Снегопад

      

Бывают истории, которые промелькнут и исчезнут, как птицы, но навсегда остаются в памяти у людей, ставших невольными их очевидцами… К. Г. Паустовский

      Над ночным Лондоном, не прекращаясь, шёл снег. Крупные хлопья летели с густо-чернильного неба, кружили в жёлтом свете фонарей и опускались на мостовую, на дома, лепились к оконным стёклам и ветвям деревьев. Все дороги и крыши уже превратились в белоснежное полотно, а снег всё валил и валил, словно желая наверстать упущенное время.       Это был первый снегопад за зиму, несмотря на конец декабря, и начался он ещё прошлым вечером, когда оборвалась жизнь падшего ангела смерти и девятьсот девяносто девять чистейших душ осыпались на землю подобно снегу.       И, пожалуй, это был один из самых прекрасных снегопадов, что приходилось видеть Греллю Сатклиффу за своё почти столетнее существование. Эту ночь аловолосый жнец коротал в Ист-Энде. Сбор душ на сегодня был закончен, домой возвращаться не хотелось. Здесь же можно было найти так нужные сейчас спокойствие и тишину.       Грелль сидел на крыше, не сводя взгляда с беспрерывно кружащихся снежинок. Вокруг чернели окна домов, возвышались фабричные трубы и слепо горели газовые фонари. Как странно… Укрывший всё вокруг снег смог сделать даже этот богом забытый район Лондона таинственно-очаровательным. Колючие ледяные кристаллики липли к красным волосам и сыпались на плечи. Какое-то время Грелль пытался с этим бороться и ежеминутно стряхивал с себя снег, но вскоре оставил это занятие. Он лишь плотнее закутался в пальто, поднял воротник и подтянул ноги к груди, обняв колени. С губ облачком пара сорвался тяжёлый выдох…       Дело №6664242 закончено. Все души возвращены. Жизнь идёт своим чередом. Вот только за сухим официальным отчётом скрывалась самая отчаянная трагедия двоих жнецов. И все земные драмы, виденные Сатклиффом, меркли по сравнению с ней. Как любит твердить Уилл, бесстрастность — вот что самое главное для слуг Смерти. И для тех, кто должен жить вечно, кто исполняет волю Бога, чувства могут оказаться куда губительнее, чем для людей.       Всё было бессмысленным. Судьба, случайность или же сама Смерть посмеялась так жестоко, наказав бросившего ей вызов жнеца? Не хватило всего лишь одной души. Только одной-единственной души. Глупый, глупый Алан… Демон бы никогда не позволил своему мальчишке погибнуть. Безрассудная жертва. Какая нелепая смерть для обоих. Но всё же… какая красивая.       Грелль грустно улыбнулся и подставил ладонь под летящий снег. Несколько снежинок опустились на чёрную перчатку и не растаяли. А взгляд вдруг затуманился. Нет, плакать нельзя. Сатклифф никогда не любил слёзы: от них размазывается тушь и остаются солёные капли на очках. Грелль шумно вздохнул, проглотив вставший в горле комок. А внутри по-прежнему что-то ныло, сдавливало грудь. Он так легкомысленно отнёсся к этому глупому расследованию, к болезни Алана, к борьбе Эрика за его жизнь, а теперь поздно, ничего не исправить. Впервые чья-то смерть приносила боль.       И всё-таки, как ни странно, Грелль завидовал им обоим. У Алана был Эрик. Сильный и заботливый, готовый заплатить любую цену за спасение бывшего стажёра. А у Эрика — Алан. Хрупкое, но такое бесстрашное создание, не пожелавшее, чтобы напарник становился убийцей. Сложно даже представить их отдельно друг от друга. Всегда вместе, словно связанные той самой судьбоносной красной ниточкой. И даже туда, за грань, они отправились вместе. Умерли в один день, как говорится в сказках у смертных.       А кому нужен он, Грелль Сатклифф? Что было бы с ним, если бы его вдруг поразили шипы смерти? Бросился ли бы кто-нибудь собирать тысячу душ ради него? Даже смешно об этом думать. Никто никогда не поставит крест на своей жизни ради бестии всего Департамента. Нет, алая актриса достойно доиграла бы свою роль, а потом безвестно загнулась в какой-нибудь грязной подворотне от очередного приступа. А Уильям, этот зануда и бюрократ, ещё и вздохнул бы с облегчением. Как он всегда говорит? «Если появится Сатклифф — проблем не оберёшься».       Тьфу, какие поганые мысли лезут в голову. Только шипа ему не хватало. Он просто хотел побыть один и посмотреть на снег, но, видимо, тишина и спокойствие — неизменные спутники подобных отвратительных мыслей. Ветер подул чуть сильнее… Грелль фыркнул, всё-таки стряхнул снег с волос, поёжился и уткнулся подбородком в колени, совсем сжавшись. Так одиноко он не чувствовал себя давно. Странное ощущение… Одиночество разъедает изнутри, но не хочется, чтобы кто-нибудь сейчас его нарушал. Хочется просто неподвижно сидеть, молчать и не мешать чувствам расползаться тяжестью в груди…       Впрочем, разве бывает когда-нибудь так, как ему хочется?       — Грелль Сатклифф.       