***
— Так это он? — тем временем удивлялся вмиг проснувшийся Маккой. — Тот самый вулканец? — Что значит тот самый? — подозрительная Ухура сразу уцепилась за оговорку доктора. — Ничего не значит, — фыркнул Кирк и потащил друга прочь от лишних ушей, но Маккой вмиг повеселел, развернулся и прокричал Нийоте. — Тот самый, из-за которого он хотел поступать в Вулканскую Академию наук! Доктора с силой ткнули в бок и потащили с удвоенной силой. — Да заткнись ты! — плевался ядом Кирк. — Тот самый! — всё равно надрывался док, ловя недоумённые взгляды окружающих. — Любовь всей жизни! — Так что не смей, Ухура! — Остроухий занят! Маккой словил ещё пару тычков и даже пинок, но только ухохатывался над Кирком и его горячностью. — Вот же ни фига себе! — ругнулась Нийота, провожая взглядом своих товарищей.***
С того дня спокойное существование Спока подошло к концу. Мало того, что его обсессия вернулась, так ещё и человек её вызывающий прицепился к нему и не оставлял в покое. Сначала Джим появлялся будто бы случайно, то тут, то там. Потом он вдруг заинтересовался проектом, в котором работал вулканец и чуть ли не через день стал наведываться в лаборатории. У Спока, как выражались люди, всё валилось из рук. Джима было так много, что его стало невозможно игнорировать. Вместо того, чтобы как всегда по вечерам заниматься анализом выходных данных своего научного исследования, вулканец грезил о пухлых губах, бирюзовом взгляде и перебирал струны ка-асира. С этим решительно ничего нельзя было поделать. Пришлось вернуться к усиленным сеансам медитации, которые занимали втрое больше времени. Однажды на экране его стационарного коммуникатора появилось миловидное лицо Ухуры. Споку не очень хотелось, но он всё же ответил на вызов. Нийота пригласила его на самую настоящую выставку картин из Эрмитажа, которая пробудет в Сан-Франциско только три дня. Из-за вечной занятости вулканец так и не собрался слетать в Новый Санкт-Петербург и видел лишь голографический тур по городу и знаменитому музею, поэтому он с удовольствием согласился. — Я приглашу с собой мистера Чехова, вы не против? — поинтересовался он. — Ему это должно быть интересно. — Отлично, — улыбнулась Ухура. — Я тоже хотела пригласить друзей, у них как раз увольнительная. Ты помнишь Кирка и его приятеля Маккоя? Спок выгнул бровь, он бы нахмурился, если бы мог себе это позволить. — Нийота, — заговорил он с какой-то совершенно новой для себя интонацией. — Не могли бы Вы не звать Джима с собой? Лицо девушки на экране стало напряжённым, она помолчала, потом тяжело вздохнула и согласилась. — Хорошо. Если ты против, то я не буду их звать. На том и порешили. Чехов был очень воодушевлён походом на выставку. Он трещал о России, новом Санкт-Петербурге, своей бабушке, родителях, братьях. Стало понятно, насколько мальчик скучает по родине. За короткое путешествие от кампуса до центра города Спок услышал столько историй про русских, что голова пухла. Ухура ждала их у входа в павильон, где расположилась передвижная шатл-галерея. К счастью Павел притих, то ли смутился от присутствия рядом девушки, то ли вновь решал какую-то сверхзадачу в уме. Через минут десять плавного движения от картины к картине коммуникатор в браслете Нийоты принял сигнал. Землянка глянула на руку и сбросила входящий вызов. Тогда уже браслет засигналил настойчиво и беспрерывно. Нийота выключила звук, раздражённо при этом цокнув. — Всё в порядке? — спросил Спок, замечая, что Павел чуть отстал от них и вновь был занят шоколадом. — В полном, — ответила Ухура. Вот только минут через пять сигнал вновь поступил на обеззвученный комм и стал в разы громче, привлекая к Нийоте недовольные взгляды окружающих. Девушка зашипела, стянула браслет с руки и, отключив его полностью, спрятала в сумочку. Следующие двадцать минут их больше ничего не