очень хорошие деньки, отличавшиеся безмятежностью и беззаботностью, когда хочется вырваться из объятий душной и пыльной квартиры, выбраться на прохладный и бодрящий воздух, когда ты знаешь, что для тебя не существует преград и тебя посещает чувство удовлетворенности. А бывают, на беду, и печальные деньки, отличавшиеся безнадежностью и безотрадностью,когда хочется закутаться в теплое одеяло и никуда не выходить, лишь читать и читать, оставаясь в своем маленьком мирке. Такие дни бывали очень грустными и тяжелыми, особенно если эти дни - воскресенья, помимо того еще и утро. Последний выходной, после которого будут один за другим неторопливо плестись рабочие дни недели. В один из таких дней, несомненно, считавшимся безрадостным, первые теплые лучики солнца стали пробиваться сквозь маленькую щелку плотно задернутых занавесок одного из домов на улице города Фиор. Они скользили по предметам, переливаясь, догоняя друг друга и играясь, словно маленькие зверьки, летним днем на лесной поляне. Мрак комнаты нарушали лишь эти полоски света, упорно, казалось, пытавшиеся разбудить девушку. Едва попадая ей на лицо, зверьки ласково нежили Люси в своем тепле. Люська, смешно жмурившись, забавно посапывала и пыталась спрятаться от таких назойливых гостей: что-то невнятно бормоча, то и дело укутывалась в одеяло, то отбрасывала его в сторону. Вдруг раздался, разрушающий эту идиллию, неприятный режущий слух звук. Громкий, дребезжащий и неприятный звук, вдобавок ко всему прочему очень громкий, исходящий откуда-то поблизости, а именно с тумбочки около кровати - будильник, воистину, порождение Сатаны. Дьявольское создание металось по лаковой деревянной поверхности, будто раненая лань. Хартфелия, не выдержав этой мучительной пытки, резко поднялась, чтобы выключить будильник, но, не рассчитав расстояние, грохнулась на пол с характерным глухим звуком. Долго мучаясь, наконец, выпутавшись и избавившись от хлопкового монстра, попутно открывая глаза, слипшиеся от долгого сна, девушка вздохнула с облегчением. Окончательно выйдя из состояния сладостной неги, девушка, жмурясь до разноцветных кругов в глазах, потянулась, разминая затекшие кости. Все еще сонно оглядев свою комнату, она не обнаружила характерную, столь привычную, наглую розовую макушку. В ее голове пронесся рой мыслей, как будто трудолюбивые пчелки, спешащие на работу, и озарение, не заставив себя долго ждать, постучалось к ней в головы со словами: «Я приперся, а вы меня не ждали!». Люси легко пришла к единственно верному решению, как логическому, так и просто очевидному. Чтобы подтвердить свою столь гениальную догадку, она обратила свой взор на вещь, прервавшую ее чудесный сон. Глаза невольно поползли вверх, а трясущиеся кисти рук сжались в кулаки до такой степени, что наманикюренные ноготки девушки оставили в аккурат по пять розовых следов на обеих ладонях. Как она и думала, на часах еще не было и одиннадцати. Неторопливая минутная стрелка остановилась напротив столь же печальной, как и, в данный момент, сама блондинка, цифры семь. А ведь это было такое желанное воскресение и ее единственный выходной день в течение занятой недели, до предела забитой разными занятиями, кружками и мероприятиями, когда кареглазка могла отоспаться. Ничего не скажешь, Люси была еще той любительницей поспать. Но вопреки этому, она всегда знала меру и цену времени, потраченного на сон. Хартфелия, находясь сейчас в совсем не радужном настроении, готова была метать гром и молнии. И не трудно было догадаться, что сволочью, которая это сотворила, был Нацу. Хоть девушка она добрая, умная и по-настоящему заботливая, но она готова была убивать, ведь всему есть предел. Как была в пижаме, она рванула вниз - на кухню. Вы спросите, почему именно на кухню? А где же еще мог находиться этот пакостный обжора!? По пути она запиналась, падала, пока, в конце концов, не съехала