Where Do Broken Hearts Go

Отперев дверь гостиничного номера, Гарри проскользнул внутрь, и, прикрыв ее, направился к небольшому бежевому дивану с белыми подушками, почти беззвучно ступая по темно-коричневому ковру. Даже не разуваясь, Гарри тут же развалился на этом диване, закинув правую ногу на спинку, и свесив левую руку вниз. Идеально. Только сейчас Стайлс осознал, насколько же он вымотался от всего этого. Перелет, поездка, интервью, выступление… Конечно, ему нравилось радовать своих фанатов, но жить так двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, четыре недели в месяц и так далее… короче, это было не так-то просто. И вести себя нужно более-менее соответствующе. Что, конечно, не всегда получалось. А сегодня не получилось и у Найла. Гарри с легким смешком прикрыл рукой лицо, вспоминая совсем недавно прошедший твиткам – он был только часа три назад. Ничего суперсложного не было — всего лишь отвечаешь на вопросы интервьюера, и даже желательно так, чтобы всем было смешно. Однако, черт возьми, Найл едва ли смог вынести даже эти сорок минут! В течение всей трансляции Гарри то и дело замечал на себе его странный взгляд (хотя, конечно, странным он был для остальных, Стайлс же этот взгляд отлично знал). Раза два Найл обнял Гарри – и оба раза Стайлс чувствовал сильное желание обнять Хорана в ответ, но вместо этого приходилось сидеть с каменным лицом, чтобы никто ничего не заподозрил. Ух… В общем, в этот раз его малыш Ни явно натворил дел. Оставалось только надеяться, что фанаты не увидели в этих объятиях что-то большее, чем дружбу. - А впрочем… — вслух сказал Гарри, откинув голову назад и расплывшись в широкой улыбке. – Впрочем, пусть видят. Если они умные, то увидят истину… она ведь так близко. - Какая истина? Что увидят? Гарри, с кем ты опять разговариваешь? – услышал Стайлс недоуменный голос. А вот и сам виновник пожаловал. Лениво повернув голову направо, Гарри увидел Найла, прикрывающего за собой дверь. - Истина о том, что на самом деле принцесса в группе – это ты, — все так же улыбаясь, ответил Хазз. - Знаешь что? Я вот сейчас с этим соглашусь, — с усмешкой ответил Найл, разуваясь. – Ты недостоин титула принцессы хотя бы потому, что они не могут быть такими похотливыми, как ты. А еще, они снимают обувь, когда ложатся на диван. - Но-но, откуда такие сведения? – возразил Гарри, переворачиваясь на живот. – Все принцессы капризные, могут и не снимать обувь, если им так захочется. - А еще, они воспитанные, и уступают место старшим, — сняв с плеч гитару, Найл поставил ее к стене, а затем подошел к дивану, нависнув над Гарри. - Так, стоп. Но я ведь больше не принцесса, — выкрутился Хазз. – Могу никому ничего не уступать… Цокнув языком, Хоран беспардонно спихнул Стайлса на пол, и сам улегся на диван. - Я тоже устал, Гарри, — с невинной улыбкой сказал Найл, глядя на валяющегося на полу Хаззу, который морщился от боли, потирая затылок. - Тебе уже говорили о твоей неземной доброте? – поинтересовался Гарри, видимо, и не думая подниматься. - Конечно. - Они все врали. - Ты тоже мне соврал. О чем же ты все-таки говорил, когда я вошел? – сложив руки на животе, Хоран внимательно посмотрел на Стайлса. - О том, что ты слишком палился, когда лез ко мне в интервью, — с легкой усмешкой ответил Гарри. - О-о… — протянул Найл, и, судя по тому, что он замер, стало понятно, что он ударился в размышления. - А тебе не понравилось? – наконец спросил Хоран, так и не сумев придумать себе оправдание. Господи, он серьезно? Разве это могло не нравится? Гарри настолько балдел от того, что делал Найл, что в какой-то момент его кайфующий мозг даже посетила мысль о том, чтобы прямо в камеру закричать о том, как он счастлив. Хорошо, конечно, что он так и не сделал этого. Или же плохо?.. - Если бы мне не понравилось, то тогда бы там на полу валялся ты, — заверил Хазз. - Разумно, — согласился Найл. – А что, я прямо так сильно палился? - Скажем так: сегодня по всему миру станет чуточку больше людей, которые уверуют в Нарри… Их численность, вероятно, поднимется на пару тысяч, — протянул Гарри, и, поднявшись на ноги, принялся вытаскивать гитару Найла из чехла. У него уже вошло это в привычку: каждый раз, как Ни убирал гитару, ее тут же хватал Хазз и забирал на часик-другой. Найла, который обычно не любил, когда кто-то брал его вещи, а уж тем более гитару, это вовсе не раздражало, а напротив, он был даже рад показать Гарри что-нибудь новое. И хотя Гарри и так уже достаточно умел, он никогда не отказывался от очередного занятия. Да разве можно было отказаться? Найл такой