отвлекало. Спок находил для себя приемлемым получать эстетическое удовольствие от созерцания гармоничности линий, цветов, композиций в произведениях земных мастеров. Это было логично. Вот только по его спине вдруг побежали такие нелогичные и такие земные мурашки. Человеческая анатомия! Сурак её раздери! — Какая встреча! — раздался позади голос Джима Кирка. — Ухура, Спок. Вулканец развернулся к землянину, кивнул в знак приветствия и сцепил руки за спиной. — Мистер Кирк, — произнёс он. — И мистер Маккой, если не ошибаюсь. Рядом с Джимом вновь был тот доктор с кислым выражением лица. Сбоку к Споку подобрался Павел и уставился на внезапных визави. Видимо у него как раз закончился шоколад. — О, и дитё здесь, — хмыкнул доктор. — Цирк на выезде. — Он обречённо вздохнул и закатил глаза. — Это Павел Чехов, — представил дитё вулканец. Нийота даже не удосужилась поздороваться, она не выглядела удивленной, скорее разозлённой. Кирк же как-то странно на неё таращился. Им всем пришлось сменить дислокацию — их компания стала мешать просмотру. Вечер вдруг совсем перестал быть томным. Ещё около часа прошло в тщетных попытках насладиться выставкой. Споку уже было не до искусства — Кирк висел у него на хвосте. Ухура дёргалась и чуть не фырчала, как рассерженная кошка. Чехов пристроился к группе русскоговорящих туристов и ушёл далеко вперёд. Доктор торчал у бара и наслаждался бесплатными коктейлями. Вулканец решил, что на сегодня достаточно и их странная компания, наконец, отправилась на выход. В парке перед павильоном Спок приостановился, дожидаясь Чехова, тот, кажется, убежал пополнять запасы шоколада. Ухура потянула Джима за рукав и оттащила его подальше. Видя это, Маккой скрестил руки на груди и вздохнул: — И что только я тут делаю? — Как ты меня нашёл? — спросила Нийота. — Ты же не случайно оказался на этой выставке? Вулканский слух намного острее человеческого, поэтому Спок всё прекрасно слышал. — Конечно, нет, — не стал лукавить Джим. — Я отследил твой комм, хоть ты его и вырубила. — Кирк, ты совсем поехавший? — зашипела Нийота на товарища. — Это уже не смешно. — А я и не смеюсь, — ответил Кирк. — Сама виновата, мы с тобой не об этом договаривались. Спока вдруг осенило, и эта догадка о мотивах человеческого поведения резанула болью в боку. Джима интересует Ухура. Джим посчитал Спока соперником, поэтому и не спускал с него глаз. Вулканец отчётливо помнил, как на Звёздной базе Кирк отчаянно добивался внимания Нийоты. Кажется, Спок наконец понял, что значит познать горечь поражения. Полного, безоговорочного, сокрушительного. — Кто дал ребёнку эту гадость? Спок так погрузился в свои переживания, что не заметил, как вернулся Чехов. У русского гения в руке был зажат полусъеденный сладкий батончик и ещё три торчали из карманов. Маккой, углядев это, принялся ругаться. — Ты разве не знаешь, что какао бобы уже давно на Земле не выращивают? Их везут с сельхозпланет. Последние исследования показали, что употребление в больших количествах шоколада из таких бобов вызывает привыкание. А еще способствует синдрому патологической рассеянности и вызывает диарею. Павел даже не нашёлся, что ответить на эту тираду, только насупился и отчаянно покраснел. — Ты кто у нас? Штурман? Пилот? — продолжил доктор, выхватывая у русского шоколад из руки и выбрасывая его в ближайший утилизатор. — Советую поскорее избавиться от этой дурной привычки, пока не поздно. Маккой с довольным выражением лица отряхнул ладони. Павел всхлипнул. Кирк и Ухура перестали ругаться, а Спок вынырнул из пучины отчаяния. Джим тут же подошёл ближе и сказал: — Вот и отлично, Маккой, проводи парня до общежития и расскажи о вреде шоколада. Ухура, думаю, с вами доберётся, а мне нужно поговорить с мистером Споком. Как ни странно никто не стал перечить Джиму, даже Павел. А ведь его наставником