Рога

Уже рассвело, когда Инквизитор смог наконец оторваться от дел государственной важности и показаться в таверне, куда его так настойчиво приглашали соратники. Кабачок пустовал. Остатки веселья суровая хозяйка заведения сметала длинной метлой, попутно подбирая завалявшиеся меж досок монетки. Они наверняка остались после партии в Алмазный Ромб, инициатором которой был Варрик. Единственным относительно выжившим посетителем таверны после вчерашнего кутежа оказался Железный Бык. Пьяным он не был. Несколько уставшим и только. Алкоголь в этот раз сработал не так, как от него ожидали. Вместо желанного забытья он усилил имеющиеся тревоги и заботы. Поздоровавшись, Тревелиан занял место напротив кунари и заказал себе кружку горячего травяного отвара. Бессонная ночь и на нем не сказалась бесследно. — Неужто я настолько интересный? — громко спросил Бык спустя несколько минут. Инквизитор встрепенулся и нахмурился в недоумении. Он, должно быть, сам не догадывался, что все это время сидел неподвижно, рассматривая товарища по оружию, как экспонат в музее славы. — Ты на мне дырку сейчас прожжешь, — нехотя объяснил кунари. — Заказал бы уже мой портрет. Повесил бы в зале. Пусть все смотрят. Судя по глазам Тревелиана, в его голове промелькнул не один десяток вариантов выйти из неловкой ситуации и начать подобающий разговор. Вероятно, там были и рассуждения о переменчивости погоды, и светские новости, и какие-нибудь политические тезисы. Да что угодно, но не то, что он выпалил. — Твои рога. — Мои рога? — удивленно. — Они… они точно не снимаются? Бык подпер щеку рукой и внимательно на него посмотрел. — Снять их будет потруднее, чем твою светлую головку. В повисшей тишине шуршание метлы было очень громким. Инквизитор сконфуженно потер запястье под перчаткой. — Прошу прощения, если обидел тебя. — Никаких обид. Помолчав некоторое время, Тревелиан не удержался. — Они такие огромные. Губы кунари начали расплываться в скабрезной улыбке. Уже имея некоторый опыт общения с ним, Инквизитор предвидел его последующий ответ. — Постой. Ты сейчас скажешь, что не только они огромные. Бык моргнул и откинулся назад, скрещивая руки на груди. — А, то есть, ты уже знаешь. Ну, мальчик, эту штуку не стоит бояться. Она не сделает больно, если не захочет. Тревелиан кашлянул, но не отвел от него взгляда. Воздух резко стал густым и горячим. — Мы же говорим о твоей секире? Опустив лицо, кунари усмехнулся. Ему нравилась эта игра. Он собирался поддерживать ставку. Вчера это не особенно помогло, но теперь у него на руках были все карты. — Да. … — Я. Это. Не. Надену. Конец истории. Бык осмотрел свое отражение в напольном зеркале и скривился. Жозефина уверяла, что на бал все ходят именно в этом. Более того, одежды, которые она ему подобрала, с ее слов, были настолько изысканны, что их стоило носить не снимая. Одним уже появлением в них можно было обласкать взор общества и прослыть знатным щеголем. В зеркале Бык увидел шкаф, затянутый в яркий шелковый балахон. Он потянулся к своим мешковатым брюкам, брошенным на пуф рядом, но Жозефина шлепнула его по руке. — О, нет-нет-нет, я так не думаю, — цокнула барышня. — Раз уж Жозефина Монтилье взялась за это сложное дело, она не сдастся. Еще не хватало, чтобы ты появился на балу в этом. А если еще кто-то узнает, что это я составляла твой наряд… Ну нет. — Жозефина, я и раньше видел стол, накрытый праздничной скатеркой, но это уже слишком. Советница его словно и не слышала. Забравшись на табурет позади него, она напевала себе что-то под нос и поправляла роскошное кружево манишки на его груди. — Мне в нем тесно, — бросил Бык последний аргумент. Жозефина кивнула и так затянула ворот, что перед глазами кунари потемнело. — В нем меня и похоронят, — прохрипел он. — И последний штришок! В отражении Бык успел увидеть, как к его голове стремительно приближается венок из цветов. Он ловко увернулся и отошел на несколько шагов в сторону, оставляя Жозефину с ее последним штришком на табурете. — Перестань, — строго сказал