Аллоды онлайн. Новеллизация (3 части)

      Парк Победы производил впечатление. Это было сплошное переплетение тенистых аллей, аккуратных газонов и клумб, где тихо журчали фонтаны и разноцветные флаги развевались на легком, теплом ветру. В самом центре этого великолепия находился памятник Пятому Подвигу Незеба — высокая арка, с одной стороны которой возвышался астральный демон, а с другой сам Незеб с поднятым каменным посохом — если верить слухам, точной копией посоха настоящего.       Всю эту кажущуюся идиллию нарушала суета вокруг и связанное с ней напряжение, которым был пропитан воздух. Повсюду бегали милиционеры и люди без отличительных знаков, по движениям которых становилось понятно, что это не просто прохожие.       — С ума все сошли, что ли? — ругался садовник. — Только открыли парк, только отзвучали трубы праздничного оркестра, как набежала толпа следователей из Комитета и стала рыскать по всему парку, измерять посох статуи Незеба, что-то вынюхивать, выслеживать. А что случилось, из-за чего весь сыр-бор — не говорят. Хм, ну да ладно. Не моего ума это дело. Моя забота — чтобы парк цвел, благоухал и глаз радовал. Да вот только после всех этих следственно-розыскных мероприятий на парк смотреть больно. Все кусты переломали! А потом еще… А ты что делаешь? Вот здесь, вот здесь подвязывай! Ну что за напасть на мою голову!       Он выписал подзатыльник гоблину-дворнику, который аккуратно подвязав надломленный розовый куст, тут же сломал другие два за своей спиной.       — Смотри, куда наступаешь, бестолочь! Последнее доломаешь… А какой субботник был перед открытием! Красота! Весь город вышел и стройными рядами высаживал кустики. Сердце радовалось! — и он снова треснул по голове бедного гоблина.       Мы наблюдали за этой картиной, попивая квас под навесом местной таверны. Гоблин, активно машущий метлой рядом с нами, начал мести с удвоенной скоростью, бормоча себе под нос:       — Ходят тут всякие, бумажки разбрасывают, песни поют блатные, газоны топчут. Нет, чтоб по дорожкам маршировать стройными рядами с замыкающим и размыкающим и речевки горланить… Эх! Мечта дворника, ага!       — А это что? — завизжал садовник и гоблин с метлой подпрыгнул на месте. — Как? Опять?!       Причину его негодования мы увидели сразу — садовник схватил огнетушитель и рванул к одному из деревьев, ветви которого занялись веселым пламенем, грозившем перекинуться на близ стоящую беседку.       — Эй, метелка, — окликнул Орел гоблина, который, замерев, глядел на борющегося с огнем начальника. — Что это там?       — Дык элементаль же, — ответил тот, вздрогнув. — Огненный!       — Откуда он здесь взялся? — удивился я, вспомнив диверсию Лигийцев на «Непобедимом».       — Городское начальство порешило, ага. Прислали нам в помощь бытовых огненных элементалей. Шоб им пусто было! Хотели, как лучше, а получилось… Они вместе с мусором в первый же день сожгли три скамейки и другой ценный деревянный инвентарь, ага. Среди них туалет переносной. Даже два! А сегодня принялись за деревья. Не парк у нас скоро будет, а степь да степь кругом. И мы еще боремся за звание Парка высокой культуры! Тьфу! Глаза б мои их не видели…       — Что… что за гадость?       Гоблин с метлой стушевался и втянул голову в плечи, оглядываясь по сторонам. Видимо, он полагал, что фраза была обращена к нему, но кричавшая женщина за соседним столиком с отвращением смотрела в свою тарелку.       — Да это же ухо! Ухо гиены! В моем шашлыке! Караул! Где повар?!       На ее крик выбежал хозяин заведения и попытался успокоить, но та только заводилась еще пуще — она топала ногами, тыча пальцем в шашлык.       — Да вас до конца жизни упекут! Вот же на ценнике написано: «Нежнейшая свинина, взращенная специально для вас в экологически чистом горном районе Суслангера». А может, это вовсе и не свинина, а? Почему она отдает местной свалкой? Я вас спрашиваю! Мили-и-иция!       Вставить слово посетительница никому не давала. Она звала милицию, которая, впрочем, не слишком спешила на ее зов.       — Сейчас мы докопаемся до истины! Я тридцать лет от звонка до звонка швеей-мотористкой отпахала! Да где же милиция? Не дозовешься ее, когда надо! Я знаю, что вы вместо свинины мясо гиен с Очистных подсовываете! А отнесу-ка я ваш шашлык на санстанцию, пусть проверят. Уж я то выведу вас, сволочей, на чистую воду!       С этими словами она вбежала из таверны, прихватив с собой шашлык.       — И даже не расплатилась, — проговорил хозяин, глядя в след скандальной клиентке и тут же выместил зло на гоблине. — А ты чего смотришь, подметай давай!       Тот, забыв про работу, наблюдал за этой сценой, но получив причитающийся подзатыльник, снова принялся мести, обижено приговаривая:       — Когда-нибудь и мы, гоблины, тоже станем гражданами Империи, ага. Ну чем мы хуже орков и восставших? Две руки, две ноги и голова. Мы очень похожи, ага. Вот только не берут нас в Империю… На Очистные берут, квартиры красить, улицы подметать берут, а в граждане не пускают. А все почему?       — Почему? — заинтересовался я.       — Потому что среди нас много несознательных элементов, ага. Работать не хотят, разбойничают, грабют. Слышали о гоблине по кличке Черный Властелин? Жуткий и злобный он, ага. Все гоблины его боятся. И даже некоторые имперцы. Он командует всеми плохими гоблинами в городе. Они ему носят добычу, а он ее себе забирает. И пока в мире есть такие гоблины, Империя останется для нас мачехой…       — Даже у дворников есть своя мафия, — хмыкнул Орел. — Ну и дела!       — Нет никому до нас дела, — понурил узкие плечи гоблин и опустил метлу. — Милиция и знать ничего не желает, не расследует… Кому это нужно — защищать народ, не имеющий прав, ага. А вдруг Черный Властелин вынашивает жуткие планы по захвату Империи?       — Ну это вряд ли, — сказал я. — Милиции бы со своими бандюками разобраться, а уж потом браться за ваших.       — А давайте вы его убьете? — с детской непосредственностью предложил гоблин. — Умрет Черный Властелин, и всем-всем станет жить лучше. Особенно гоблинам, ага. А я напишу письмо в горком, что гоблины теперь хорошие. Пусть нас в граждане примут, ага.       Мне на самом деле было очень жаль этого бедного дворника, но история с Сутулым, когда я тоже хотел всего лишь избавить местных жителей от распоясавшейся шайки, была еще свежа в моей памяти. Да и вряд ли можно спасти народ, если сам он не прилагает никаких усилий к своему спасению.       В это время Лоб, которого мы ждали уже несколько часов, наконец-то зашел в таверну и направился прямиком к нам.       — Извини, братишка, как-нибудь в другой раз, — сказал я гоблину, когда Лоб плюхнулся на стул и припал к квасу прямо из бутылки, проигнорировав стоящую рядом кружку.       — Эх, никому мы не нужны… — разочаровано пробормотал гоблин и снова принялся мести улицу.       Я нетерпеливо ждал, когда Лоб напьется и расскажет, что узнал, но он не оторвался от бутыли, пока та не опустела.       — В общем так, — крякнул Лоб, довольно вытерев губы ладонью. — Кой-чего поспрашал у своих в Изун-городе. Дело темное. Про посох никто не обмолвился, но разговоры идут, будто что-то ценное у Яскера сперли. Типа, утерли нос Комитету, гы. Кто конкретно спер и как — не знаю…       — Нам это и не важно, — перебил я. — Важно, у кого посох сейчас.       — А вот тут уже интересно… Ребята говорили, вчерась один по пьяни в кабаке хвастался, якобы проучил ментов, мол надолго они его запомнят и все такое… Может врал.       — Кто такой? — быстро спросил Орел.       — Да есть тут один, Рылом кличут. Из Сосновых. Раньше со своей бандой в Изун-городе промышлял, но ему там быстро накостыляли. Вот он сюда и перебрался. Вроде где-то у памятника Незебу околачивается.       — Местная гопота, значит, — кивнул я. — Вряд ли эта мелочь причастна к похищению, но ему может быть многое известно, если он варится в этой среде. У памятника Незебу, говоришь…       Возле «Мемориала Астральной угрозы Великому Незебу, даровавшему своему народу мир» стояла смотрительница с красными глазами. Она, постоянно всхлипывая и теребя в руках носовой платок, отстранено наблюдала за суетой вокруг.       — Я могу вам чем-нибудь помочь? — участливо спросил я, дотронувшись до ее плеча.       — Вы Имперец-Который-Выжил? — она подняла на меня взгляд и покачала головой. — Правдин говорил о вас. Ох… Вы, должно быть, все знаете.       — Про посох? Да.       Девушка не выдержала и снова разрыдалась.       — Не могу остановиться, все плачу и плачу. Как же так? Посох Великого Незеба! Да у кого могла рука подняться? Я только текст закончила учить, очень красивый, о том, как Солнцеподобный Незеб возглавил борьбу с демонами и победил их. И тут такое! О, Великий Незеб, где же ты? У меня такое чувство, будто весь мир рушится…       Я открыл уже рот, чтобы сказать ей что-нибудь утешительное, как Лоб пихнул меня в бок и указал кивком головы на орка в кожаной кепочке, щелкавшего семечки и цепко зыркавшего по сторонам. Он заметил это движение Лба, смерил меня взглядом и, на секунду задумавшись, все-таки решил убраться. Мы направились за ним.       Рыло Сосновых, поняв, что его не собираются отпускать, спешно свернул во дворы, где сорвался на бег, но скорость — не самая сильная черта орков, так что он не успел добежать до соседней улицы, как мы его уже догнали.       — А-а, не бей! Ты че, шнырь рваный, ваще попутался?!.. Что ты зыришь? А? Зыркалки повыколоть? Что, уже нельзя с братками у мемориала потусить? Наезжаешь, да? На нормальных пацанов наезжаешь?! — завопил Рыло.       — Рот закрой и отвечай строго по команде, — гавкнул я, ткнув ему мечом под ребра. — Что ты знаешь о краже в Парке Победы? Говори!       — Сказал же, ведать ниче не ведаю. Ты ушами вааще слушаешь или только хлопаешь? Рыло за базар отвечает!       — А кто в кабаке вчера язык распускал?       — Ну я, ну и че? Мало ли что я там брякнул. Хочешь что выведать — к Костылю иди! Лясы точить — это с Костылем! Он у нас мозг! А я знать ниче не знаю…       — Какой еще Костыль? Где его искать?       — Костыль где? Знамо где — на Очистных. На запах иди, где вонь — там и Костыль. Там у нас лагерь у южной границы свалки. Там тебя и прикопают, гы!       — Ладно, проваливай, пока мы тебя не прикопали. Но учти — соврал, из-под земли достану, — Лоб выписал своему собрату увесистого пинка для ускорения и тот мигом испарился во дворах.       — Очистные — это за пределами города, — сказал Михаил.       Снова выходить за стены Незебграда, где царит невыносимый зной, желания, конечно, не было — особенно у меня, привыкшего к холодам на родном аллоде. Гораздо приятней было прохлаждаться в городском парке, попивая квас. Но выбора у нас не было: никаких других зацепок, кроме наводки Рыло, мы не нашли, и поэтому нам ничего не оставалась, как направиться к очистным.       Я думал, что нам придется возвращаться к Триумфальным Воротам, чтобы выйти из города, но оказалось, что есть путь ближе — между Парком Победы и Астралцево. Однако, у самых ворот дорогу нам преградил хлюпенький мужичок, неопределенного возраста.       — Стойте! Стойте!!! Вы что… вы собрались… т-т-туда?       Орел насторожился, потянувшись за стрелой и луком, посох Грамотина засиял алым, и только на Лба взволнованный голос незнакомца не произвел никакого впечатления       — Ты чего, юродивый? Думаешь, там за стеной эльфы уже в окопах залегли? — хохотнул он.       — Нет, но там же… эти… ну… пауки, — почти шепотом закончил тот и втянул голову в плечи.       — Ну и что? — не понял Орел. — Они там уже сто лет ползают, что с того?       — Ну как… неужели вы их это… не боитесь?       — Да они сами тебя боятся, — засмеялся Кузьма. — Тебе куда? Давай мы проводим. Как звать тебя?       — Ох, нет, спасибо, — вздохнул мужчина. — Мое имя — мое проклятье! Мои родители — настоящие патриоты Империи — нарекли меня в честь великого вождя Незеба. Естественно, от хадаганца с таким именем ждут великих подвигов. Тем более, после гибели моего великого тезки — да славится его имя! — я стал учиться на волшебника, постигать магию. И тут Яскер, да славится и он тоже, издал «Декрет о закрытии школ стихийной магии для хадаганцев». Мол, это теперь прерогатива восставших Зэм! Потом, правда, передумал… «В государственных интересах», так сказать… Да только поздно мне уже в школу ходить! Вот так и появился я — Незеб, но не маг, председатель, но не великой Империи, а всего лишь Домового Комитета.       — Постой… Яскер запретил обучать хадаганцев магии? — переспросил я. — Но как… он ведь сам…       — Такой запрет действительно был долгое время, — перебил меня Михаил. — Но давайте не будем обсуждать приказы Главы Империи… тем более здесь.       Я покорно замолчал.       — Вот, вот! У всех имена как имена — Роман, Семен, Георгий. А я — Незеб! Как с этим жить? — продолжал жаловаться незадачливый тезка вождя, но я его уже почти не слушал, погруженный в свои мысли. — А спрашивают с меня как с Самого! Вот появились в окрестностях Незебграда пустынные пауки. Кто решит проблему? Не Комитет, не Хранители! Незеб Проскурин! А то, что они опасные, до этого никому дела нет! Иди и сделай! А я даже выйти за городские стены не решаюсь…       — А ты имя сменить не пробовал? — предложил Орел.       — Да я уж думал. Хотел начать свою жизнь сначала, взять новое имя, сесть в порту на первый проходящий корабль и рвануть в дальние дали… Вот только стоит мне обратиться в паспортный стол с просьбой о смене имени, потащат в Комитет! «А что это вам, товарищ бывший Незеб, не нравится имя нашего великого вождя?!». Что на это ответишь?..       — Действительно, — согласился Кузьма. — Не хорошо как-то… Ну ладно, пойдем мы. Бывай, Незеб.       Он ободряюще хлопнул мужика по плечу и мы двинулись на выход из города. Я продолжал размышлять о странном запрете Яскера, Кузьма со Лбом обсуждали все плюсы и минусы знаменитого имени, Михаил шел чуть впереди нас, указывая дорогу.        За стенами Незебграда было все так же жарко, сухо и неприятно. Горячий ветер ударил в лицо, едва мы вышли за ворота, в глаза сразу стала набиваться пыль и на зубах мерзко заскрипел песок. Однако, чем ближе мы подходили к очистным, тем влажнее становился воздух, но никакого облегчения это не приносило, потому что сопровождалось отвратительным запахом, который только усиливался. Вскоре к унылому пейзажу под стенами Незебграда добавились разбросанные тут и там ржавые трубы и арматура, гнилые доски, остатки разрушенных конструкций непонятного назначения.       