Кое-что о ревности

Два голема с неподвижными лицами волокли по коридору тяжеленные даже на вид ящики. — Живей шевелитесь! — скомандовали сзади, и големы послушно прибавили ходу. За ними вышагивал Доминга в черном свитере, запачканном пылью, и бережно прижимал к тощей груди конструкцию из мелких хрустальных шаров, соединенных медными и серебряными проволочками. Когда вся компания свернула за угол, на смену им показался Домингин напарник — Тамир Кумар. Он с видом серьезным и озабоченным тащил под мышками два полуразобранных системных блока, и какая-то микросхема на трех разноцветных проводках волочилась следом едва не по полу, смешно подскакивая при каждом Тамировом шаге. «Переезжают». — Ортега быстро закрылся, будто схлопнулись стенки невидимой раковины, не позволяя уловить ни одной эмоции. Не прошло и года с тех пор, как Доминга с Тамиром, к которым после эпопеи в Неваде приклеилось прозвище «ласвегасы», обосновались в Цитадели на правах личных аналитиков комиссара Темного Двора. В персональном кабинете на минус втором уровне, с комнатой отдыха и собственной защитной сетью. И не изволите ли видеть — им со всеми их компьютерно-магическими причиндалами уже и места хватать не стало. Стоило новым аналитикам пожаловаться на это комиссару, как тот развил бурную деятельность, произвел инспекцию помещений и никак уже выбил у хозяйственной службы что-то более подходящее для своей находки. В рекордно короткие сроки. Впрочем, другие комиссара никогда не устраивали, если уж для его деятельности что-то очень понадобилось. — И куда вы? — лениво поинтересовался Ортега, когда Тамир со своей ношей поравнялся с ним. — В левую башню, — охотно похвастался шас, перехватывая системный блок поудобнее. — Там все равно толком никто не работает, а нам понравилось. Светло и просторно. Ортега мысленно прикинул площадь доставшихся «ласвегасам» помещений. «Ну, ничего себе! А не жирно им будет? У меня кабинет меньше в несколько раз! И за какие такие заслуги — ложную тревогу пару месяцев назад?» *** О том промахе аналитиков все, включая самого Ортегу, давно забыли. Во время отладки внешней сканирующей сети произошел сбой программы, которой примерещилась мощная и не идентифицируемая магическая активность вблизи Цитадели. Бывает. Лучше десять раз подпрыгнуть по ложной тревоге, чем пропустить один внезапный удар. Однако при виде довольного шаса память услужливо извлекла все детали. Обещанный Сантьяге массаж только-только перешел в стадию "эротический", когда телефонный звонок нарушил всю идиллию.Судя по голосу Доминги в трубке, Цитадель уже атаковали. Пришлось, застегивая пуговицы и "молнии" на ходу, прыгать в портал — чтоб застать обескураженных и злых аналитиков, по пятому разу запускающих программу в тестовом режиме. Они, конечно, извинились и, вообще говоря, действовали как положено, но Ортега долго потом не мог отделаться от мыслей о «беспардонности». Тамира он в этом не смог бы упрекнуть при всем желании, а вот Доминга со своей непосредственностью гения точно возомнил, что имеет полное право отвлечь на себя и свои проблемы столько времени комиссара, сколько ему заблагорассудится. Самое же неприятное — что Сантьяга до сих пор не счел нужным объяснить предсказателю, что это не так. — Это ревность, — как-то изрек Бога голосом врача, оглашающего фатальный диагноз, в ответ на фразу Ортеги насчет «малость тронутых умников». — Был неправ, признаю. Если кто здесь и тронулся — так это ты, Бога. — О Спящий! Ортега, что у тебя стало с пониманием сказанного? Ты же не вообразил всерьез, что я тебя подозреваю в домыслах с сексуальным подтекстом? — Выражаться надо яснее, чтобы тебя правильно понимали. — Куда уж яснее? Подумать только — кто-то может стать таким же незаменимым помощником, как и ты! Вдобавок, ты уверен, что этой парочке достается куда больше внимания, чем тебе, когда Сантьяга занимался твоей подготовкой. Ну, а что часть этого времени можно было бы провести намного приятней — так это нормально, никому из нас не чужд здоровый эгоизм. — Психолог-самоучка... — Это не психология, Ортега, это жизненный опыт. Ты бы то же самое говорил, если бы меня касалось. Ортега недовольно отвернулся. Разумеется, он не развешивал по Цитадели объявлений, что к его взаимоотношениям с комиссаром десяток с чем-то лет назад добавилась еще одна сторона. Во всем, что касалось совместной работы, не изменилось ровным счетом ничего, а в то, что лежало вне этих рамок, не принято было совать посторонние любопытные носы. Бога и не совал. Но он слишком хорошо знал давнего друга, чтобы оставаться в неведении. Отрыжка Тьмы! Неужели это так и выглядит со стороны, и Бога не чушь несет со своими намеками на соперничество за внимание Сантьяги? Нет, именно что чушь: Ортега прекрасно понимал, что сказанное наедине "мой" существует только здесь и