на попе по лестнице. Пыхтя, отдувая и матеря про себя, конечно же, все на чем свет стоит, она таки заползла на кухню. Убрав с лица блондинистые волосы, чтобы хоть что-то увидеть, Люси пришла в безумную ярость. Пред ней предстала вот такая картина маслом: ничего не подозревающий розововолосый сидел по-турецки на стуле в широких серых штанах и голубой широкой футболке, намотав шарф в виде чалмы, уплетал горячие блинчики с клубничным вареньем, не забывая запивать их сладким чаем. Хартфелия сейчас выглядела намного хуже своего конченного друга, по ее мнению, ведь ему оставалось жить совсем немного. На ней красовались пижамные шорты с рубашкой в розовую полоску и воронье гнездо на голове, плюс несколько ссадин и синяков, которые она получила во время своего марафона с препятствиями до кухни. Нацу, заметив девушку, гордо, без всякого извинения за содеянное, показал ей знак победы, удостоив ее дьявольски хитрой улыбкой, больше похожей на ухмылку. Вся та бурлящая ярость и негодование, что было в ней, неудержимой струей вырвалось наружу. Одним прыжком взбесившаяся девушка преодолела немалое расстояние между ними. В ее глазах горел огонь, который порывался спалить все к черту, благо девушка не имела никаких сверхспособностей и не могла это сделать. Испуганный парень же попытался ретироваться, впрочем, его попытки были четны, ибо это была территория Люси. - ДРАГ-НИЛ! – взревела девушка, загнав его в угол. Ее глаза сверкали, а руки были готовы прикончить заразу. - Ч-что? – невинно хлопая ресницами, он обратил свой ясный взор на Хартфелию, надеясь на помилование. - Убью! - короткий и лаконичный ответ. Драгнил понял, что ему хана. Накидываясь на друга, она повалила его на деревянный пол. К ужасу парня, она стащила с него шарф и обмотала им его шею, а концы, намотав на кулаки, принялась тащить в разные стороны, упираясь в Нацу ногой между лопаток. Так у бедного Драганила не было шансов вырваться из стальной хватки девушку. К счастью Люси, у нее было огромное преимущество – любимый шарф юноши. Этот шарф был подарком его покойной матери, поэтому он нигде с ним не расставался и носил всегда на себе, даже когда неугомонный спал, он был рядом с ним. И конечно, головешка не мог повредить столь ценный подарок и, следовательно, противиться этой пытке тоже был не в силах. Блондинка понимала, что это подло, однако, ничего не поделаешь. Не мы такие, жизнь такая. А месть - это блюдо, которое подают с приправой из боли. На беду, девушка не собиралась останавливать свои пытки. Что ни говори, а месть, как наркотик, ее всегда мало. - Я ниффффтем не финофат ааааааа, - Нацу не мог ничего толком сказать, так как кареглазка принялась за распятие его рта. Люська, злобно захихикав, схватилась за щеки парниши и начала их растягивать. - Ну, ты вскоре расплатишься за свои грехи, окаянный, – злобный оскал посетил лицо девушки. Щеки парня покраснели и на глазах выступили слезы, а парня начала охватывать несвойственная ему паника. Он думал, что это никогда не кончится и уже мысленно со всеми попрощался, когда девушка его отпустила. Драгнил не растерялся и только начал сматываться, но это была лишь минута свободы, и в следующую секунду… - Люсин пендаль! - Захват боли! - Неееефффффффффть! - он отчаянно забрыкался, пытаясь вырваться из цепких рук девушки. Не только щеки нещадно саднило, но и все тело ломило. Если бы Хартфелия продолжала издеваться над ним, то уголек бы точно отдал коньки. Но, слава Богу, Лейла вовремя спасла мученика. - Люси, перестань мучить Нацу! Садись и ешь, – Хартфелия старшая в шутку помахала половником. Люси переглянулась с полудохлым Нацу, лежавшим на полу, и улыбаясь, подняла руки вверх в примирительном жесте. Женщина удовлетворенно кивнула и принялась дальше жарить блинчики. В принципе, остаток завтрака прошел спокойно, не считая того, что девушка все-таки окончила свою месть: метнула в лицо Драгнила блином и больно пнула его под коленку. В итоге, кареглазка осталась очень довольна собой. Ну что ж, дети есть дети, и ничего с этим не поделать. Затем оба, поблагодарив за трапезу, отправились приводить себя в порядок: кто принимать водные процедуры, кто одеваться. По сути говоря, через час одетые и умытые они расположились в комнате Хартфелии. Девушка стояла, сложив руки на груди, выжидающе смотрела на Нацу. Она сменила свой наряд на легкий сарафан по колено голубого цвета с растительным узором белого цвета и добавила к нему пару аксессуаров, в виде широкого браслета и маленьких колец-сережек в тон к платью; на лице красовался легкий макияж, а волосы собраны в два низких хвостика синими резинками. Напротив нее сидел, в своей излюбленной позе турецкого султана, покачиваясь из стороны в сторону, дракоша в белой рубашке и темно-коричневых подвернутых джинсах по колено, отобранный у девушки любимый шарф сейчас мирно покоился на шее своего владельца. - Ты готов Драгнил? - настроение девушки стремительно улучшалось. Люська так и светилась энтузиазмом, само собой, который не собиралась скрывать. - Никак нет, сэр, - как-то уж совсем уныло подал голос уголек. В отличие от блондинки, в Нацу такого прилива сил не наблюдалось. Оба помнили о вчерашнем уговоре. Драганил же зарекся больше никогда не играть с ней в карты. - Сегодня выполним первую часть спора, остальное будет, когда Игнил-сан уедет в командировку, и вы с Хеппи переедите к нам. Печальный вздох донесся со стороны юноши. Он проклял все что можно и нельзя, в частности, свою излишнюю самоуверенность. - Не бойся, сегодня просто пройдешься со мной по магазинам, а я угощу тебя мороженным, хорошо? - девушка наклонила голову в вопрошающем жесте. Ей, конечно, не нравилось доводить друга, но уговор есть уговор, да и повеселиться, никогда не помешает. Еще она обещала кое-кому, а это добавляет важности тому, что она делает. Судя по всему, Нацу предложение об угощении понравилось до такой степени, что он был даже согласен таскаться за девушкой и исполнять роль ее раба, хоть он и не очень задумывался о том, какие его могут ждать последствия. На том они и порешили. Сделав последние приготовления и попрощавшись с Лейлой, они выбежали из душного дома на свежую улицу, поражающую обилием зелени, ведь, знаете ли, не часто такое встретишь посреди каменных джунглей. Вопреки тому, что сейчас шел последний месяц лета, было довольно прохладно, и нежный ветерок ласкал кожу. - Куда?- Спросил без особого интереса, так для галочки Драгнил. - На Торговую улицу! Ты ведь не против? – Из Люси радость била ключом, она была готова свернуть самые высокие горы. - Ну, пятнадцать минуть ходьбы не так долго, - пожав плечами и запрокинув руки за голову, мальчик улыбнулся блондинке своей фирменной улыбкой. «Главное, чтобы не на транспорте», - подумал Драгнил, скривившись. Только при упоминании об этом изобретении человечества у него по спине пробежали стаи мурашек. По мнению последнего, ничего хуже и быть не может! Ему всегда становится плохо, только он завидит что-нибудь движущееся: подкатывают рвотные порывы, мутит, шатает, кружит и жить не хочется. Дракошу передернуло от этих неприятных мыслей. Друзья продолжили шествие в полной тишине, думая о своем. Уютную тишину прерывали только тихие смешки Люси и насвистывание Нацу. Как бы это смешно не звучало, хоть они и рассчитывали затратить пятнадцать минут, но вышло намного больше, точнее раза в два больше. Эти несчастные тридцать минут девушке показались бесконечностью. Нацу то и дело куда-то срывался: то увидел голубя, то воздушные шарики, то киоск со сладкой ватой, то еще чего-то. Люси то и дело приходилось оттаскивать это чудовище за шкирку. В эти моменты она чувствовала себя мамой трехлетнего сына, познающего мир путем «потрогать». Нет, Хартфелия, конечно, любила детей и хотела, чтобы