Почитай мне

- Ты звал меня, брат? – Локи тихо вошел в покои Тора. Огромная кровать, стоящая посреди комнаты, отливала золотом. Одинсон лежал на ней лицом в подушку, он не ответил, и Локи решил, что брат спит. Тихими шагами, не издавая ни звука и аккуратно ступая, Локи подошел ближе, холодными пальцами касаясь плеча брата. Тор тихо застонал, словно Локи причинил ему боль и тот резко отдернул руку, сжимая пальцы в кулак. - Все в порядке? – Локи говорил тихо, спокойно. Он снова хотел протянуть руку, чтобы коснуться обнаженной спины брата, которая была украшена паутиной шрамов. Белые полосы выделялись на чуть темной коже и были неким узором, который даже Локи не смог бы понять. - Потянул спину, - просипел Тор и подмял подушку руками. – Отец сказал отлежаться, мол, полежи, и все пройдет, но одному скучно лежать. Почитай мне что-нибудь. Локи часто читал брату книги, сидел подле и читал, еще с детства сложилась традиция: Тор влезает в какую-нибудь заварушку, заступается за брата, страдает и торчит в своих покоях весь в ссадинах и бинтах, а Локи сидит возле побитого брата и читает ему книги из библиотеки Одина. - Давай я лучше массаж тебе сделаю, - улыбаясь, вздохнул Локи. – Больше эффекта будет, нежели от чтения книг. Тор не ответил и младший брат счел это согласием. Локи аккуратно забрался на кровать и, перекинув ногу через бедра Тора, сел сверху. Тор тихо застонал, поморщился, сводя густые светлые брови – между ними уже появлялась небольшая складочка, которая так странно нравилась Локи. По его мнению, она придавала брату мужественности, куда больше, чем накачанные руки или кубики пресса. Эта складочка была настолько же привлекательной, как и светлая щетина на подбородке. Холодные пальцы коснулись кожи, они чуть сжали плечи, начиная мягко разминать их. Локи чувствовал, как мышцы брата напрягаются под пальцами, когда он пытался их расслабить, и наоборот сжимаются еще сильнее. Локи разминал кожу на лопатках, выводя пальцами по украшающим спину брата шрамам. Он разминал позвоночник, опуская руки до поясницы. Тор тихо постанывал в подушку и пытался дышать ровно. Пальцы Локи были холодными, они словно обжигали этой прохладой и заставляли дышать чаще. Он, сам того не понимая, погружался в небытие своего разума, словно в какую-то пустоту, абсолютно ни о чем не думая, кроме как о холодных пальцах брата. У них так было всегда: Тор был теплый, почти горячий, загорелый, а у Локи всегда были холодные пальцы, чуть голубоватые губы и бледная, как снег кожа. Тор иногда ловил себя на мысли, что был бы не прочь узнать, холодные ли губы у брата и есть ли возможность согреть его полностью: чтобы губы стали розовыми, чтобы от него несло жаром и руки были мягкими и теплыми. Он чувствовал вес брата на себе, его прикосновения, и медленно поддавался возбуждению. Кровь приливала не только к щекам. Штаны в паху стали казаться узкими, а пальцы Локи будто согрелись от кожи Тора и не были такими холодными, а может это просто Тор привык к легкой прохладе, коей веяли руки Локи. Тор повалил Локи с себя, переворачиваясь и внимательно заглядывая в зеленые глаза. Они смеялись, хотя улыбка даже не тронула губы младшего брата. Для Локи Тор был в ловушке. Сам того не понимая, Тор слишком часто выдавал себя и свои мысли. Тор часто задерживал взгляд на тонких губах Локи, старался лишний раз коснуться брата или провести чуть больше времени с ним. Он всегда хватал его за запястье, улыбался ему и смотрел с такой теплотой, с которой никто и никогда не смотрел на Локи. Они были тандемом силы и ума. Может поэтому Тор не понимал, что Локи знает чуть больше, чем хотел бы Тор. Может поэтому Локи не позволял себе сделать больше, чем мог бы сделать Тор. Сильная мужская ладонь легла на щеку, пальцы впутались в волосы и старший сын Одина узнал, что губы у брата тоже холодные и что их тоже можно согреть. Голубоватый оттенок губ сменится на красный, а бледная кожа на щеках