был Спок, и он же отвечал за безопасность несовершеннолетнего курсанта вне Академии. Но Чехов беспрекословно послушался и пошёл за Маккоем, хоть тот только что отчитал его на глазах у всех. Следом за ними, посверлив Джима для острастки взглядом, удалилась Нийота. Вулканец ждал всего, чего угодно, но только не предложения: — Прогуляемся? И они действительно отправились гулять по парку. Разговор не клеился. Они просто шли по одной из безлюдных аллей, не глядя друг на друга. Стемнело. Среди деревьев стали зажигаться воздушные фонари. — Спок, — вдруг заговорил Кирк. — На следующей неделе за городом состоятся гонки ретро-байков. Сходим? Вулканец остановился и недоумённо уставился на Джима. Приглашение никак не укладывалось у него в голове. — Я не могу, — всё же, подумав, отказался он. — Но почему? — потребовал ответа Кирк. — Только не говори мне, что ты занят. С Нийотой ты согласился идти на эту выставку несмотря ни на что. — Это другое, — только и смог сказать Спок. — Почему? Мы ведь все друзья. Я, ты, Ухура. Вспомни, тогда, на Звёздной базе IV. — Я не могу быть тебе другом, — вулканец остановил Кирка взмахом руки. Джим на секунду замер и посмотрел на него такими глазами — бирюзовый взгляд был полон необъяснимыми для вулканца эмоциями. А потом Кирк развернулся и побрёл прочь. Спок ещё долго стоял, глядя вслед землянину. Он абсолютно ничего не понимал. Он ждал сцены ревности, а Джим лишь попросил его о дружбе.***
Джим перестал приходить. Целая неделя прошла с тех пор, как Спок видел его последний раз. Это должно было восстановить гармонию в его душе, но лишь усугубило дисбаланс. Вулканец волновался, тревога не давала ему адекватно функционировать. Чехов тоже пропал — не явился на их еженедельную встречу и не отвечал на вызовы и сообщения. Нелогичное поведение землян грозило пошатнуть хвалёное вулканское самообладание. В понедельник утром на его браслет пришёл вызов. По земному времени было шесть утра, Спок выполнял комплекс дыхательных упражнений и совсем не ждал звонка. Его никогда ещё не беспокоили в столь ранний час. Он вывел вызов на стационарный комм. На экране появилось изображение неубранной комнаты, а потом его заслонило заспанное лицо Ухуры. — Спок, — начала она, даже не поздоровавшись. — Что ты сказал Джиму? У вулканца стремительно взмыла вверх бровь. — Что простите? — глупо спросил он. — Меня не волнует, что там у вас случилось, но Джим не даёт мне покоя круглыми сутками. Ноет и ноет. У меня сложный экзамен послезавтра, и мне нужен покой. Пожалуйста, найди его и поговори с ним. В голосе Ухуры было столько раздражения, что Спок совсем чуть-чуть растерялся. С ним она ещё ни разу так не говорила, хотя Кирка частенько подобным образом отчитывала десять лет тому назад. — Я не совсем понимаю, — хотел было перебить девушку вулканец, но она не дала ему говорить. — Что там понимать? Ты огорчил Кирка. Подойди и извинись, иначе он сведёт с ума меня, Маккоя, курсантов, преподавателей, Академию, Звёздный флот. Скажи, что был не прав и соглашайся с ним во всём, ровно до тех пор, пока я не сдам этот грёбаный экзамен. Потом, можете ругаться, сколько влезет. Спок не знал, что сказать, поэтому счёл логичным промолчать. — Сегодня же, Спок! — закончила Нийота и отключилась. Вулканец обдумывал её слова весь день, пока был занят рутинными делами. Отповедь Нийоты казалась ему нелогичной и несправедливой. Но если он действительно огорчил Джима, стоило всё же извиниться. В обеденный перерыв, когда Спок включил свой коммуникатор, ему пришло уведомление о голосовом сообщении. — Мистер Спок, помните меня? Это Леонард Маккой, друг Джима. Кажется, вы являетесь наставником Павла Чехова? Пожалуйста, угомоните своего подопечного. Он меня с ума сводит. Поговорите с ним, пусть оставит меня в покое. Вулканец почувствовал приближение головной