когда-нибудь у нее была большая орава маленьких детишек. Однако, проблема была в семнадцатилетнем Нацу, ни разу не бывшим маленьким ребенком. С грехом пополам и скоростью улитки они все-таки доползли до Торговой улицы. На огромных старых часах при входе ажурные стрелки показывали ровно два часа дня. Люси горестно вздохнула и ободрила себя тем, что отыграться на угольке она еще успеет. В тоже время Драгнила шатало и крутило от нетерпения, он хотел поскорее войти в этот храм разноцветных огоньков и развлечений. Сама торговая улица напоминала цветущую аллею. Входом в нее служила большая арка, обвитая зеленым цветущим плющом. Помимо этого, она поражала соей красотой и отделкой. Мальчик, как маленький ребенок в предвкушении чего-то нового: скакал, показывал пальцем, дергал девушку за рукав, призывая ее идти, а не стоять на месте и купить ему какую-нибудь сладость или безделушку. Люси подняла свой взгляд на изнывающего парня, кивком давая понять, что можно заходить. Нацу рванул первым, аж пятки сверкали, а девушка, не торопясь, последовала за ним. «Какой же он все-таки ребенок», - подумала Хартфелия, покачав головой. Несомненно, девушка любила и такого Нацу, ведь Нацу это Нацу, каким бы ребенком он не был. Сегодня было, само собой, очень много народу, ведь на дворе стояло воскресение: молодые и старые, дети и взрослые, женщины и мужчины, девушки и парни, одинокие и влюбленные, маленькие и большие компании. Все пестрили своей одеждой, смеялись, разговаривали и просто хорошо проводили время. Да и сама обстановка вдохновляла на это дело. Множество разноцветных гирлянд, повсюду цветы разных сортов, начиная от простых сорняков и кончая розами, ларьки со всякими вкусностями, бутики с брендовой одеждой и простая одежда для тех, кто не любит роскошь, кафешки и рестораны, игровые автоматы и кино, салоны красоты и множество других развлечений. Выловив безумно счастливого Драгнила из толпы, блондинка потащила его в первый попавшийся магазин с одеждой. Пока девушка что-то рассматривала, примеряла и оценивала, уголек откровенно скучал. Это происходило по одной затертой схеме: Люся заходила, Люся все перемерила, Люсе ничего не понравилось, Люся еще раз все перемерила, Люсе все понравилось, Люся все купила. Так продолжалось раз за разом, один магазин за другим. Драгнилу становилось все хуже и хуже. Он уже не запоминал названия магазинов, так или иначе, для него это все превратилось в цветную карусель, крутящуюся по кругу, после которой все сливается в яркие, мигающие и цветные пятна. Парень, несомненно, подумывал закончить это катание на карусели или самоубийством или побегом. Вторая идея была намного лучше первой, хотя бы потому, что головешка хотел еще пожить в этом чудесном мире, но только он сворачивал не в ту сторону, как кареглазка сразу набрасывалась на него или шаг в сторону - расстрел. Юноша издал вздох, полный самой безысходной безысходности. Ему были не интересны всякие штуки вроде одежды или побрякушки, хоть его отец и был знаменитым дизайнером. Нацу с полным равнодушием относился ко всему этому. Подлинной страстью его жизни была живопись, музыка и готовка. Вы не ослышались, он неплохо разбирался в живописи и музыке, играл на нескольких музыкальных инструментах. Короче говоря, в этом непутевом мальчишке скрывался огромный талант. Однако, в учебе он был самой что не на есть деревянной пробкой. Часовая стрелка все ближе и ближе подползала к пяти часам вечера. Куча пакетов, коробок, сумочек и т.д. и т.