он, когда она попыталась отвести руку, чтобы набросить на него венок. - Нет. Я уже согласился на эту штору. Хватит. — Тебе очень пойдет! — начала уверять Жозефина. — Это рога, а не карниз, не надо на них цветы вешать. — Но они так освежают! К тому же, с ними ты не вызовешь подозрений. — Каких еще подозрений? Советница прищурилась и цыкнула с таким видом, как будто он не осознавал очевидного. — Кунари вряд ли ходят на бал, ну вот вряд ли, да? О таком я еще не слышала! Ты уж прости, но это не их территория. Поэтому и ты будешь смотреться там несколько странно. Как будто бы что-то вынюхиваешь. Я не говорю, что это касается всех, хотя ты знаешь, как это бывает… Но! Если добавить к твоему образу десяток хризантем, совсем же другое дело. Даже сойдешь за антиванца! — Жозефина, какая гадость. Железный Бык решительно стащил манишку и отбросил ее в кучу прочего тряпья, отвергнутого советницей. Развернувшись к двери, он почти дошел до выхода, когда Жозефина небрежно проронила: — А Тревелиану бы понравилось. Это был удар ниже пояса. Бык возмущенно фыркнул и вернулся обратно. — Дай сюда, — он забрал венок и убрался из комнаты настолько гордо, насколько можно было в данной ситуации. … Никто не мог подумать, что Кассандра умеет быть милой. Поправляя волосы, она с улыбкой смотрела на Тревелиана и опускала глаза, когда тот что-то говорил. Что именно - слышно не было, но примерное содержание бесед представлялось очень живо. Бык сплюнул. Он бы предпочел не смотреть, но они были двумя единственными движущимися точками в утреннем пейзаже лагеря. Да и не мог он не смотреть. — А вот и я. Ероша волосы, Сера прислонилась к поваленному дереву, на котором сидел кунари, пока точил ножи. Эльфийка заговорщически подвинулась к нему ближе. — Псст, слушок тут прошел, — шепнула Сера, — что наш Инквизитор собирается рога тебе наставить. Разбойница бросила нарочито удивленный взгляд на его голову. — Оо, кажется, я уже опоздала. Бык вновь хмуро посмотрел в сторону очевидно хорошо проводящих время Кассандры и Тревелиана. — Эй, — Сера ткнула его в бок, — я над этой шуткой долго думала. Неужели не смешно? — Смешно, кошечка, — вздохнул кунари и вернулся к точке ножей. . Игнорируя легкий румянец, Кассандра спросила еще раз. На всякий случай. — Ты действительно так считаешь? — Да, — серьезно кивнул Инквизитор. — Ты ему нравишься. — Но он никогда… — Умная, честная, красивая. И главное — смелая. Подойди первой. Он оценит. Хотя Искательница улыбнулась скованно, внутри она была крайне счастлива. — А когда ты к своему подойдешь? — поинтересовалась она. — Пора бы… взять быка за рога. Кассандра прикрыла рот, чтобы сдержать смех, глядя, как Тревелиан закатывает глаза. — Это Сера придумала, — поспешно добавила женщина. Инквизитор только махнул рукой. … Каблуки высоких сапог Вивьен поразительно звонко цокали по полированному паркету коридора. Будто им в такт на ее длинной шее раскачивалось жемчужное ожерелье. Бык плелся за ней, поглядывая на живописные картины, которыми был занят каждый квадратный дюйм стен, и пытался следовать ритму этой чечетки. — Так у вас с ним что-то есть? — спросила спина чародейки, потому как та сама решила не поворачиваться. Кунари был этому благодарен. Он бы не хотел встречаться с ее пытливым хитрым взглядом. Ему иногда казалось, она знает его, как облупленного. — С кем? — Притворяться вздумал? Ну-ну, — она даже шаг не сбавила, укоряя его. — С Тревелианом. Хотя Бык был абсолютно уверен, что Вивьен и не повернется, он решил, что самое время полюбоваться полом. — С чего ты взяла? — буркнул он преувеличенно раздраженно, чтобы не вызвать подозрений. Только букета на рогах не хватало, чтобы полностью их отвести. — Ты на него часто смотришь. Так смотришь. Облегченно выдохнув, Бык лишь отмахнулся. Никто ничего не знал. А на догадках далеко не уедешь. — Что в этом такого? Я на всех так смотрю, женщина. Вот и на тебя тоже. Хороший зад. Могу подержаться, если пообещаешь не подпалить мне бороду. Как тогда. Ее бедра качнулись. Нельзя