боли. Зачем Павлу понадобилось третировать доктора? Месть за уничтоженный шоколад? Неужели русский гений оказался настолько мелочным? За годы жизни на Земле Спок так и не научился понимать людей, и, видимо, вряд ли когда-нибудь научится. Земляне и их страсти доставляли слишком много беспокойства. Теперь-то Спок был твёрдо уверен, что зацикленность на Кирке имела чисто человеческую природу. После занятий он не стал заглядывать в лаборатории, а сразу отправился искать Джима. Разговор с ним пугал, но что делать с Чеховым было и вовсе непонятно. Расписание Кирка на сегодня закончилось, и Споку пришлось искать номер его общежития и комнаты. Оказалось, жили они довольно далеко друг от друга, но всего в пяти минутах езды на автокаре. У общежития Кирка росло больше зелени, а у парадного входа бил небольшой фонтан, окружённый цветущими клумбами. Всё это вулканец подмечал и откровенно медлил, рассматривая то одно, то другое. Идти к Джиму было волнительно и немного страшно. У интеркома Спок даже понадеялся, что Кирка нет в комнате, но тот ответил практически сразу. — Спок?! Джим не включил двухстороннюю видеосвязь, но сам мог видеть своего собеседника. — Поднимешься? А!.. Нет! Я сейчас сам спущусь. Вулканец застыл на месте, сложив руки за спиной. Сердце в боку бухало громко и тяжело. Джим спустился очень быстро. Он раскраснелся, был растрёпан и одет в домашнюю одежду. Его непривычный внешний вид смутил Спока окончательно. — Привет! — Кирк улыбнулся, и вулканец едва вспомнил, зачем пришёл сюда. — Здравствуй, Джим, — ответил он и сразу взял быка за рога (лематью за клыки): — Ухура сказала, что я расстроил тебя. Я, правда, не совсем понимаю чем, но если это так, я прошу прощения. Пусть это и нелогично. В это время к интеркому подошла парочка, и Джим поспешил отойти, кивнув Споку на мягкие диванчики, расставленные по всему холлу. Вулканец сел рядом с Кирком на ближайший из них. — Значит, Нийота вынудила тебя прийти? — Джим нахмурился, произнося это. — Она высказалась вполне конкретно и была весьма убедительна, — не стал скрывать вулканец. — И почему я не удивлён, — вздохнул Кирк. — Но я всё равно рад тебя видеть. Спок посмотрел на Джима, тот выглядел таким воодушевлённым, что хотелось ему верить. Изнутри вулканца обдало жаром, но всё, что он позволил себе — недоумённо изогнуть бровь. — Тебе не нужно передо мной извиняться. Просто скажи, что мы станем друзьями. Я мечтал подружиться с тобой ещё на Звёздной базе, но не знал, как это сделать. На долю секунды, глядя в ясные голубые глаза, Спок готов был пообещать Джиму всё, что угодно. Готов был согласиться на дружбу и может быть вновь вернуться к нездоровому юношескому увлечению. Но вулканцы не лгут, а он хоть и жил на земле, от своих вулканских принципов отказываться не собирался. — Мистер Кирк! — звонкий голос с раскатистым русским акцентом помешал ему ответить Джиму. Павел Чехов собственной персоной направлялся к ним и зло сверкал глазами в их сторону. На Спока он даже не посмотрел. Подойдя, сразу принялся выговаривать Кирку: — Мистер Кирк, прошу вас больше не искать Лёне девушек. Ему больше это не нужно. И вообще как-то неправильно с вашей стороны так поступать. Стыдно. Он же врач, будущий офицер Звёздного флота, как же его репутация? Павел краснел и бледнел, заикался и явно старался сдерживать гнев. Он замолчал на мгновение, виновато и немного печально взглянул на Спока и продолжил. — Прошу вас больше так не делать. Как парень Леонарда прошу. Выпалив это, Чехов развернулся на каблуках и зашагал прочь. Кончики его ушей, выглядывающие из кучерявой шевелюры, так и полыхали красным. — Это он сейчас про Маккоя? Джим потрясённо хлопал глазами вслед Павлу. — Когда это они начали встречаться? — Думаю, и не начинали, — сказал Спок. Ему стал понятен смысл сообщения Маккоя. Кажется, доктор «поплатился» за свою «заботу» о здоровье Чехова. Самим собой поплатился. — Откуда такая уверенность? — спросил любопытный Джим. Пришлось рассказывать о жалобе Маккоя и догадках насчёт замены одной одержимости на другую. Кирк смеялся до слёз. — Правильно! — сказал он между приступами смеха. — Любовь гораздо лучше шоколада. Спок так ничего и не ответил Кирку в тот вечер и сам не заметил, как оказался с Джимом, за ужином, в ресторанчике напротив его общежития.***