За спиной вдруг раздался голос — тихий, сдержанный, до невозможности педантичный. Грелль чуть вздрогнул от неожиданности. Надо же, настолько затерялся в своих мыслях, что не заметил, что он уже не один на крыше. Но ему не нужно оборачиваться, чтобы понять: сзади стоит Уильям Т. Спирс. Он узнает этот голос из тысячи.       Но Грелль даже не повернул головы в его сторону. Он только лениво пошевелился и неохотно отозвался:       — Уилл… Я собрал все души, ничего не нарушил и не влип ни в какие неприятности. Даже не встретил Себастьянчика. Что ты хочешь?       Как бесцеремонно он сейчас вторгается в его личную снежную ночь.       — Я пришел не за этим. Что ты здесь делаешь?       — Разве не видно? Сижу на крыше и смотрю на снег.       — Уже очень поздно и холодно.       — О-о-о… неужели Уилли беспокоится за меня? — протянул Грелль и наконец оглянулся на Спирса: стоит в нескольких шагах от него, всё такой же безупречный, в чёрном пальто и с косой смерти. Кажется, даже снежинки не смеют нарушать эту чёрную безупречность.       — Просто решил убедиться, что всё в порядке, — негромко отозвался Уильям после нескольких секунд молчания.       — Всё в порядке. Убедился?       И снова повисла пауза. Алый жнец опять отвернулся. Уилл… зачем он пришел? Снова надзирать над ним? Если да, то это совсем не лучший момент.       — Сатклифф, если это ты называешь «в порядке»…       — Отстань, Уилл.       Грелль услышал за своей спиной короткий вздох, а потом — осторожные шаги. Странно, он уже было подумал, что сейчас на его многострадальную голову обрушится секатор. Но вместо этого он почувствовал на волосах касание руки и невольно дёрнулся.       — Ты весь в снегу, Сатклифф.       Уильям легко, чуть касаясь, смахнул с красных волос снег. А Грелль посмотрел на него снизу вверх, не скрывая удивления.       — Мне совершенно не нужно, чтобы ты простудился, — пояснил Спирс.       Какая сегодня странная ночь. А Уилла как будто подменили. Грелль ощутил лёгкое волнение, которое вытесняло апатию. В изжелта-зелёных глазах вдруг зажглось привычное безрассудство. Он резко, торопливо подскочил на ноги, скользя по заснеженной крыше, и, наблюдая за озадаченным лицом своего начальника, выдал:       — Уилли... А ты бы собрал для меня тысячу душ?       — Сатклифф… — Уильям явно был обескуражен подобным вопросом. — Что за ерунду…       — Представь себе, — вдохновенно прервал его Грелль, — если бы я был болен шипом смерти. И он бы пробирался к сердцу, и мои дни были бы сочтены…       — Сатклифф… — Спирс снисходительно вздохнул и покачал головой. — Тебе такое не грозит. Зараза к заразе не пристаёт.       — Уилл! — возмущённо воскликнул Грелль.       Уголки губ Уильяма дрогнули при виде праведного негодования красноволосого жнеца. Но уже через мгновение он посерьёзнел:       — Прекрати драматизировать. И не задавай мне больше таких вопросов.       — Уилли! Не будь такой бесчувственной ледышкой!       Такой педант, как Уилл, скорее продаст душу дьяволу, чем нарушит хоть одно правило «Несущих смерть». Но на секунду Сатклиффу показалось, что вопрос не понравился ему совсем по другой причине…       Грелль посмотрел на начальника, напустив на себя обиженный вид. А тот поднял ладонь к его лицу, вновь смахнул несколько налетевших снежинок с алых прядей, стряхнул снег с плаща и поправил воротник. А после наклонился и легко коснулся губами лба. Грелль замолк на полуслове. Он стоял притихший и поражённый.       — Уилли…       И все сомнения в этот же миг разрешились. Недавние мысли об одиночестве и собственной ненужности показались такими далёкими, глупыми, детскими. И как только мог Грелль всерьёз допустить такое? Он улыбнулся, чувствуя, как тепло разливается в груди, взял Уильяма под руку, а потом поцеловал в щёку. Уилл молчал, и в его глазах светились тёплые искорки.       — Уилли, как ты думаешь... а у них был шанс? — тихо спросил Грелль после недолгой паузы.       — Я не знаю... — задумчиво отозвался Спирс. — Возможно, всё уже было предрешено с того момента, как Слингби срезал первую душу. А может быть, ещё раньше.       — А тысяча душ?       — А тысяча душ — это только легенда. Никто не знает, правдива ли она.       — Жаль, Эрик так и не смог проверить это...       — Как знать, Грелль. Может быть, то, что случилось с ними, к лучшему. Страшнее было бы узнать, что всё это — всего лишь бесполезная сказка.       Сатклифф вздохнул и чуть сильнее сжал руку Уилла. Трагедии хороши лишь в пьесах Шекспира, а когда они подступаются так близко, то приносят боль. Но всё-таки…       Это была самая прекрасная в мире смерть. И, наверное, годы спустя она сможет стать красивой и печальной легендой. А пока пусть идёт снег, излечивая раны и ложась на землю чистой, нетронутой страницей...