***
Йо пришёл в себя быстро. Уже вечером он сидел вместе со всеми в гостиной, уплетал за обе щёки рис и улыбался. Глядя на него, на лучшее надеялись и все остальные. Даже Амидамару. Пришёл Морти, днём уже побывавший у Рио. Шамана перевели в другую, не разрушенную больницу, его состояние было стабильным. Кома. Но, чёрт возьми, он был жив. С ним оставили Токагеро и, как ни странно, Басона. Лен посчитал, что там его дух будет нужнее, а он как-нибудь выкарабкается, если что. За день всё так поменялось, и в головах ребят уже витали совершенно иные мысли. Хао сидел, подперев голову рукой, глядел на всех исподлобья, улыбался умиротворённо. Перед самым ужином у них с Йо состоялся разговор, который успокоил его и заставил верить. - Хей, - Хао ловит близнеца за локоть, прежде чем они оба спустятся вниз. - Что с тобой? Йо неловко переминается с ноги на ногу, дёргает бинты, которые вновь наложили на воспалившиеся веки и молчит. Старший брат смотрит сурово, ждёт, и Йо это чувствует. Наконец, он сдаётся. - Ну хорошо, хорошо, я просто решил, что это не так уж страшно. Несмертельно, понимаешь? - после выдоха тараторит Йо. Хао приподнимает бровь. Его недовольство звоном отдаётся у младшего где-то в горле, и он испуганно затихает. - Ты, чёрт возьми, чуть не развалил больницу, где лежал твой друг. Из-за тебя погибла уйма офисного планктона, и, хоть мне на них плевать, тебе плевать не должно быть, ты знаешь? Йо, ты истеришь из-за каждой прихлопнутой мухи, а теперь ты говоришь - несмертельно?! - Хао, послушай... - Нет, мелкий, это ты слушай! Ты не должен быть мной. Ты не должен реагировать как прежний я. Ты должен быть грёбанной сестрой милосердия, а не мной! - Да послушай же ты! Мне жаль всех этих людей! Я чувствую вину, но ещё я чувствую себя обязанным. Я им должен. И истерика тут не поможет. Я грех должен искупить, и совсем не ударившись в веру. И держать себя в руках - лучшее решение. Стать собой, стараться им быть, пока мы не выясним, что происходит. Но... скажи, ты мне веришь? - Йо хватает горячие ладони брата в свои - ледяные. Хао кивает без колебаний, и брат его уверенность внутри себя чувствует, улыбается благодарно. - Не помню вообще ничего. И людей этих не помню. Я не помню себя убийцей. Поначалу они с Амидамару растерялись, наткнувшись на спокойствие и даже безразличие со стороны всегда тёплого и отзывчивого юноши. Йо, он почти что эмпат для них всех был, и тут он внезапно охладел вообще ко всему. На первый взгляд. И в течение дня они вообще этой темы избегали, Йо один сидел в комнате, пока не вернулись Лен и Анна. Ему наложили бинты, потом пришёл Морти, и Лен сухо изложил ему, а заодно и Йо все факты. Йо не среагировал. И толькой перед ужином они поговорили, и Хао действительно стало легче. Он даже вновь начал улавливать настроение близнеца, что несказанно его радовало. - ... он такой забавный без своей причёски. И нравится многим медсёстрам. Поскорее бы он очнулся, - вещал оживлённо Морти. - О да, Рио будет безмерно счастлив, - с сарказмом отозвался Лен, прихлёбывая молоко. - И я так думаю, Ленни, - вполне искренне улыбнулся Йо, и в этот момент на душе у Хао потеплело. Этот вечер был хорошим, по-настоящему хорошим на фоне всего того, что творилось вокруг. На тот момент они ещё не знали, что подобный ужин - последний спокойный на их памяти. И неожиданный стук в дверь стал первым предвестником того, что дальше всё пойдёт совершенно иначе. - Йо, открой, - попросила Анна, и командных ноток в голосе почти не было. Шаман нехотя поднялся и, прежде чем дойти до двери, несколько раз едва не свалился на пол, постоянно цепляясь конечностями за что-то. В коридоре он долго возился, а потом все услышали негромкий разговор. - Здравствуй, Йо. - Эм... А не могли бы вы представиться? - И Хао явственно представил, как младший неуклюже тычет