В этот же вечер в комнату к уставшему Маккою явился Павел Чехов. Леонард не стал его прогонять, лишь тяжело вздохнул и пропустил в комнату. Русское дитё держало его в осаде пятые сутки. Парень с чего-то решил, что влюбился в Маккоя без памяти и готов бороться за его внимание всеми доступными способами. Никаких доводов он не слушал. И накануне доктор от безысходности пригрозил ему, что согласится, наконец, на уговоры Джима и закрутит роман со следующей же кандидаткой. Павел ужасно расстроился. Кажется, вот-вот готов был расплакаться, но лишь оскорбленно поджал губы и ушёл. Если честно, Маккой себе места не находил, весь день ходил сердитый больше обычного, на всех срывался, но Паша был слишком юн, преступно юн для него. — Кирк больше не познакомит тебя ни с одной девушкой, парнем или даже гуманоидом, — выдал русский, усаживаясь на постель Леонарда. Маккой закатил глаза и раздражённо выдохнул, хотя с его плеч будто гора свалилась. Наблюдать сердитую мордочку Чехова было приятно. — Знаешь сколько мне лет? — спросил доктор, строго поглядывая на Павла. Тот в ответ лишь головой покачал. — Тридцать один, — отчитался Маккой. — А тебе? — Шестнадцать, — сказал Чехов. И это было за гранью добра и зла. Леонард надеялся хотя бы на восемнадцать. Но шестнадцать! Именно поэтому он боялся лезть в Сеть и узнавать что-то о своём юном воздыхателе. — Ты же ещё совсем ребенок, — простонал он, падая в кресло и закрывая лицо руками. — Знаешь что? Отправляйся-ка ты в кроватку, а с утра займись учёбой. Не вот этим вот всем. Не ходи в комнаты ко взрослым дядям и тем более не предлагай им себя. Чехов на это лишь презрительно фыркнул. — Да, мне шестнадцать, но через пять месяцев я стану совершеннолетним, а через год выпускником Академии. Получу назначение на корабль, отправлюсь в глубокий космос, где, может быть, погибну в первой же миссии. В свои шестнадцать я это прекрасно осознаю. Но, по твоему мнению, до любви я не дорос? — По моему мнению, ты и до космоса не дорос, — вздохнул Леонард. — Но, серьёзно, пацан, как ты себе это представляешь? Нас с тобой? — Ну, а что в этом такого? — разгорячился Чехов. — В России и жениться в 14 лет можно по спецразрешению. Там, конечно, обстоятельства серьёзные должны быть, и старший партнер тестирование проходит в психологическом центре. Но мы-то с тобой не женимся. Я уже и родителей известил, они не против. Просто дай нам шанс. Если я тебе, конечно, хоть немного нравлюсь. Маккой растёр ладонями лицо. Он слишком устал, чтобы рефлексировать. Он хотел сдаться наивной логике Паши, всё его существо этого хотело. — А, к чёрту! — выругался доктор и посмотрел Чехову прямо в глаза. — Твоя взяла.***
Спок так запутался в самом себе, что позволил Кирку неправильно себя понять. Вот уже полторы недели они с Джимом виделись каждый божий день и занимались тем, чем занимаются все друзья: гуляли, ужинали вместе, созванивались, списывались. Вулканец очнулся лишь тогда, когда увидел Джима флиртующего с какой-то девушкой прямо у него под носом. Это было неприятно и тяжело. За десять дней тесного общения Спок понял, что Кирк испытывает к Ухуре лишь братские чувства, успокоился и, кажется, забыл, что существуют и другие землянки. Повторять печальный опыт Звёздной базы IV не хотелось, а в статусе друга Кирка избежать подобного не удастся. Никакие ментальные практики