прекрасный учитель. Ни разу он не накричал, не сказал, что Стайлс плохо играет, или что-то в этом роде. Он только хохотал и болтал, хохотал и болтал, а еще, постоянно смотрел на Гарри пронизывающим взглядом своих очаровательных голубых глаз. И сколько бы времени не прошло, Хазз знал, что никогда не привыкнет к этому взгляду. Каждый раз он будет чувствовать, как по всему его телу бегут мурашки, как где-то в груди становится невыносимо тепло… - Это же хорошо, что они уверуют в Нарри? Или нет? – все беспокоился Найл, начиная нервно грызть ногти. Гарри, фыркнув, убрал его руку подальше ото рта. - Пусть для тебя это будет хорошо, — ответил Стайлс, и, поставив стул с прямой спинкой напротив дивана, уселся на него, а гитару положил на колени. – Скажи мне лучше вот что… - Нас выгонят из группы? – никак не мог остановится Ни, и испуганно уставился на Гарри. Тот закатил глаза. - Господи, Найджел. - Господи, Гарольд. Несколько мгновений они испепеляли друг друга глазами – взгляд голубых, цвета неба и океана столкнулся с взглядом серовато-изумрудных. Найл не выдержал первым. - Да ты идиот, Хазз, — смеясь, сказал Найл. - Я? Это ты только что паниковал, что тебя выгонят из группы, из дома, из семьи, отнимут все твое имущество и отправят жить в собачью будку. - Тебя вообще-то тоже выгонят. - Отлично. Интересно, а мы оба поместимся в собачьей будке? - Я вот помещусь, а ты будешь жить около нее. - Эгоист… — взлохматив свои и без того растрепанные волосы, Гарри хмыкнул, а затем, принялся наигрывать что-то на гитаре. – Ты так и не сказал. - Что не сказал? – не понял Найл, поворачиваясь на бок и упираясь подбородком в кулак. - Ты правда считаешь Where Do Broken Hearts Go нашей самой лучшей песней? Хоран удивленно посмотрел на него. Было бы чему удивляться, но Найл как обычно всему удивлялся, словно ребенок. Еще одна любимая Гарри черта в нем. - А ты правда думаешь, что я бы соврал? И к тому же, мы ведь уже говорили… - Ты не говорил про то, что считаешь ее самой лучшей, — перебил Найла Хазз. - Да? Ну, теперь сказал… Я обожаю эту песню, Гарри, — тихо проговорил Хоран и блаженно улыбнулся. — Я готов ее слушать снова и снова, снова и снова, и… Найл замолчал, услышав, как Гарри начал играть на гитаре эту самую песню. - Counted all my mistakes and there’s only one / Standing out from the list of the things I’ve done / All the rest of my crimes don’t come close / To the look on your face when I let you go, — спел Гарри и широко улыбнулся Найлу. Тот ничего не смог сделать в ответ, а лишь зачарованно пялился на Хаззу: на его полноватые губы, на зеленые глаза с задорной искоркой, на темные кудрявые волосы, которые непослушными локонами спускались до плеч. Еще Ни почему-то не хотел никому признаваться, но он просто забывался и уносился куда-то далеко, слушая голос Гарри. Вот бы тот постоянно так пел, но нет, черт возьми, этот наглец постоянно как-нибудь хитро отмазывался, лишь бы этого не делать. А сейчас вот сам запел, да еще и любимую песню Найла. Хазз – странный, однозначно странный и сумасшедший. Но будь он нормальным, стал бы Хоран с ним настолько близок? - Where do broken hearts go? Where do broken hearts go? — Пел Гарри уже без такой задорной улыбки. — Tell me now, tell me now… Найл тяжело вздохнул. Он знал, о чем именно сейчас вновь думает Хазз. Что его тревожит каждый раз перед сном, перед концертами и во время поездок. Это было неприятно, это было больно для них обоих. «Куда уходят разбитые сердца?». С появлением Гарри жизнь Найла заиграла новыми яркими красками, она как-то преобразилась, но Хоран никогда не смог бы объяснить, как именно. Он просто знал, что с Стайлсом ему хорошо, лучше, чем с кем-либо из друзей. Но Найл не мог представить, чтобы с Гарри ему было плохо, и, видимо, жизнь предоставила ему возможность узнать, каково это. Найлу тоже было трудно вспоминать о той ссоре. Он не хотел думать о причинах, ибо они были глупыми, не хотел думать о последствиях, ибо они были ужасными. Все, что он помнил, это тяжелый взгляд темно-зеленых глаз Гарри, и его фразу, сказанную ровным голосом: «Нам нужно это прекратить, Найл. Ничего не получится». Даже сейчас, спустя столько времени, сердце Ни кольнуло. Стоило ли говорить о том, как кольнуло его именно в тот момент? Как будто тысячи, миллионы раскаленных докрасна иголок впились в несчастное сердце Хорана. Ему хотелось кричать и плакать, хотелось упасть на месте и забыться, хотелось вырвать себе это чертово сердце, чтобы боль прекратилась. Он так хотел погибнуть от этой боли, но потом понял, что не сможет. У него ведь