в свою повязку на глазах. - Допускаю, что ты ещё не слишком силён в распознавании чужой энергетики, хотя это чуть ли не единственное, что тебе сейчас нужно, но голос-то ты мой мог узнать? - Распознавании чужой что... Силва! Все тут же оживились, когда патч зашёл в гостиную, ничуть не изменившийся с их последней встречи. Разве что следов жестокого боя на нём больше не было. Его взгляд на какой-то миг задержался на Хао, а потом скользнул дальше. - Не помешал? - Не припомню, чтобы патчи появлялись в домах шаманов, - как всегда недовольно заявила Анна, облокачиваясь на стену. - Отчаянные времена - отчаянные нравы, - пожал плечами мужчина. - Так я вам не помешал? После последовал долгий разговор, первая часть которого была донельзя официальной и, благо, короткой, зато вторая продолжалась в куда более непринуждённой обстановке и длилась до самого рассвета. Силва говорил о многом, особенно в начале; говорил о турнире, и о Звезде Разрушения (о ней слишком много, что печально), о будущих заданиях и самих шаманах. Мир разваливается на куски, напряжение давно витало в воздухе, и именно Звезда всему виной. Смысла тянуть больше нет, и Король духов неожиданно подал голос, когда патчи совсем отчаялись. Турнир продолжается, несмотря на серьёзное сокращение шаманского состава. Продолжается - лишь для тех, кто выдержал бои первого тура. Но пожелания Короля довольно странные, непонятные самим патчам, но, тем не менее, больше у них ничего нет. И Хао весь вечер хмурится, потому что ничего подобного он не помнит и не знает, как действовать. А это огненному шаману сильно не нравится. Найти гору, не указанную ни на одной географической карте? Найти то, что царапает небосклон похуже Эвереста - шутка ли? Целительный источник, что бьёт где-то в самом сердце, исцеляет саму смерть, но что-то в этой истории напрягает не только шаманов, но и самого патча. Им дано два месяца, хотя по мнению Силвы, это уже неслыханная роскошь, времени совсем больше не остаётся. - И что потом? - спрашивает Хао. Силва качает головой, зато Морти думает совсем в другую сторону: - Мы сможем спасти Рио! И разговор течёт дальше, вот только Анна незаметно уходит наверх, к своим книгам, а Лен засыпает, свернувшись в калачик у Йо под боком. Морти гасит свет до свечей, сам вскоре засыпает прямо на полу, так что Хао приходится перенести его на диван, и потом он тоже ложится на пол, кладя голову на колени брату, смотрит на пламя свечи и слушает тихие голоса Йо и патча, что не смолкнут до самого утра. Им и правда есть о чём поговорить спустя столько времени. Хао почти уснёт, когда острая боль кольнёт его куда-то в район сердца. Свечи затухли, а в голове брата слишком отчётливо крутятся прощальные слова того, кто раньше всегда верил в него больше прочих: "Не думаю, что тебе стоит принимать участие в Турнире в этот раз".***
Солнце белое-белое, снег под ним искрится почти как стекло, и небо пронзительно в своей чистой голубизне. У Йо на душе пасмурно. Ему впервые за последние несколько дней удалось сбежать от постоянного контроля Анны и брата, и он чувствовал себя последним преступником, вылезая через окно в туалете. Отжимавшийся во дворе Лен сделал вид, что ничего не видел, пока Йо неуклюже переваливался через забор, за что Асакура был ему несказанно благодарен. Он и Амидамару брели по пустынной улице, в обратную от Памятной горы сторону. На неё им теперь путь закрыт, их там всегда легко найти, а Йо остро нуждался в уединении. Всё шло не так уж и плохо в последние дни, наполненные тягостным ожиданием. Хоть Силва и объявил о продолжении Турнира, он запретил им трогаться в путь, пока не прозвучит сигнал оракула. И теперь Йо повсюду таскался с этой штукой на руке, каждый день ждал долгожданного звука, а ещё напрочь отказывался разговаривать с братом и невестой. Анна запрещала