сейчас. Он и сам бы не согласился принадлежать Сантьяге целиком и полностью, сделав его средоточием своего мира. У Ортеги и в мыслях не было утверждать, что появление Доминги и Тамира лично ему не принесло ничего хорошего. Человские штуки, которые «ласвегасы» сплавляли с классической магией и продвигали всё активней и активней, и впрямь становились отличным подспорьем в их с Богой повседневной оперативной работе. Например, когда вычисляли в секторе Темного Двора тайный склад рыжих, рядом с которым можно было ходить каждый день и ничего не засечь. Лихого рейда за трофеями не было: чужая собственность всё-таки. За пару дней увлеченные новой задачкой «ласвегасы», не покидая Цитадели, привели большинство артефактов в полную негодность. Во время очередной, по всем правилам замаскированной проверки чудов ждал немаленький сюрприз. Просто эти два умника слишком много о себе вообразили, а комиссар считает, что они работают эффективней, если им потакать... У него всегда скрупулезно взвешены все «за» и «против». — Стоит тут, о судьбах мира размышляет. — Это снова был Доминга, тащивший очередную громоздкую магическую бандуру, у основания которой пристроилась черная коробочка, утыканная кабелями. — Лучше бы взял и помог. Ортега пожал плечами, сосредоточился и заставил бандуру вырваться из рук предсказателя и поплыть по воздуху. — Ты что делаешь? — Доминга в два шага настиг своё сокровище и крепко вцепился в него. — Ты мне своей магией все настройки к Спящему сбил! — Предупреждать надо, — чуточку злорадно сказал Ортега и пошел прочь. *** — Мы собираемся расширять штат аналитиков? — спросил он у Сантьяги, выбрав удобный, как ему показалось, момент. — Почему вы так решили, Ортега? — Исключительно из-за размера помещений, которые им выделили. — Там слишком яркое дневное освещение. Большинство из нас не любит при таком работать, и эти помещения никогда не были полностью задействованы — в Цитадели не бывает столько посетителей одновременно. Я просто нашел для этого места более рациональное применение. Аналитики как раз просили кабинет посветлее. — Ну да. Я забыл, что они у нас уникальные, им при свете лучше работается. — Ортега, но это действительно так. Подлинный талант всегда уникален. Мне не сложно обеспечить аналитикам комфортабельные условия, поскольку я вижу, что отдача соответствует моим ожиданиям. — Хорошо, — сказал Ортега, отчаянно ища аргументы и не находя ни одного. — Значит, будем ждать, когда всю работу за нас начнут делать компьютеры и прочие человские штуки, и я смогу с чистой совестью предаваться праздности и безделью. — Вы слишком высокого мнения об инструментах, Ортега. Я предпочитаю ценить мастеров, и на них же возлагать надежды. Помощник молчал: ему нечего было возразить, а то, что не давало покоя, никак не желало облекаться в слова. Он боялся, что любые слова, вырвавшись вовне, прозвучат глупо и эгоистично. Сантьяга, в который уже раз угадав невысказанное, поднялся с кресла и встал напротив Ортеги. Так близко, как это вообще могло быть в рабочем кабинете. — Мне кажется, Ортега, что лишний раз объяснить, как я ценю вас, лучше будет в другой обстановке. Несмотря на то, что сильнее всего я вас ценю совсем не за это. *** Как бы там ни было, свою оценку старания Ортеги в результате получили. Громкую, экспрессивную и выразительную: Ортега сомневался, что парочку выражений смог бы вообще хоть кто-то завернуть, включая Богу, который в юности был по этой части большим специалистом. Сантьяга, не одеваясь, дошел до мини-бара и наполнил вином два бокала. — Я был прав, когда велел с утра принести это вино из погребов. Для него нужен особый повод, и у меня такой есть. — Поделишься? — Почему нет? С тех пор, как мы вместе, я в первый раз почувствовал, что ты ревнуешь меня хоть к кому-то. — Видимо, я правильно тебя понял, — слабо усмехнулся Ортега, — раз не чувствую себя дураком. Но на то, о чем ты говоришь, у меня права нет. — Ты же не бьешь посуду, требуя от меня прекратить баловать аналитиков. Мало ли чего у кого нет. — Прекрасное вино. Я не притворяюсь, чтобы доставить тебе удовольствие. — Я знал, что даже ты оценишь при всем твоем равнодушии. А еще это вино великолепно умеет притворяться афродизиаком... — Бога, ты не знаешь, где комиссар? Телефон в кабинете не отвечает, мобильный — недоступен. А нам срочно надо купить одну штуку, а шасы говорят, что мы всё, последний раз на нас выделенное, уже истратили. — Я вот думаю, Доминга, — с закрытыми глазами легко можно было представить, что Бога объясняет несмышленышу, как вести себя за столом, — Спящий не проснется и война не начнется, если вы с шасом получите жизненно необходимое оборудование на три часа позже. Поэтому буду молчать даже на допросе пятой степени. Это когда в животе урчит, обед остывает, а ты ко мне упорно пристаешь с глупыми вопросами.