***
Уилл никогда не пытался вспомнить, что происходило с ним до семи лет. Вряд ли, это должно было быть приятно, если уже несколько лет о нем никто не беспокоился. Мальчик знал - сознательная жизнь не может начаться неожиданно, но для него, для юного представителя детдомовской общины она распустила свой бутон, когда Уилл увидел плачущую черноволосую малышку, старательно утиравшую слезы крошечными кулачками. В тот момент Уильям понял, что нашел смысл своего не слишком приятного существования по сей день. Защита Эбигейл, общение с четырехлетней, пока еще несмышленой девочкой наполняли каждый день невообразимо яркими красками, которые Уилл мог представить лишь в укромных уголках своей мечты. У него появился кто-то, к кому можно использовать столь неоднозначное слово семья. Раньше, каждый раз, когда приходил кто-то из возможных опекунов Уилл стоял вместе со всеми остальными детьми, готовых в таком юном возрасте вырвать глотку друг другу ради привлечения внимания будущих родителей. Хотя, даже тогда он не был уверен, что через чур щуплый из-за недоедания для своего возраста парнишка, мог заставить обратить на себя взор хоть кого-то. Выбирали в первую очередь по внешним данным, а уж потом задумывались заглянуть в личное дело ребенка. После обретения Эби, нелепые попытки прекратились, и даже более, потакая эгоистичному порыву, старался забирать девочку и прятаться вместе с ней, чтобы ни одна живая душа не смогла их разлучить. Уилл понимал, что в отличиe от красивой фарфоровой куколки он никому не нужен. Сейчас же, Уилл впервые начал молиться всем существующим Богам, наблюдая за фигурой статного мужчины, ровным шагом приближавшегося к нему с Эбигейл, из-за столь несвоевременного звонкого смеха девочки, с головой выдавшего их тайное убежище в крайнем углу помещения. - Уильям? - мальчик смутился, от столь официального обращения к себе. Каркающие, прокуренные насквозь звуки, издающиеся персоналом, так разительно отличались от бархатного, с чуть заметным акцентом, голоса незнакомца. - Меня зовут доктор Ганнибал Лектер.***
Уилл с трудом заставил себя оторвать взгляд от начищенных до блеска черных ботинок и начать прислушиваться к словам собеседника, чтобы не пропустить что-либо важное. Назойливая мысль, о существовании шанса прикинуться умственно неполноценным не покидала его головы. Увлеченный продумыванием плана отступления в критической ситуации, мальчик слишком поздно заметил, что из гостевого зала выгнали всех детей. Обычно так делали, если возможный опекун был "хорошим человеком", как выражались воспитатели. Говоря простым языком, имел заработок выше среднего класса. - Я... - запнувшись, Уилл постарался сделать свой не поставленный голос наиболее серьезным, и наконец посмотреть в лицо доктора, - я не хочу, чтобы меня усыновляли. - Если такое желание действительно имеется, стоит ли показывать одни из лучших результатов в учебе? - Может, мне просто нравиться получать знания.- мальчик был страшно горд, что смог отразить ловкую атаку психолога. - Может, ты просто хочешь сбежать отсюда и боишься признаться себе? В ответ Уилл лишь пробормотал "простите" и поспешил убраться из поля зрения мужчины, сопровождая свой уход чересчур громким скрипом кресла в наставшей тишине. Ему совсем не понравилось, как на свой отрицательный ответ лицо Лектера окаменело, застыло, лишаясь дружелюбных эмоций и вообще каких-либо ни было чувств.***
Прежде, Ганнибал не задумывался всерьез о создании семьи, а тем более о возможности завести ребенка. Само это слово казалось ему странным, с привкусом горького миндаля, как будто люди решают пополнить свою семью облезлой собачонкой, а не полноценным членом общества, индивидом нового поколения. Находясь несколько недель назад в центре города, если быть точным - в поиске Chateau Margaux Premier Grand Cru Classe выпуска две тысячи третьего года, обладающего бархатной текстурой и концентрированным, многослойным вкусом, в котором нежный оттенок черной смородины перемежается слоями пряностей, представляя как сложный аромат пленяет нотами малины и клубники, переплетающихся с нотками весенних цветов, камфоры, солодки, кожи и нюансами тостов и минералов, и великолепное сочетание данного напитка с медальонами из "говядины", или же с пикантным "ягненком", Лектер обратил свое внимание на экскурсию шаловливых детей, бегающих по площади, словно крысы перед потопом. И в этих резких, раздражающим своим непостоянством "крысах", он встретился со светящимся взглядом фиалковых глаз. В Дворце Памяти есть несколько комнат, неподвластных даже самому их создателю. Основание всего, поражающие любого, кто попробует их отворить, жестокостью рода людского и, единственным лучиком света во тьме. Ганнибал старательно избегает их, но, порой, вне зависимости от его желания, замок с щелчком, отдающим эхом под своды Дворца, открывается, выпуская на волю жар пламени и ощущение тяжести цепи на шее. И этот мальчишка, с беспорядочными темными кудрявыми волосами, с легким румянцем на щеках от морозного воздуха, смеющий взирать на мир так чисто и непорочно, словно не он находится вечность по критериям ребенка в прогнившем детском приюте, заставил Ганнибала Лектера остановиться, в попытке унять появившейся мираж Миши, до последнего так на него смотревшей.***
Уилл не может осознать, как так случилось, что несколько дней спустя после встречи с доктором Лектером, он едет в его баснословно дорогой машиной, вцепившись намертво в руку Эбигейл, не перестающий восторженно смотреть в окно. Недооценил внимательного мужчину, сразу понявшего, почему мальчик так противится усыновлению. Плавная остановка машины перед особняком в нео-готическом стиле, находящимся на достаточном расстоянии от навязчивых соседей, всегда старающихся завести дружеские отношения, вынудила Уилла напрячься и сильнее вжаться в кресло. Необычные и волнительные слова, сказанные перед входом, представились в голове детей началом новой жизни. -Уилл, Эбигейл,-Ганнибал распахнул тяжелую дверь,-добро пожаловать домой.