Возьми

Он любил ее, и имя ее было Анна. Ан-на. Обволакивало, отдавало мучительно-сладким стоном. Аан-н-н-на. И резко так выдыхало «Нна». На, на, возьми, шептало оно. А-н-на. Но нет, не взять. Даже ему, знающему, способному взять все, что лежит, стоит, не важно; плохо, хорошо ли, тем более. Умеющему взять все, что хотел, а чье оно - не имеет значения. Он – вор, игрок, Гамбит, его судьба - смеясь, брать все, что хотел. Почти. Она так и оставалась за пределами его возможностей. Она. Ан-на. А он хотел ее до безумия, так, что щипало необыкновенные глаза, расплавляя красной лавой черное. Не тело ее идеальное, он таких перевидал тьму, а все, что было в ней, смех, слезы, мечты ее наивные, идеи ее сумасшедшие. Все это хотел и даже больше. Всю ее. Анну. Но не взять, хоть и струиться ласково манящее «нннааа». Он любил ее, и ее звали Анна. И это все, что он хотел знать. Но обязан был знать больше. Например, какими бесцветными становятся прекрасные глаза, другие, не ее необъяснимо зеленые, или чем пахнет в больничной палате после случайно-трепетной близости теплых губ, или куда пойти, чтобы хоть на пару часов выбросить из головы вопрос «как раздобыть свое счастье?». И даже то, что злобно брошенное «закрой свой рот, лягушатник» на самом деле значит «откажись от меня, Реми, пожалуйста, откажись». Но он не мог отказаться, и она снова неистовала. Потому что боялась за свое сердце и гораздо больше - за его жизнь. Но он любил ее, а она была Шельмой. Была еще большим вором, чем он, брала даже то, что не хотела, не по характеру – по судьбе, по мучительной своей одаренности. Она не желала этого более, чем страстно, но не могла - жизнь, другая, чужая, сама цеплялась к ней, оставляя хозяина, превращая неосторожных в сморщенную оболочку. И Гамбит не находил возможности избавить ее, и не находил в себе сил отступить. Он не хотел, чтобы так было, но так было. Уже бессовестно давно. И сейчас, за общим столом, в командном беззаботном отдыхе, прячась пасьянсом, он смотрел, как она белозубо, смешно вгрызается в мякоть лимона, настоящего, целого, едва очищенного. Без сахара. И он знал, что если вытащит из своей колоды хоть одно шуточное слово, снова начнется скандал. И Анна, возможно, сломает ему что-нибудь. Он знал, что она могла есть лимон не морщась, играя сворачивать фонарные столбы в бараний рог, но не могла без тоски смотреть в его красно-черные глаза. Потому что любила ничуть не меньше. Было в этом что-то от мазохизма, но он не знал, как быть по-другому, и в увлечении разглядывая неприкасаемую красоту, едва не пропустил, как словно черт из табакерки в гостиной возник гость, незваный, нежеланный и непростительно неуязвимый. Красные глаза, красный ромб на лбу и вся команда забыла, что такое безмятежность, осталось только жгучее чувство опасности и боевая готовность. Гость выбрал мисс Грей и меньше, чем за мгновение оказался за ее спиной, не давая очнуться, осмыслить куда и чем бить. Что-то круглое металлическое чавкнуло ей на висок, и будто вспомнив, что есть сила притяжения, рухнули зависимые от телекенеза предметы, остолбенела Джина, превращаясь из могучего мутанта в девчонку-чарлидера. Здоровая почти лапа метнулась к ее рыжему затылку и как в пьяной драке, по-простому, двинула головой о старинный резной стол. Красная струйка потекла к упрямому, угловатому подбородку, но жива, определенно, только без чувств. - Убери от нее руки!! – Шельма как всегда смелая, бешенная, нелогичная проломила вмятину на полу, сбитая желтой энергией. МакКой и Росомаха, неистовые, яростные и с разных сторон, но гость столкнул их лбами и отбросил будто котят, а не грозных зверей. Следом выбыла из игры Гроза, такая же неукротимая, уже сливалась с природой в саду, разбив собой окно. Малышка Джубили не успела даже пискнуть и теперь только Циклоп безудержно влюбленный и Гамбит осторожно безрассудный: алые лучи и алые карты разрывали зловещее тело, оставляя воронки как от бомб в черноземе, вот только затягивались первые не в пример быстрее. Гамбит последним отлетел к стене, пересчитал звезды, что закружились в глазах от удара, но сознание свое удержал. Единственный. Больше в сознании никого не осталось. Где же Вы, черт возьми, профессор, когда Вы так нужны? Шум передатчика, но нет, не он, и голос оттуда какой-то странный, стрекочущий, неземной - Мистер Эссекс, не позднее чем через две минуты Вы должны прибыть на корабль и исключительно с оптимальным материалом. В противном случае, мы вправе разорвать контракт. - Да иду я, - как бережный сеятель бросил какой-то цилиндр, небольшой, серебристый, и кусочек мира над ним качнулся. Взял бессознательную Джину за щиколотку, отчего - нелепо не вовремя - до самых ягодиц обнажились стройные бедра, потащил небрежно, как тушу на скотобойне, головой ее считая неровности пола. Еще пара шагов - и хлопок, портал, неизвестность. Потерять бы сознание, как остальные, но нет, какой-то внутренний дух, шепчет безжалостный «встать, Реми, встать». Собирая разбитые мысли, потряс головой, огненной, не к месту красиво. Встать, пусть Синистр бессмертен, пусть Гамбиту его не победить, но кое-что он все-таки может. Скользнуть легче тени, ловкость и проворство вора не пропьешь, не прокуришь, проверить, как