Merry Christmas, Kiss My Ass

Раздражённо протираю барную стойку, заляпанную разными пятнами от алкогольных напитков и кофе. Чертов праздник! Мимо стойки прошла молодая пара, воркуя и говоря друг другу комплименты и различные нежности. С отвращением отвернулся от этих любовных назойливостей. Весь воздух был пропитан этой ... просто этой. С недовольной и хмурой гримасой продолжаю тереть одно и то же место, где пятна уже давно не было. Намотав мишуру на шею и надев на голову колпак, носился с омелой менеджер, выбирая для неё подходящее место. Сочувственно посмотрев на бедолагу, я вздохнул, и наконец перестал вытирать и так уже чистую стойку. За окном кружил снег, покрывая улицы своим белым лёгким пушком. В домах горел свет. Люди уже вовсю готовились к Рождеству, раскладывая под ёлки подарки и даря близким тёплые улыбки. Безалаберная молодёжь таскала с собой ветки омелы и караулила «жертв» их праздничного поцелуя. Только я сидел на работе и вытирал, и так чистую барную стойку. Меня охватила безумная тоска от осознания собственной никчемности. Сняв надоевшую и тугую бабочку, я сел за высокий барный стул, начиная отстукивать непонятный ритм рукой по чистой поверхности стойки. - Хэй, Джи? Надевая себе праздничный колпак, к моей грустной тушке подошёл Барни – мой друг, и по совместительству владелец кафе. - Привет, чувак, - я пожал ему руку, и парень уселся на такой же стул напротив меня. В кафе помаленьку начали прибывать люди, громко смеясь и разговаривая. Официантка только и успевала разносить бесплатный в честь Рождества какао и различные кондитерские изделия. - Почему тут тухнет самый лучший работник в этом кафе? - Не преувеличивай. Мне не с кем отмечать, я работаю в кафе, а не в какой-нибудь арт-студии, мой брат сейчас в Сан-Франциско, и я по нему скучаю. Достаточно аргументов? - Опять ты включил меланхолика. Ищи даже в самой дерьмовой ситуации плюсы. - И это говорит мне человек, который после расставания с девушкой напился до поросячьего визга. - И даже в этой ситуации есть свой плюс, мой друг, - парень лукаво улыбнулся мне. - И какой же? - Отличный повод напиться! - Что? - Не «что», а повод распить алкогольные напитки в одиночку. - То есть, нажраться? - Нет. Ой, все. Я всегда знал, что ты самый крупный зануда... и не смотри так на меня. Я врать не буду. - Я лучше промолчу, - выразительно приподняв правую бровь, я усмехнулся. - Не раскисай, чувак. Может, сегодня ты встретишь свою любовь. Рождество – удивительный праздник, и даже такие холостяки, как мы, находят в эту пору себе пару. - Это не ко мне и не со мной. Ты сам говоришь, что я занудный меланхолик. - Но ты не безнадёжен! Смотри, какой ты обаятельный и статный парень, глаз не оторвать. - Будто на рынке меня продаёшь. - Я пытаюсь поднять твою самооценку. - Удачно ты мне её поднял, теперь я себя чувствую... товаром. - Не проституткой и ладно. - Барни. Колокольчик у входа брякнул, оповещая о новых посетителях всё кафе. - Ох, чёрт. В кафе зашла моя больная тема, причина моей холостяцкой жизни с какой-то дамой под руку. - Уэй, ты чего так уставился, будто живого крокодила увидел? - Хуже, Барни, обернись. Мой друг повернулся и, кажется, впал в такой же ступор, как и я. - Только не он. - Он. С виду был обычный парень, но сколько боли он мне причинил. Мы начали с ним встречаться летом прошлого года. Свидания, прогулки под луной, страстные совместные ночи и щемящее чувство в груди. Как же я был в него влюблён. Он всецело приводил меня в восторг: его руки, так нежно обнимающие меня прохладными ночами, губы дарящие тепло и ласку, голос, который шептал слова любви. В груди снова защемило, и я опустил взгляд в пол. Смотря на него, я раню сам себя всё глубже