заалеет румянцем. Их первый поцелуй был грубым и жадным. Словно два диких зверя настигли добычу и начали драть ее на куски. Губы крепко сжимали губы, язык касался нёба. Тор углубил поцелуй, обхватывая тело брата одной рукой, прижимая к себе ближе, будто боясь отпустить, ведь за свободой всегда следовала потеря. Локи настолько хрупкий, что на секунду, где-то отголоском, в голове Тора мелькнула мысль о том, что под ним не брат, а сестра. Будто Локи всегда был сестрой, поэтому он никогда особо не лез в драки, всегда был за братом и от военного дела был далеко. Горячие губы целовали шею, сильные руки блуждали по телу, пальцами подцепляя все замки и пуговицы, расстегивая все бляшки и кнопки, развязывая шнурки. Тор будто руководствовался лишь одной мыслью: достать до кожи брата, коснуться соска кончиком языка, сжать его губами и видеть, чувствовать, как Локи выгнется навстречу, хоть и прижат под грудой мышц Тора. Локи прогнулся в спине и руки брата тут же обхватили за талию. Локи наигранно и тихо застонал, этим заводя собственного брата еще сильнее. Коленями сжимая бедра, подаваясь чуть вперед, лишь бы почувствовать твердость в паху Тора и понять свое превосходство над ним. Подушка пахла Тором. Локи утыкался в нее носом, оказавшись лицом вниз. Он втягивал в себя ее запах, упираясь в нее ладонями и сжимая пальцы, сминая ее края с силой, так, что даже через ткань чувствовались пусть и короткие, но острые ногти. Тор целовал спину, проводил языком вдоль позвоночника и видел, как бледная кожа брата приобретала здоровый цвет. Пальцы сжали бедра, наверное, до следов, наверное, до боли, потому что Локи шумно ахнул и подался чуть назад, к Тору. К члену Тора. Головкой надавливая на анус, Тор чувствовал, как мышцы расслабляются под влагой от слюны, он проникал во внутрь брата. Туго, больно. Слюна высыхает быстро и проникновение сразу такое болезненное. Но медленно, толчок за толчком, по сантиметру вовнутрь, слыша, как Локи давит тихие крики в себе, как начинает тихо стонать. Чувствуя, как Локи расслабляется, как напрягается – Тор желал большего. Хотелось глубже, почувствовать брата изнутри, прочувствовать весь его жар. Локи казался таким податливым, таким уязвимым и послушным. Реагируя на поцелуи, на движения внутри, младший из братьев срывался на тихие стоны, на кроткие и резкие выдохи и вдохи. Локи послушно двигался, насаживался сам на член брата и едва не скулил от дискомфорта, от ощущения члена внутри и боли в ноющих мышцах, но он готов был признаться, что несмотря на это – все было слишком хорошо. Тор двигался резко, грубо и Локи не оставалось ничего, кроме как послушно принимать брата в себя. Он так хотел этого, так ждал и желал, что получив – просто не мог отказать. В какой-то момент даже с закрытыми глазами голова пошла кругом. Холодная мягкая подушка стала горячей и влажной, она послушно впитывала в себя капельки пота со лба Локи. Она смешивала запах старшего и младшего братьев. А Тор сжимал бедра, сильнее надавливая пальцами, да так, что кричать хотелось от боли, а не от наслаждения. И грубость заводила сильнее. Настолько сильно, что стоило открыть глаза, как мир вокруг окрашивался в цвета кислотных оттенков и резал по глазам. Локи сжимал член брата в себе, заставлял его остановиться, но Тор как дикий зверь, реагирующий на сырое мясо, на кровь, на вкус ее и запах, уже не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Тело изнутри будто сжало, будто все мышцы сократились разом, и горло свело судорогой. Он не издал ни звука, лишь обессилел и не смог найти силы в том, чтобы подставляться Тору дальше, но ему это было и не надо, и младший брат почувствовал, как сперма ударила внутрь. Локи был готов заснуть на сильном плече брата, но перед этим прошептал осевшим сиплым голосом: - Ты ведь соврал мне насчет спины? И Тор улыбнулся, посмотрел голубыми глазами на брата, которого так любил: - Но ты ведь тоже не массаж пришел делать.