не помогли Споку сказать всё Джиму в лицо, поэтому он написал лаконичное: «Прости, Джим, я не могу быть твоим другом. Прошу больше не связываться со мной и не искать встреч. Спок». Кирк в это время был на практических занятиях, на орбитальной станции близ Земли. И вулканец знал, что студенческий браслет не примет сообщения, пока Джим не вернётся. Чтобы не передумать и заглушить муки совести, Спок пропадал в лабораториях круглые сутки. Его исследование находилось в завершающей стадии, результаты оказались не такими впечатляющими, но весьма любопытными. Вулканец подводил итоги и доводил до ума доклад и статью по теме исследования. Чехов, наконец, связался с ним. Пришёл в обычное время и только и делал, что болтал о Маккое. У Спока чуть голова не разболелась, но вид довольного и бодрого Павла его порадовал. Шоколад в карманах русского заменили остро пахнущие пластинки из натуральных фруктов. Чехов грыз их время от времени и вздыхал. Признался, что отвыкать от давней привычки тяжело, но доктор не даёт ему сорваться. После ухода Паши Споку вдруг стало тоскливо, и он отправился в ЦМС (Центр Межпланетной Связи), чтобы связаться с Вулканом. Ему необходимо было услышать голос матери. Он уже заснул, когда в дверь его комнаты забарабанили изо всех сил. Вулканец невольно рыкнул от раздражения, благо никто не мог его слышать в этот момент. Стоило бы догадаться, кто мог пренебречь интеркомом, чтобы бить кулаком в дверь среди ночи, но Спок был слишком сонным. Он открыл дверь и увидел очень злого Джима Кирка. — И что это значит? — землянин потряс браслетом перед лицом вулканца. — Что я сделал не так? Спок отодвинул от своего лица кулак Джеймса и вздохнул. — Дело не в тебе, дело во мне, — сказал он услышанную где-то фразу. Кирк же нервно рассмеялся. — Ты серьёзно отшиваешь меня самой банальной фразой на Земле? — Отшиваешь? — повторил вулканец. — Мне непонятен контекст, в котором ты употребил это слово. — Не бери в голову, — хмыкнул Джим. — Просто скажи, почему не можешь принять мою дружбу, и я уйду. — Не могу и всё, — Спок упрямо не хотел признаваться. Джим грохнул кулаком о стену. — Скажи мне, Спок! Я не сахарный, не растаю, я смогу с этим жить! — гаркнул он. — Ты же вулканец, будь честен! Я тебе не нравлюсь? Я нарушил какое-то вулканское табу? Я недостаточно хорош для тебя? — Ничего из этого! — Спок не сумел сдержаться и повысил тон своего голоса. - Причина? - требовал Кирк. — Я не могу быть твоим другом, потому что испытываю к тебе совсем не дружеские чувства! - сдался вулканец. Кирк ошалело моргнул, его рот приоткрылся. Долгое мгновение Джим ничего не мог сказать. Вулканец готов был уже захлопнуть дверь перед ним, но тот тихо спросил: — Что ты сказал? — Ты мне нравишься, — уточнил Спок. — Так вроде говорят на Земле? В это время в конце коридора открылась дверь, заспанный землянин выглянул из проёма. — Парни, могли бы вы не орать? Ночь на дворе, а вас и через шумоизоляцию слышно. Кирк просто отмахнулся от курсанта. Он улыбался и сверкал глазами. — Да! — запрыгал он на месте, вскидывая руки вверх. — Да! Слава Космосу! Я тоже, Спок! Я тоже!.. В смысле, ты мне тоже нравишься. И Джим подскочил к вулканцу и клюнул его поцелуем в краешек губ. У Спока вскипела кровь, место касания горело, а слова Кирка не укладывались в сознании. Он застыл на месте, а Джим вновь наклонился к нему, прижимаясь плотнее губами к губам. Спок поднял руки, судорожно вцепился в ворот курсантской куртки Кирка и притянул его к себе, отвечая на поцелуй. Вулканец и представить не мог, насколько бурной будет его реакция на близость Джима. В мгновение ока он затащил землянина в комнату и принялся сдирать с него одежду. Дверь плавно закрылась за ними, отрезая от реальности и от обалдевшего курсанта, который стал свидетелем полнейшей потери вулканского самообладания.