осталась семья, да и на одном Гарри жизнь не заканчивалась. И тогда Найл понятия не имел, чего стоило самому Гарри сказать эти ужасные восемь слов. Хоть с виду он и был спокоен, но на деле, как потом выяснилось, его душа и сердце тоже разбивались в этот момент на мелкие кусочки. После этого случая Хазз стал замкнутым, грубоватым с друзьями, и почти все свое время он проводил в одиночестве. Но они пережили это. «Куда уходят разбитые сердца?». Теперь Гарри смотрел прямо в светлые голубые глаза Найла, словно стараясь найти в них ту тень прошлого. Она ведь никуда не исчезнет, даже несмотря на время и на события… Это то, что будет с ними обоими всегда. Извечная тупая боль, затихающая утром и появляющаяся ночью. Закончив петь, Хазз, все еще держа в руках гитару и глядя Ни в глаза, медленно сел на колени перед диваном. Обычно Хоран и Стайлс могли подолгу вот так смотреть друг другу в глаза без всякого стеснения, но сейчас Найлу было трудно вынести этот взгляд Гарри. Он будто заставлял его пережить то, что было в тот ужасный день. - Гарри… — почти шепотом сказал Найл, не в силах отвернуться. – Не надо. - То, что не убивает нас, делает нас сильнее, — тихо ответил Гарри. — Ты знаешь, Ни, об этом нужно помнить, чтобы больше никогда не сделать такую ошибку. - Но я не хочу, — запротестовал Хоран, и все-таки отвернулся. Но Хазз, мягко сжав пальцами подбородок Найла, повернул его обратно к себе. - Куда уходят разбитые сердца, Ни? – спросил он. Найл задумался. Он столько раз слышал этот вопрос в песне, но никогда не пытался придумать ответ. Куда?.. - Я думаю… — неуверенно протянул Найл, но затем, увидев добродушную улыбку Гарри, продолжил: — Я думаю, что они уходят назад, в прошлое, где им было хорошо. Наверное, это был детский лепет из уст взрослого парня, но Стайлс не стал смеяться. Он никогда не смеялся даже над самыми невероятными предположениями Найла. - Но они возвращаются? – задумчиво поинтересовался Гарри, свободной рукой положив гитару сзади себя. – Если склеить разбитое сердце, то оно вернется? - Я думаю, что да. Оно вернется, если поймет, что все снова хорошо, — увереннее сказал Найл. - А сейчас все снова хорошо? Ни немного растерялся от такого вопроса. Снова ли сейчас все хорошо? Они с Гарри снова вместе, что еще нужно для счастья? Конечно, им необходимо скрывать свои отношения, но вот в такие минуты, как сейчас, хочется верить, что все действительно хорошо. - А ты как думаешь? – спросил Хоран, растерянно глядя на Гарри. Ответа не последовало. Вместо него Найл ощутил на своих губах мягкое, нежное и даже немного осторожное прикосновение губ Хаззы. В это мгновение душа Ни словно радостно взвилась куда-то ввысь, а сердце начало бешено стучать в груди. Дыхание сбилось, но Найл почувствовал, как его губы невольно расплываются в довольной улыбке. Господи, он как всегда сумел найти самый подходящий момент для того, чтобы улыбнуться. - Я думаю, что у тебя очень славные и… способные губки, — хитренько улыбаясь, ответил Гарри, а в следующую секунду Найл уже повалил его спиной на ковер, а сам улегся сверху. - Еще скажешь что-нибудь в этом роде, и я тебя тут защекочу до смерти, — пригрозил Хоран, стараясь выглядеть серьезным, в то время как Стайлс вовсю хохотал. - Опасная принцесска, — хмыкнул Гарри, и, крепко обняв Найла, шепотом добавил: — Моя опасная принцесска. - Я люблю тебя, — вдруг вырвалось у Найла, но о сказанном он не жалел. Зачем жалеть о своих истинных чувствах? Найлу хотелось сейчас повторять эту фразу вновь и вновь. Он был так счастлив… - Я люблю тебя, — хрипло отозвался Хазз, и это заставило сердце Найла заколотиться еще быстрее и улыбнуться еще шире. – Если бы мою любовь к тебе можно было взвесить, Ни, то она была бы раза в три тяжелее Земли. Романтик хренов, мысленно усмехнулся Найл. Гарри всегда выдумывал что-то в этом роде, и всегда из его уст это звучало забавно и мило. - А если бы мою любовь к тебе можно было измерить в росте, то она была бы выше тебя, дылда, — со смехом сказал Хоран. А вот из него романтик всегда был так себе, хотя Найл и старался. - Что я там говорил о твоей неземной доброте, Найли? – фыркнул Гарри, укладывая голову Найла себе на грудь и начиная неспешно перебирать светлые волосы парня. - Я уже не помню… — пробормотал Хоран, закрывая глаза. Господи, пусть только никто не заходит к ним в номер. Пусть никто не спрашивает, почему они валяются друг на друге на полу. Пусть каждый день будет таким же умиротворенным и счастливым. И пока что Найл не нуждался в большем. Вот только… Куда же все-таки уходят разбитые сердца?