сказать, чтобы игриво. Скорее предупредительно. Вивьен хмыкнула. — Твои шуточки. Если не хочешь об этом говорить, не говори. Я не буду настаивать. — Да не о чем тут разговаривать. Напридумывают всякого… Что волшебница остановилась, кунари понял по тому, что перестал слышать цокот каблуков. Развернувшись к нему лицом, женщина понимающе улыбнулась. — Как скажешь, — и почему-то стало неловко. Вивьен заложила руки за спину и чуть наклонила голову в сторону. Наверное, так делают лекторы в Круге, объясняя что-нибудь юным магам. — Несколько недель назад к нам заезжали торговцы, — начала она. — Из самого Тревизо. Железный Бык так и не понял, при чем тут торговцы. — Они предлагали замечательные ткани. Лучшие ткани Антивы, так сказали они. В этих краях подобных не встретишь. И торговцы не солгали. Изящно выделанные, приятные на ощупь, да и красок на них не пожалели, такие долго не выцветут. Я посоветовала Тревелиану взять несколько рулонов. — Что-то я не… — Из этой ткани был сшит прекрасный балдахин для его кровати. — И… и зачем мне это знать? — Незачем, — согласилась Вивьен. — Но тебя наверняка заинтересует, что клочок от этого балдахина застрял у тебя на роге. Снял бы уж. А то вдруг еще кто-нибудь всякого напридумывает. Повернувшись, волшебница достойно удалилась, оставив ругающегося кунари разбираться с предательством своих отдельных элементов. … Распластавшись поперек широкой инквизиторской кровати, Бык раскинул руки в стороны. Тревелиан лежал на нем, изредка целуя его в подбородок и губы. Весна только вступала в свои права. Их первая весна. В инквизиторских покоях было все еще довольно прохладно. Бык пытался подтянуть одеяло, спутавшееся в их ногах, и укутать в него Тревелиана, но тот протестующе ерзал и отвлекал его. Глаза Инквизитора соскользнули с лица кунари к макушке. Он закусил губу, рассматривая его рога, как впервые. Все с тем же полным беспокойства взглядом он вновь попытался вернуться к поцелуям и сделать вид, что ничего не было. Бык вздохнул. — Хочешь что-то спросить, спрашивай. Тревелиан поднялся на руках, уперевшись в его грудь, и уже без стеснения изучал его голову. — Ты… чувствуешь, когда до них дотрагиваются? — Что за дурацкий вопрос, это такая же часть тела, как и все остальное, — объяснять это приходилось всем и всегда. Была в этом какая-то несправедливость. Вот у эльфов же не спрашивали, откручивают ли они свои уши и вешают ли на гвоздик перед сном. Да и в том, что гномы не прячут где-то еще пару футов роста, люди тоже не сомневались. Почему рога стали для них таким насущным вопросом? — Теплый, — вслух заметил он. Железный Бык хохотнул. — Какой же ты все-таки дурак… Что ты делаешь? Тревелиан подтянулся и экспериментально провел языком по второму рогу, оставляя на нем мокрый след. Теперь и он хихикнул, увидев, как расширился глаз кунари, не ожидавшего такого расклада. — И соленый. Как кожа. Сдержав еще один комментарий по поводу исследовательской натуры Инквизитора, Бык крепко обнял его и запрокинул голову назад, свешиваясь с кровати. Он посмотрел в высокое зеркало рядом с комодом. — Что мы за парочка. Обаятельный красавец в самом расцвете сил, — кунари выдержал паузу. — И роголиз. Тревелиан попытался пнуть его коленкой по чему-нибудь ценному, но не смог вывернуться. Замерев, он положил подбородок на грудь Быка. Тот взглянул в отражение глаз Инквизитора. Их выражение ему не понравилось. Между ушей Тревелиана снова завелись мысли. Это всегда было плохо. — О, нет, ты опять что-то хочешь сказать, — простонал кунари. Сейчас начнутся эти разговоры. Бык предпочитал дела и вместо очередной беседы про какие-нибудь отношения лучше потягал бы брусья. — Я думаю… — Тревелиан тяжело вздохнул. От этого вздоха кунари почувствовал себя неуютно. Он подготовился к самому худшему. — Я думаю, если ты сползешь еще ниже, то подцепишь ими ковер. А он дорогой. Бык зарычал и перевернул их, заваливая Инквизитора на обе лопатки. — Пощады не жди. Тревелиан хмыкнул. Сейчас он не собирался сдаваться. — Не буду.