п. все увеличивалось. Нацу удивлялся сам себе, как умудрился еще не сдохнуть, не сломать или не выкинуть какую-нибудь шалость сразу после первого магазина. На душе становилось все тяжелее и тяжелее. Ноги болели зверски, а голова ходила ходуном, что было довольно странно. Он был хорошо подкован физически, хоть это и не скажешь по нему. Драгнил сидел на маленьком пуфике и придумывал уже сотый план побега. Тут уголек резко подскочил. Было странно, поскольку Люси уже минут десять не читала ему нотации, следя за ним, чтобы он не слинял. К своему неимоверному счастью бестия заметил, что Хартфелия отвлеклась на какую-то безделушку и ничего не замечает вокруг. А именно его персону. Прикинув процент успеха, он не упустил шанса и воспользовался им, драпанув со всей мочи, как будто спасаясь от маньяка. Его не остановили ни какие боль в ногах и куча пакетов в руках, лишь улыбаясь, словно он сам маньяк, несся вперед. Люси, в свою очередь, не сразу заметила пропажу, а когда все же сделала, то отметила то, что он прихватил с собой пакеты. Она мысленно поставила про себя галочку, задала риторический вопрос: «Неужели мужик и джентльмен в нем еще коньки не отбросили?». И с мыслями, что она еще успеет его убить, вернулась к своему занятию. Нацу все несся и несся, боясь погони. Когда же, отбежав на приличное расстояние, где он думал, его не достанет это чудище, он замедлил шаг, расслабленно выдохнув. Он только сейчас заметил наличие пакетов в его руках. Чему-то улыбнувшись, Драгнил продолжил не спеша брести по алее, счев, что эти пакеты послужат ему амнистией. Пребывая в своих мыслях, он не заметил, как прямо на него движутся двое парней, сопровождаемые десятками взглядов, и если он сейчас не отойдет, то произойдет столкновение. Все-таки столкнувшись, вследствие чего именно Нацу стал жертвой. Он врезался в чей-то нехило накаченный торс и отлетел назад. Он безрезультатно попытался удержать равновесия, однако, с балластом в виде пакетов это было не так-то просто, и он, конечно же, грохнулся пятой точкой на грязный асфальт. И сказать, к слову, так не хило грохнулся. Хорошо хоть пакеты сохранил, ведь не хотелось получить по морде от Люськи. Но, с другой стороны, Нацу ожидал руки или слов извинения, за которые его великое эго бы и простило это несчастного и пропащего человека, но таковых, к сожалению, не последовало, была лишь необоснованная грубость. - Смотри, куда прешь, козявка. - Эти слова были наполнены таким ядом и надменностью, что Нацу просто не смог это стерпеть. Уголек нахмурил брови, ему категорически не нравилось такое отношение к своей великой персоне какого-то пафосного ублюдка. Он ловко подставив подсечку, прытко вскочил на ноги. - Сам смотри! - Показав язык, Драгнил был очень доволен собой. Впрочем, все омрачала толпа, а именно фан-клуб пафосного идиота, которая смотрела теперь на него с таким презрением, холоднее которого не было даже на северном полюсе с мишками. Благо головешка не был человеком злопамятным, и в следующую минуту сразу же забыл об этом инциденте. Юноша направился вперед по улице вприпрыжку, стараясь не растерять при этом содержимое пакетов. Нацу с тоской в глазах рассматривал разноцветные, такие манящие, витрины, следовательно, его голодный желудок давал знать о себе, а в карманах у него вообще не водилось, хоть шаром покати. - Не боись, брат. Прорвемся. - Парень провел рукой по своему животу и посмотрел с тоской в глазах на такие аппетитные шоколадные кексы за витриной. Его посетила идея ограбить магазин и слинять, но он сразу отринул ее, ведь в тюрмах кормят не айс. На печальны вздохи своего хозяина отозвался столь же печальным воем желудок, в этом они были полностью согласны. Ему уже не было никакого дело до всяких грубых хмырей, более того, Нацу даже не удосужился запомнить его, эту дерзкую личность, посмевшую посягнуть на его личное пространство. Верите ли, а тот пострадавший парень был в явном шоке: с ним никогда еще так не обходились. -Ты в порядке? - Наклонился к нему друг, подавая ему руку. - Да все ок... Странный тип, однако, - дерзкий парень скорчил рожу, как будто ему в рот засунули лимон, заставив парня съесть его. - Во-первых, это ты в него врезался. Во – вторых, ты мог бы помочь ему подняться, - изогнув