ему тренироваться, говорила, что он недостаточно окреп, и эта её мягкость, едва ли не жалость, сильнее всего прочего ломали Йо. Хао начал подавлять самого себя, пытался быть заботливым братом, пытался быть безопасным, и это было ужасно. В честь чего, зачем? Йо скучал по ним обоим, привычным и грубым, мучился осознанием вины, прослушивая новостные выпуски о взрыве в том офисе, мучился, всё больше осознавая свою никчёмность, пытаясь от брата скрыть свои страдания. Йо боялся, что в один из дней Анна может сказать, что запрещает ему участвовать в Турнире, и он промолчит покорно, поэтому почти не выходил из комнаты, часто присутствовал на участившихся тренировках Лена, который единственный вёл себя по-прежнему. Недавно он приходил к Рио: тот исхудал и всё также не приходил в себя. Асакура на стенку лез, и отчаянно руки разбивал о стены, если дома кроме Лена никто не оставался. Йо чувствовал себя зверем и правда не знал, что ему делать дальше. - Может они правы, Амидамару?.. Может я и правда лезу во взрослые игры? - Йо... - Ну серьезно. Посмотри на меня, я даже дорогу без тебя перейти не в состоянии! Я не хочу сдаваться, но... что я могу? Амидамару многое хотел бы сказать. Хотел бы утешить. Но чем больше времени проходило, тем сильнее подкашивалась и его - нерушимая - вера. Он видел, как тяжело Йо, потерявшему форму, восстанавливаться теперь. И если раньше Анна не давала и минуты отдыха им обоим, то теперь панически боялась нагружать человека, которого слишком много раз могла потерять. Так что Йо просто был скован. И отжаться раз двадцать для него, проведшего большую часть времени в больницах, теперь было истинным подвигом. А без былой физической подготовки ослабла и его связь с духом. Им все теперь сложнее давалось. И если иногда удавалось урвать парочку ночных часов на "тренировки", то глупые попытки достичь былой мощи заканчивались сильным расстройством для обоих. Так что Амидамару не хотел врать, да и Йо давно не искал ложного утешения в словах. - Опять за старое? - Йо криво улыбнулся, когда они остановились на пустой поляне в парке. И Амидамару ждет каких угодно команд, но только не простого "единения", когда от соприкосновения с родной душой его всего будто вымазывает в горечи. То, что раньше казалось простым, теперь стало невероятно сложным. Йо тяжело дышит уже только после первых пяти минут, и дух пытается перехватить контроль, чтобы шаману было чуть легче. Они просто отрабатывают удары на деревьях, жёсткие и отчаянные, и Амидамару выбрасывает из тела шамана раньше, чем тот успевает разбить кулаки в кровь. Йо лежит на траве без сил, и дышит через раз. "Единение", пожалуй, сейчас самый бессмысленный прием в их арсенале. Запирать духа в своем искалеченном, незрячем теле - Йо хочется нервно смеяться от такого абсурда. - Прости. Наверное, стоило уже давно отпустить тебя отсюда обратно к Моске. Прости... - Стой. Голос Амидамару не безнадежен и в какой-то мере даже решителен. От удивления Йо садится, ждет дальнейших слов, а у самого на лице - надежда. - Не хотел даже думать об этом... Но тебе снилось растворение. Совсем недавно. Они оба молчат, знают, чем это может закончиться. Чем это скорее всего закончится. Но понимать друг друга без слов - и надеяться - дорогого стоит. Поэтому они даже не сомневаются. Встают друг напротив друга, и у Йо теперь нет нужды закрывать глаза, чтобы сосредоточиться; он вытягивает руку ладонью вверх, и Амидамару тут же кладёт свою поверх, совершенно неощутимо. Природа застывает, и время спотыкается, тормозит на одном миге... А потом внезапно набирает скорость. Ветер поднимает пыль и листья, кружит их вокруг шамана и его духа, сносит с ног их обоих. Йо, до этого неподвижный, шипит от боли. Его энергия, загустевшая и измученная, вытекает из ладони медленно, дарит Амидамару мнимую материальность. Вскоре