Дьявол.

Сколько я тут пролежал? Приоткрыв глаза, бросаю взгляд в сторону - больничные койки… Спину ломит, руки холодны, как лед, и на них что-то давит. Едва глаза привыкли к темноте, я с опаской смотрю туда, где должны быть руки… О, преисподняя, нет, только не это… Мой мозг постепенно наполняется воспоминаниями и ужасом, привычная и бесконечная маска спадает, я молча смотрю на свои колени и дрожу. Наверное, я вскрикнул - позади меня начали ворочаться больные, но мне было на них, мягко говоря, плевать. - Мой… мальчишка… Я не могу подобрать слов. Мой мальчишка, добрый и не знающий моей иной стороны, он сейчас лежит на моих коленях - ледяной до ужаса и уже пахнущий стальной косой Смерти. Мне страшно, очень-очень страшно, хоть я и никогда не боялся уснуть так, как уснул на моих дрожащих коленях четырнадцатилетний Ник, навсегда закрыв невинные круглые глаза. И тут я внезапно понял, что больше его не увижу. Не увижу его слабой-слабой больной улыбки, теплых карих глаз и никогда не услышу голоса, отчаянно шепчущего "расскажи…". Что мне не дано больше растрепать его темно-рыжие волосы и услышать в ответ веселый смех. А еще я помню, как мы вместе запускали змея… он взлетел под самое небо, а Ник смеялся, смеялся, прижимался ко мне, и, щурясь, смотрел на солнце. Я рассказал ему, чувствуя, как его била дрожь… Ник, черт возьми, мой милый Ник, маленький глупый мальчишка, почему не сказал, что собрался умирать?! Что шептал "что там?" только потому что собрался упасть мне на колени и слабо выдохнуть, оставив свое тело-марионетку? Я бы помог, я бы, я… я бы ничего не сделал дельного, но сжал бы тебе руку чуть раньше, согрел и улыбнулся. Искренне. Я не успел… не успел! Ник, прости меня, малыш, я не хотел. И я не знаю, как искупить это, разве что… - Жди меня, - лихорадочно шепчу я, последний раз сжав руку ледяной куклы. - Я скоро вернусь, Ник, жди… Я вернусь, и, прежде чем упасть в алую пустоту, попрощаюсь с тобой. Я не верю, что получится, я уже давно не верю ни во что - ни в дружбу, ни в любовь, ни в справедливость, но решаю попробовать. Переложив тело Ника на койку, я вскакиваю, и, последний раз обернувшись на него, пулей вылетая из палаты. Мелькают спальни, орут медсестры, какой-то идиот пытается остановить меня, визжа, чтобы я не бегал, но я уже не здесь, я уже в ином, слышите? Люцифер возвращается туда, где ему самое место! Под дождем я останавливаюсь, пытаясь отдышаться и позволяя влаге охладить горячий лоб. Я тоже заболел, я заразился, но не хочу умирать так. Дьявол должен умереть в огне. Щурясь, срываюсь с места и несусь в сторону ближайшей дороги - назревает план, но… Но внезапно я вижу мальчишку. Он бежит через дорогу - совершенно пустую, за ним несется человек, весь в черном, в руках у него - сталь, опасно блестящая под полумесяцем. Нервно сглотнув, я, не раздумывая, обезумевшим вороном бросаюсь на дорогу, стремясь схватить мальчишку и запихать его в первую попавшуюся спасительную тень темных подъездов. Вылетев на пешеходный переход - ха, да этот малыш даже умудряется соблюдать правила в такой ситуации! я резко вырываюсь вперед позорной пародии на Смерть и встаю между мальчишкой, который даже не обернулся на сдавленный крик преступника посередине дороги. Беги, малыш, беги… Удар приходится в сердце. Я на секунду вытаращился на убийцу, и, схватившись за рукоятку ножа, пытаюсь вытянуть его из себя, но он вошел слишком глубоко в тело. Сдавленно хрипя, я чувствую, как по щекам бежит что-то прохладное, щекочущее… Слезы? Обернувшись на темноволосого мальчишку, стоящего на асфальте по ту сторону дороги, далеко от меня и убийцы, явно хотевшего не этого, я внезапно широко улыбаюсь и падаю, но не на дорогу, а дальше, дальше… Пока я падал, я смотрел на небо. Как же прекрасна эта весенняя ночь, не правда ли, малыш? - Ник!… Прежде чем закрыть глаза, я вижу теплые карие глаза. Мой мальчишка…