бровь, хмыкнул второй. - Да пофиг на него. Буду я еще перед всякими мошками возиться, - впрочем, как и Нацу, парень тоже не стал заморачиваться на счет этого и, стерев из памяти этот случай, продолжил жить припеваючи до поры до времени. Видит Бог, зря он это сделал, ох зря. Юноша был немного высокомерен, и поэтому считал, что о всяких мошках ему помнить не обязательно. Они продолжили свою прогулку, не замечая толпу визжащих девушек, следующих за ними по пятам. А наш уголек, уже давно ускакавший на довольно приличное расстояния от места происшествия, нашел какой-то семейный ресторан с куском аппетитного и сочного мяса на витрине и, без зазрения совести, пускал не него слюни. Вдруг Нацу пробрал озноб, однако же, дракоша свел все к тому, что замерз, продолжил пожирать бедное мясо глазами. Люси же рвала и метала молнии из глаз, в поисках розоволосого она прочесала уже двадцатый магазин и нигде не могла найти этого придурка. - Вот уж, Драгнил, погоди, вот доберусь до тебя! – Хартфелия все носилась в поисках пропажи. В руках, прижатых к сердцу, словно, боясь потерять, она несла маленький кулек голубого цвета. Время неустанно приближалось к шести вечера. Улицу охватывали сумерки: начали зажигаться уличные фонари, вывески магазинов, музыка приобрела немного грустный и вместе с этим романтический мотив, а влюбленных парочек становилось все больше. Обстановка, царившая на улице, дарила покой и наслаждение. По Торговой улице прогуливались два человека, которые и были теми двумя, что столкнулись с Нацу. Прошу любить и жаловать, Стинг и Роуг – первые красавцы и идолы элитной школы «Саблезуб». Школа «Саблезуб» вот уже как десять лет соперничала с «Хвостом Феи». Жаркое соперничество шло с переменным успехом и, конечно же, не обходилось без пакостей, в которых, безусловно, со стороны «Хвоста Феи» главным и не превзойденным был Нацу Драгнил. Ученики школ-соперниц были довольно похожи и отличались лишь тем, что в «Саблезуб» принималась только элита из элиты, и в ней было полным полно моральных ублюдков, стерв и зарвавшихся детишек. Но, опять же, в какой бочке не бывает ложка дегтя? Большинство детей хоть и были токовой элитой, вне сомнения, были и душевнее самых душевных, и дружнее самых дружных. Вот в такой школе учились Стинг и Роуг, которые имели гордые прозвища: Король света и Король тьмы. Эвклиф делил вместе с Драгнилом почетное первое место в рейтингах, хоть все-таки уголек и тут был чуть впереди. Чени же хоть и был популярным, но соревноваться ни с кем не изъявлял желания, считавши это пустой тратой времени и сил, да и был он вполне миролюбив, во всяком случае, это нельзя было сказать о Стинге. Оба парня были просто невероятно красивы, особенно второй. Эвклиф был эталоном того, что можно назвать прекрасным: имел стройное спортивное тело, блондинистая шевелюра в виде колючек, торчащих в разные стороны, улыбающиеся лицо с немного выступающий усмешкой, пронзительные темно синие глаза с оттенком фиолетового и шрам, рассекающий правую бровь, который ничуть не портил его, а наоборот, только украшал; одет блондин был в обтягивающую безрукавку с высоким горлом, отчетливо показывающую рельеф его кубиков, широкие голубые джинсы, держащиеся лишь на стройных бедрах и сине-белые кеды, а весь этот образ дополняла сережка в левом ухе, в виде лезвия меча. Рядом со Стингом шагал Роуг. Чени, конечно, уступал первому, но был тоже довольно привлекателен: стройный молодой человек среднего роста, волосы, словно вороново крыло, достигающие плеч и челка, скрывающая полностью правую сторону лица, манящие красные глаза со змеиными зрачками и тонкая полоска шрама на переносице; его же одежда состояла из белой футболки и сверху нее одетого черного пиджака и в тон к нему джинсы, на ногах были белые кроссовки. Их характеры были противоположны, как и их прозвища. Если Стинг был добрым, улыбающимся, чуть высокомерным и пафосным любителем иногда хвастануть, то черноволосый был тихим и скрывающим свои эмоции, но милым и добрым парнем. Вот такая вот странная парочка, на первый взгляд, прогуливалась по Торговой улице, обращая на себя либо завистливые взгляды, либо взгляды полные желания. Вдруг Эвклиф неожиданно остановился, чем привлек внимание красноглазого. -Ты чего? - скептически спросил он, к сожалению, уже зная ответ на свой вопрос. - Смотри, какая цыпа! А фигурка..