они чувствуют ладони друг друга. Йо успевает мазнуть пальцами по теплой шершавой коже хранителя, прежде чем его собственная утратит всякую плотность. - Пока все идет лучше чем обычно, - хрипит Йо сквозь стиснутые зубы. Он, уже наполовину отдавший себя Амидамару, чувствует энергию духа, его мысли, волнение за своего шамана, но гораздо ярче - радость от возможности снова почувствовать себя живым, настолько сильную, что сомнений у Йо даже не возникает. - Йо, остановись! Фуреку не хватит! Шаман шире распахивает незрячие глаза, давясь кровавым кашлем, и улыбается сквозь боль. И не думает останавливаться. Ему слишком сильно хочется доказать что-то окружающим и себе, а еще - позволить Амидамару жить, хоть немного.***
Лен смутно догадывался, что хоть турнир еще и не начался, обязательно найдутся умники, желающие облегчить себе поиски и убрать с дороги противников. Догадывался, но искренне верил, что уж к ним, после победы над Хао, вряд ли кто посмеет сунутся. Один тот факт, что сильнейший шаман всех времен и народов обретается у них под боком, должен был отвадить незадачливых сорвиголов. Лен еще никогда так не ошибался. То есть ошибки-то были, но на данный момент эта оказалась самой глобальной. Вышел поискать Асакуру, который слинял куда-то часа три назад, мало ли что с идиотом станет, даром что он с Амидамару, а в итоге сам нарвался на духов-охотников. Слабых, безобидных совсем, тут простого единения хватит, но голыми руками таких не возьмешь. Крикнул "Басон!", в ожидании вытягивая руку, и с запозданием понял, что оставил хранителя с Рио, чтоб не добили в случае чего. Даже сгруппироваться не успевает, как летит в стену, совершенно неудачно выставляет локоть, который с тошнотворным хрустом тут же выламывается куда-то вбок. Орет от такой неожиданной и обидной боли, а главное - сильной. В глазах мутно, и встать пытается, безуспешно ищет гуандао, которое впервые с собой не взял, что случится-то, он только на полчасика Асакуру найти. В живот влетает кулак, другим за горло вверх тянут, прижимают к стене до хрипа, не подохнуть бы тут, стыдоба-то какая, он же чертов Тао. В стену его вбивают ожесточенно, до красных точек перед глазами. В ушах гудит. Лен чувствует себя обманутым. Чуть не выиграл турнир - и теперь его с такой легкостью избивают духи-охотники? Нет, правда? Он пытается дернуться, чтобы избежать следующего удара, но раздраженный этой попыткой охотник просто встряхивает его, как котенка, и откидывает в сторону. Лен пробует подняться наощупь, глаза от боли ничего не видят. Шарит ладонями по асфальту, сломанная рука не слушается и висит плетью, когда ему все-таки удается встать. Охотники стоят молча, словно чего-то ждут. Лену кажется, что он их разочаровал, и ему становится смешно и стыдно. Хотелось засмеяться, но горло издало лишь какой-то булькающий звук, и по подбородку потекла кровь. - Простите, - тянет с издевкой, шутливо кланяясь. - Я сегодня не в форме. Добивайте. Это тяжелое слово повисает между ними. Лену слабо верится, что его убьют - в это никогда не веришь, хотя за время в турнире можно было и привыкнуть к постоянной близости смерти. Он и привык, но не смирился. Поэтому Рио так ожесточенно откачивал - они не умрут. Не сейчас. Охотники явно так не считают. Они кидаются вперед, и на Лена со всех сторон обрушиваются удары. В голову прокрадывается темнота, но он остается в сознании. Падает. По хребту бьют в последний раз, словно разбивая его. Лен не дышит. Йо, из-за которого он, собственно, и вышел из дома, появился гораздо позже, чем положено по геройскому жанру. Сразу после последнего удара. Лен просто лежит на животе, повернув вбок голову и едва приоткрыв глаза. Он сам не понимает, в сознании ли он. Безучастно наблюдает, как охотники молча отходят от него и разворачиваются, чтобы уйти. Но не уходят.