этот цилиндрик отзовется на энергетическую ласку. Отозвался, налился красным, заряжаясь. Изогнулось пространство, корежа портал переливами, дырами, заставляя Эссекса замереть и стать податливым. - Милый мой, не нужно, - черная бровь плавно сдвинулась вверх Мон дью, Гамбит угадал, эта штука - очень важная штука. И как Гамбиту ей распорядиться? Разрядил немного, взрыв раньше времени точно не подойдет, но оставил чуточку своей силы – залог неприкосновенности. Давай, мон ами, чтобы оно ни было, Гамбит сыграет с тобой. В его руках было что-то ценное для Эссекса, в руках Синистра – член команды, к которой Гамбит почти привык. Кажется, это называют пат, ничья, безвыходность. Противник будто подслушал, нашел свой выход, потянулся изящно, чмокнул металлический кружок, отцепляясь от виска, замер на зловещей ладони. И нежное, как солнечный зайчик - Знаешь, что это? – и снисходительное, – знаешь. Инопланетная технология и мой могучий гений. Один экземпляр на всю вселенную. Гамбит знал. Он понял это, еще когда увидел лицо Джины, охреневшей от собственной беспомощности. Он знал. Подавляющее силу мутантов устройство. И он хотел его, возможно, больше чем хотел жить. - На, возьми, - улыбка чешира, и в черно-когтистой ладони - креольское счастье, его радость, его любовь, но не даром, нет, конечно, кивок на цилиндр, - отпусти, отдай мне портал, Реми, я заберу только эту женщину и навсегда исчезну. Никто не узнает. Губы его тонкие расползлись по серебру, обнажая единственное, что в нем было белого – жемчуг клыков. Исчезнет. И с ним исчезнет Грей. Навсегда. Никто не узнает. Никто не узнает, что это Гамбит отберет Джину у Циклопа, у всей команды, обрекая ее он даже не знал на что, может даже не смерть, но кто сказал, что такое рабство лучше? И будто снова угадывая его мысли шепот вкрадчивый, почти нежный - Реми, мой мальчик, разве тебе есть до нее дело? Она только временное, только союзник, а ты, ты ведь сам по себе, ты делаешь только то, что ты хочешь. И я знаю, чего ты хочешь. Даже имя ее знаю – Анна. Ну же, возьми Возьми. На. Ан-на. Никто не узнает, как он обменяет ту, что лишь небольшая часть его жизни, на счастье той, что ему дороже всех. И на свое. Счастье. Сможет дотянуться наконец до мечты. И всего лишь испытает, какое оно, настоящее предательство, какой у него вкус и чем оно пахнет. Дорого ли за мечту? Дорого ли? Секунды щелкали, упрямые, безжалостные. Безумный блеск серебристого лица отражался в красных глазах, и вот уже что-то гневное, нервное - Это мечта моя, понимаешь? Мой шанс, здесь для меня уже нет места. Исчерпано. А тут, тут они, их технологии земным не ровня, только генетика не развита, а я разовью, понимаешь? Я создам, с Джиной, с их прогрессом все создам, как желал! В этом желании, в нем вся моя жизнь. Ты же знаешь, каково это - желать без возможности! Гамбит знал. Исходиться приступами бессилия, в сигаретном дыму искать хоть чуть-чуть кислорода, чтобы было чем не задохнуться от ярости и скрывать изорванные нервы покерным лицом. Хорошо знал. - Но только они меня ждать не будут, для них это мимоходное, пыль на дороге, - грустное, и следом почти отчаянное, - Возьми, Гамбит! Закрой глаза, отойди в сторону. Он возьмет и сможет напиться из рук ее, прижимая мокрые ладони к губам, услышать, как она не только в бреду или в тоске, но в страсти, в нежности, стонет его пересохшее, замирающее от счастья имя. Реми. Сможет узнать наконец, что за слово такое – семья, настоящая, которой у него никогда не было. Только позволит Синистру забрать Джину и сможет. Сможет. Сможет? Отмотать бы немного назад, туда, до мечты, где было только «я» и только «хочу», вопрос бы даже не возник. А теперь… Сможет? А в глаза, верящие ее, посмотреть сможет? Красный треск, а потом…Желтый луч врезался в тело даже раньше, чем исчезла вспышка от взрыва, и Гамбит осел на пол вместе с осколками цилиндра, вместе с мечтой Эссекса, бьющегося в тихой истерике, сквозь туман все же увидел, как… - Дурак! - брезгливо так, сквозь зубы. Сжалась ладонь, желтым огнем сжирающая не металлический кружочек, нет, другую мечту. Отряхнул руку так же брезгливо; больше не торопясь, ушел, забыв даже отомстить, пока нет никого в сознании. * * * Ничего. Даже пепла. Даже капли. Ничего не осталось от металлического кружочка, даже нечего было собрать, чтобы отдать в лабораторию Зверю или на другой край света, не важно, лишь бы восстановили. Но нечего. Пустота. И вместо сердца она же. Как, наверное, когда после сотой проверки говорят «вы больше не больны», а потом на сто первой извиняются, «ой, знаете, технические неполадки, вы все-таки умираете». Такая пустота. С обрывом. Снова нежность Скотта и Джины как летний, знойный ветер. Снова любовь его как тайфун, как ураган, разносит креольский мозг на части. Снова. Это слово только для него. Для остальных, тех, кто никогда не узнает, все без изменений. И любовь его все такая же, недоступная. Но он любил ее, а у нее было второе имя. Мария. Мар-р-рия, Маар-рр… и Я. Дрожащее, как марево, как капризный, призрачный мираж, манящее, морящее, рвущее... Нет, Гамбит не согласен, он не знает как это – сдаваться. Еще раз. Марри..я. Ма-ри. Ма Ше Ри. Его шери. Его счастье. И он найдет способ.