мммм, - он присвистнул, но черноволосый на это только закатил глаза. Ведь все знали, что Король света был отъявленным сердцеедом и о его непостоянстве слагали легенды, что, конечно же, не уменьшало толп его поклонниц, а делало его более недоступным, прибавляя их тем самым. - Спорим, я затащу ее в постель, - игриво подмигнул Стинг. - Даже не собираюсь, делать мне больше нечего, - хмыкнул черноволый. - Буууууу! Бяка, - надул щеки, как маленький ребенок Эфклив. - Не веди себя как маленький. Из ползунков, вроде, вырос уже. - Да не веду…, - его прервал пронзительный крик, раздирающий душу, от которого хотелось зажать уши руками, исходящий от этой самой девушки, а именно от Люси, которая искала Нацу, пропащего незнамо куда со всеми ее покупками. - Нацу Драгнил, чтоб тебя черти драли! Сволота! А ну выходи, подлый трус. Пометавшись еще чуть-чуть, она слилась с толпой. Исчезновение девушки прошло мимо глаз Стинга, устремленных в никуда, да как-то было все равно, есть ли эта девушка или нет ее. Он забил на это жирный гвоздь, ведь сейчас его больше волновало его имя…..Имя этого человека. Человек с этим именем. Сейчас он был похож на сумасшедшего: глаза расширились и блестели нехорошим светом, улыбка сродни сумасшедшей, пульс, кажется, зашкалил и мурашки пошли по всему телу – его просто тресло. Синеглазый повторял и повторял, как в бреду, единственное слово, которое витало в его больной головушке. -Нацу Драгнил. Нацу. Нацу-сан! Эй, Роуг, тут Нацу-сан! - Он повернулся и, в своем обычном пафосном жесте, взмахнул руками. Чени только закатил глаза. Началось. Его друг просто грезил этим человеком. С тех пор, как Стинг только слышит это имя, он переносится в другую вселенную и для него не существует ничего другого, кроме так называемого Нацу-сана. Он может говорить о нем часами. И это могло продолжаться до бесконечности: Нацу-сан то, Нацу-сан это. Сейчас его друг уже был не с ним, а пил чай где-то в зеленом саду с цветочками, единорогами и Нацу-саном. Притом, удивляло Роуга не то, что Драгнил стал его идолом, а то, что он стал его боготворить, ни разу не видев его в лицо. Да, Эвклиф не знал, как он выглядит, однако, еще с давних пор дракоша стал примером для подражания. Он его идеал. Блондин много раз слышал о шалостях и проступках, о проступках безрассудных и поступках благородных, о победах в драках. Синеглазый желал его превзойти, но оставалась одна проблема, он не был с ним знаком. Саблезуб знал одно: он безумно красив и силен. От этого кровь закипала в жилах только сильней. - Пошли, - Роуг бесцветным голосом вынес приговор, право, так бы его друг самостоятельно не ушел. Красноглазому кое-как удалось утащить домой этого бешенного. А Хартфелия тем временем нашла головешку, любующуюся мясом на вертеле, и, надавав ему люлей, тоже потащила его домой. - А как же мороженое? – Драгнил жалобно заскулил. - Драгнииииил! – Девушка стянула воротник на шее у парня. Нацу было страшно перечить девушке, он просто взял и заткнулся, ведь сейчас ему было реально очень страшно, Люси могла сейчас его реально прикончить. Вот так и закончился их поход по магазинам. Они вернулись домой только к семи вечера, и сил уже не было, тем более, ни на какие препирательства. Друзья быстро отужинав и сделав все водные процедуры, завалились в кровать и заснули крепким сном. А колесики судьбы начали свое движение. До начала спора оставалось семь дней.