и глубже. - Так, не раскисай. Не забывай, что этот мудак бросил тебя. Вспомни, как ты плакал на моём и плече и пил из горла Дэниелса, - потрепав меня по плечу, друг слез с барного стула. - Я в порядке. - Сейчас я ему устрою радушный приём, - хитро потирая ладошки, Барни закусил губу от восторга. – Я сейчас. Я решил встать на своё рабочее место и отвернуться от зала и этого человека. Краем глаза я заметил, что из кухни выскочила Мари, неся горячие напитки и что-то из холодных закусок. Фрэнк уже вовсю строил глазки его пассии и зацеловывал её фарфоровую ручку. Тоже мне, мастер пикапа. Со мной он не был таким. На первое свидание принёс мне охапку белых лилий и плитку горького шоколада. Он так и вился вокруг меня маленьким ураганчиком, дарил свои шикарные улыбки и лучистый свет глаз. Я горько усмехнулся и продолжил наблюдать за официанткой. Та уже расставляла на их столе блюда. Подняв бокал, как я понял, красного вина, Мари не заметно наклонила его и вся алая жидкость вылилась на платье дамы. Та, громко завизжав, что оно от «Армани», вылетела из-за стола в сторону дамской комнаты. Фрэнк начал что-то говорить на повышенных тонах и размахивать руками, а Мари извинялась и виновато смотрела на него. Ох уж этот Барни-затейник. Широко улыбнувшись на эту выходку друга, я поправил вновь вернувшуюся на место бабочку. Пассия Фрэнка вылетела из туалета, отвесила Айеро смачную пощёчину и, гордо подняв нос, вышла из кафе. Немного подумав, Фрэнк, крича имя Жаннет, выбежал следом. - Ну, и как тебе «Урок тупым мудакам от Барни Бэнса»? - Впечатляюще, - я похлопал в ладоши, на что друг величественно поклонился. - Я знал, что я гений. - Безусловно. Я в приподнятом настроение доработал оставшиеся полчаса и, переодевшись в повседневную одежду, и надевая по дороге куртку, вышел из кафе, вдыхая прохладный воздух улицы. Вытащив из кармана шапку, я уже собирался её надеть, как со сторону ступенек послышалось громкое «чёрт!». Сидя на самой верхней ступеньке под омелой, Фрэнк водил по ступеньке рукой смахивая постоянно падающий снег. Он что-то напевал и выводил различные незамысловатые узоры. Замолчав, он повернулся в мою сторону. - Джерард? - Привет, Фрэнк. - Что ты здесь делаешь? - Работаю. - А это не ты причастен к... - Нет, - я подсел к нему на ступеньку. - Ты знаешь, я ведь дерьмово поступил с тобой на прошлое Рождество. Бросить кого-то в самый канун – это ужасно. - Себе это и говори, - я пробурчал и подпер голову рукой, локтем упираясь в колено. - Нет, правда, извини меня. Я скучал по тебе. - А я - нет. - Джерард. - Не начинай мне тут толковать свои сладкие речи, иначе у меня слипнуться все места, которые только могут. - Послушай, я раскаиваюсь, но ты самое чудесное, что было в моей жизни. - Жаннет ты тоже самое говорил? - я специально пробурчал писклявым голосом. - Джи, не начинай. - Я - Джерард. - Не ёрничай. Я знаю, что ужасно поступил, но... Его речь перебил гром хлопушек и детский смех. Люди выходили на улицу, начиная водить хороводы вокруг недалеко стоящей от кафе ёлки. Она переливалась различными огоньками, отбрасывая цветные тени. - С Рождеством, - люди громко кричали и свистели, пили из высоких фужеров шампанское и крепко держали за руки родных и близких им людей. Подняв на меня искрящиеся и счастливые глаза, Фрэнк, глубоко вздохнул и приник к моим губам, крепко удерживая за капюшон. А я и не пытался сопротивляться, ведь я так скучал по таким родным и нежным губам. Этот поцелуй передал мне тот самый огонёк, который так ярко горел в его глазах. Хлопушки продолжали греметь, люди радоваться, размахивая бенгальскими огоньками. Омела продолжала скромно висеть над нашими головами, соединяя наши разорванные души вновь.