Административное здание, за которым виднелись очистные сооружения, тоже выглядело довольно удручающе. Внутри мы внезапно обнаружили посетительницу из трактира, заподозрившую в своем шашлыке мясо гиен. Она кричала и топала ногами на орчиху, которая флегматично щелкала семечки и, казалось, даже не вслушивалась в суть претензий.       — Нет, это не свинина, — равнодушно протянула она наконец. — И в самом деле, гиенина! Причем, местная гиенина. Зараженная кишечной палочкой. Сейчас я составлю заключение и положу его вот в эту стопку.        Она не спеша взяла заявление из руки возмущенной посетительницы, вяло пробежала глазами и что-то дописала снизу. Потом размеренно разгладила его углы и переложила в высокую стопку точно таких же бумаг.       — Так, заключение номер три тысячи пятьсот шестьдесят семь. Возможно, ему даже дадут ход в текущем году. Спасибо за бдительность!       — Как… это все? — растерялась женщина.       — Ну да. А вы чего хотели? Видите, сколько запросов? Потерпите и до вашего очередь дойдет.       — И долго она доходить будет? — насмешливо поинтересовался Орел, разглядывая внушительную кипу запросов.       — Сколько надо, столько и будет. У нас запросы никогда не теряются. Вот были жалобы на клопов, так мы всех извели в округе! Ну ладно, хорошо, в одном доме. Но извели же! А у меня вот тут очередь уже до заключения номер тысяча триста сорок семь дошла. Это по поводу слизней на очистных. Жалуются рабочие манастанции, что слизни хотя и небольшие, но быстро размножаются, всю растительность погрызли и главное — столько слизи испускают, что уже три хадаганца и один орк лежат в больнице с переломами: очень, мол, скользко стало. Давно-о было сделано это заключение.       — Пострадавшие уже и из больницы, наверное, выписались, — вставил Кузьма.       — Конечно, — спокойно кивнула орчиха. — Год уже прошел, только слизни вряд ли расползлись сами собой. Дождешься от них! Да и, вполне возможно, подросли они с тех пор.       — Оперативно работаете.       — А что я могу? У меня не сто рук, за всем не поспеваю. А вы, собственно, по какому вопросу, граждане?       — Костыля ищем, — с места в карьер бухнул Лоб. — Знаем, что где-то тут эта шпана прячется.       — Ка-ка-какая еще шпана? — впервые обнаружила эмоции орчиха. — Что это вы такое говорите? У нас тут, конечно, жалобы не так уж быстро рассматриваются, но чтобы шпана… Слизни максимум, ну клопы может быть. Хотя в одном доме мы их полностью вывели, а если там опять их нашли, так это они уже из соседних снова поналезли значит. Ну и вот… Слизни были, клопы были, шпаны — не было! Это я вам точно говорю, а если и видели шпану, то это…       — Тоже из соседних домов поналезло…       — Да! — гаркнула орчиха. — С манастанции и поналезли! Тут манапровод строят как раз, неподалеку. С прораба и спрашивайте, его молодчики тут шастают с утра до ночи, трубы, понимаешь, красят… глаза мозолят. А мне заключения обрабатывать надо! Ишь ты, ходят тут всякие, от работы отвлекают…       Она еще долго возмущалась нам в след, и даже когда мы вышли на улицу, я все еще слышал ее ворчание из-за двери.       — Уверен, она что-то знает, но не говорит, — сказал Кузьма.       — И не скажет, — ответил я. — А вот молодчиков прораба с манастанции я бы пораспрашивал.       — Или самого прораба, — добавил Михаил.       Упомянутых работницей очистных «молодчиков прораба» искать долго не пришлось. Самой манастанции мы не видели, но длинные, толстые трубы, тянувшиеся до города, лежали неподалеку и по покрывавшему их ржавому налету становилось понятно, что строительство станции несколько затянулось. Рабочие, однако, старательно пытались исправить это ржавое недоразумение — покраска труб шла полным ходом, и к отвратительному запаху канализации добавился еще и острый запах химикатов.       — О, вот и пополнение, — крикнул кто-то. — Давайте, давайте, нечего рты разевать, вот вам краска, кисти — и вперед.       Рядом со мной материализовался орк с огненно рыжими волосами и, не обращая внимания на военную форму, ловко пихнул мне в руки ведро с краской, затем свалил на руки Лбу кучу больших, как метелки, потрепанных кистей и начал подталкивать нас в спины:       — Ну же, что встали, окаянные, идемте, я покажу, где красить…       — Подождите, мы вообще-то… — начал было Михаил, но орк перебил его.       — Потом, потом, все разговоры. Идемте же!       Он так суетился вокруг нас, так отчаянно тащил нас за руки, что мы невольно последовали за ним.       — К нам сюда вскоре должна прибыть проверка. Яскер намерен лично осмотреть построенный манапровод, ну и, естественно, начальство перестраховывается. Хотят, чтобы к его визиту тут все было чинно и благородно.       — Это на Очистных то?!       — Угу. Хуже всего, что они просят нас покрасить трубы манапровода! Мы уже столько бумаг наверх послали, чтобы нам солдат прислали, бюрократы демоновы!       — Солдат? — переспросил Грамотин. — Зачем?       — Так ведь на Очистных сейчас столько всяких гадов развелось, что рабочими рисковать никто не хочет! Хоть заноси отдельным пунктом в резюме для рабочих — «наличие боевого опыта». А как иначе выполнять распоряжения начальства? Год собирали дельную команду, никто не пьет, не халтурит. У нас образцово-показательная бригада! Давайте-ка вот сюда…       — Послушайте, мы здесь не за этим, — сказал я. — Меня сюда…       — Как же, узнал я тебя, Имперец-Который-Выжил, в газетах о тебе пишут. Вот и оправдывай свою славу! — перекричал меня орк.       Мне все это казалось каким-то спектаклем и дальше я уже шел молча и не сопротивляясь.       Орк не останавливался, пока не отвел нас подальше от посторонних глаз и ушей. Мы зашли за сваленные в кучу ненужные трубы, местами проржавевшие насквозь, и только тогда он отцепился от моей руки и посмотрел на меня спокойно и без суеты.       — Знаешь, чем отличается агент Комитета Незеба от всех остальных? — спросил он совсем другим тоном.       Я нисколько не удивился. У Комитета везде есть глаза и уши.       — Чем?       — Тем, что умеет видеть скрытое! Это особая способность, которую можно приобрести только годами длительных тренировок! Гы, расслабься! Шучу я! Все не так сложно. Главное — это не терять бдительности и уметь все подмечать. Уметь находить то, что другие хотят скрыть.       — И много ты уже нашел? — ухмыльнулся Орел.       — Достаточно. Вряд ли Имперца-Который-Выжил прислали сюда красить трубы, вы здесь из-за контрабандистов, верно?       — Комитету уже известно про Костыля? — поразился я.       — Конечно, — кивнул орк. — А ради чего я здесь по-вашему? Давно уже их выслеживаем, скоро будем брать эту банду… или вы не про это?       — Не совсем. Мы про ЧП в Парке Победы, — шепотом произнес Грамотин, как-будто боялся, что и у ржавых труб могут быть уши.       Это известие произвело на орка впечатление. Он долго смотрел на Михаила, не произнося ни слова, затем по-собачьи помотал головой.       — Не может быть… Это Костыль? Я… хм… Зовите меня Рыск, — наконец решил представится он.       — Михаил, Лоб, а я Орел, — коротко проинформировал Кузьма и выжидательно уставился на комитетчика.       Тот стоял с немного ошалевшим видом и что-то просчитывал в уме.       — Про похищенный посох я знаю, но вот уж не думал, что… Значит, ситуация следующая: если за кражей посоха стоят гопники Костыля… хм… Кто бы мог подумать: простые гопники, а ввязались в политику. Вот дурни! Уверен, что никто из этих тупарей сам бы до такого не додумался. Да и сам Костыль умом не блещет, даром, что из Зэм. Так что кто-то за этим стоит. И надо разобраться, что это за шавка. Вот что! — Рыск хлопнул себя ладонью по лбу. — Тянуть больше нельзя. Будем брать! Мы хотели еще последить за контрабандистами, информацию пособирать, но раз уж речь идет о посохе… Как же это мы его проглядели?       — Вообще-то это только догадка, Костыль может и не иметь отношения к похищению… — начал было я, но Рыску уже было не до моих возражений.       — Рисковать не будем! Слишком многое поставлено на карту.       Рыск, не желая больше ничего слушать, решительным жестом отодвинул меня в сторону и, чеканя шаг, направился прямиком к рабочим. А я так остался стоять на месте в недоумении и с ведром краски в руках.       Дальнейшие события закрутились стремительно, но к моему разочарованию, практически без нашего участия. Группа захвата была организована очень быстро — из красильщиков труб, которые, едва Рыск подал им знак, тут же побросали кисти и сгруппировались вокруг него. Глядя на слаженность их действий и уверенность, которую излучали их лица, до меня вдруг дошло, что это не просто рабочие. Точнее — это никакие не рабочие. Наверняка, эта акция по захвату банды планировалась уже давно, тщательно разрабатывалась и только ждала своего часа. Мне показалось, что Рыск очень долго ждал этого момента и решил использовать первую же возможность, чтобы наконец-то начать штурм. Хоть он и служил Комитету, но все же оставался орком и явно предпочитал тайной слежке и интригам прямое столкновение с противником. Его глаза горели азартом, голос звенел, когда он отдавал приказы, и сам он будто бы сделался выше ростом и шире в плечах.       Район очистных был оцеплен за считанные минуты. Нас оттеснили от основных действий подальше, чтобы мы не мешались под ногами, и я не видел, где именно располагалось логово контрабандистов, много ли там соучастников и что вообще происходит. До нашего наблюдательного пункта — возле административного здания — лишь изредка долетали грозные: «Всем лечь на землю!» и «Бросить оружие!». Я изнывал от безделья и неизвестности.       — Давайте подойдем поближе…       — Нет, — затряс головой Грамотин. — Нам велено оставаться здесь, мы можем помешать операции…       — Отличная мысль, Ник, идем! — перебил Орел. — Лоб, ты с нами?       — Что вы делаете, нам же приказано… А вдруг мы сорвем… — не унимался Михаил.       — Конечно с вами! — рявкнул Лоб, взяв в руки топор.       — Отлично, тогда через те трубы и…       — Вы сошли с ума, нам нельзя вмешиваться, когда идет спланированная операция… Вы куда? Подождите меня!..       Быстро зайти с нужной стороны нам не удалось. Теперь я понял, о чем говорил Рыск — мутировавшие слизни ползали повсюду, сами они не были опасны, но из-за них под ногами было настолько скользко, будто мы шли по льду. Лоб падал на каждом шагу и безостановочно ругался, Михаил предвещал нам кучу неприятностей и только Орел, сцепив зубы, показывал чудеса выдержки.       — Назад! Назад, волки позорные!!!       Мы подоспели как раз вовремя. Посреди разбросанных труб и стройматериалов группа захвата уже взяла в кольцо восставшего, укутанного проводами, с непонятной конструкцией на груди. Он медленно отступал, но никто его не пытался задержать — наоборот, все немного пятились назад, освобождая ему путь. Первым понял в чем дело Грамотин:       — У него бомба.       По моей спине прошел холодок.       — Я выстрелю ему в голову, он не успеет ничего… — Орел натянул было стрелу и прицелился, но я остановил его.       — Не надо, это слишком рискованно… Все подорвемся.       — А ну назад! Думали, взяли Костыля?! А вот фиг вам, волки позорные! Сейчас всем хана придет. Кому говорю, назад…       Рыск медлил, не решаясь ни на какие действия, мы тоже замерли за спинами военных, хоть Орел и теребил нервно свой лук, но стрелять было опасно. Пауза затянулась. Костыль пятился подальше от стен города и, когда Лоб прошептал: «Уйдет», Рыск вдруг рванул вперед. Осознание того, что он не успеет, пришло ко мне мгновенно и я инстинктивно зажмурился, ожидая взрыва.       Взрыва не произошло. Я открыл глаза и увидел, как к Костылю, замеревшему в странной, неестественной позе, уже подбежало несколько солдат, осторожно снимая бомбу. Контрабандист никак на них не реагировал, продолжая стоять истуканом.       — Что это с ним такое? — спросил Лоб.       — Похоже на транс, — проговорил Михаил. — Но кто…       — Быстрее снимайте, я долго не удержу!       Я обернулся на женский голос и увидел красивую девушку с короткими темными волосами с зеленоватым оттенком. Она стояла чуть поодаль, напряженно вытянув руку в направлении Костыля и растопырив пальцы, от которых исходило едва заметное фиолетовое свечение. По всей видимости, эта магия вытягивала из нее много сил, потому что девушка бледнела прямо на глазах и заметно шаталась, будто ей было тяжело стоять на ногах.       — Давайте, давайте, пошевеливайтесь!.. — завопил Рыск.       Но солдаты и так спешили изо всех сил и вскоре один из них сорвался с места, неся на вытянутых руках взрывной механизм. Он побежал подальше от города, к краю аллода, с целью выбросить бомбу в астрал. Как только он исчез из виду, девушка опустила руку и устало опустилась на землю. Остолбеневший Зэм сразу пришел в себя и начал вырываться из рук державших его военных, оглашая всю окрестность своими воплями:       — Волки позорные! Отпустите…       Рыск самолично начал связывать ему руки за спиной, пнув Костыля для острастки, от чего тот заскулил еще громче. Пока все внимание было сосредоточено на контрабандисте, я, не веря своим глазам, подошел к девушке.       — Зизи? Откуда ты взялась?       — Я увидела вас, когда вы вышли из города, и пошла за вами.       — Зачем? Почему ты все еще здесь?       — А куда мне идти? — вопросом на вопрос ответила она. — Это же не провинциальный аллод, с Игша так просто не улететь: на каждом шагу требуют документы, а я даже плащ снять не могу…       — Так ты бы волосы еще в красный покрасила, — сказал Орел. — Отличный способ затеряться… Или думаешь так отвлечь внимание от крыльев?       — Гоблин-продавец пообещал мне, что это будет радикально черный цвет… барыга, — надулась Зизи и пнула мешок, лежавший у ее ног.       — Всю контрабанду делают на Малой Арнаутской улице. А все что… — со знанием дела начал Лоб, но я его перебил.       — Это что? — спросил я и указал на мешок.       — А это он и есть. Как его… Черный Властелин, что ли. Какой-то воришка, как я поняла, заправляет гоблинами в округе.       — И ты убила его? Сама?! — не поверил я. Это ангельское создание не то что никак не ассоциировалось у меня с настоящим убийством, но даже малейшего опасения не вызывало. Хотя если учесть, как ловко она наложила чары на Костыля, то я явно ее недооценил. Внешность обманчива — это будет мне уроком.       — Ну да, — сказала Зизи. — Он меня обманул, а я, между прочим, отдала ему все деньги, что вы мне дали… Если я сдам его голову вашей милиции, меня отпустят?       Я снова вспомнил о Сутулом и покачал головой.       — Не уверен. Хотя знаю одного дворника, который будет точно рад.       Зизи открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут подошел Рыск.       — Во, глядите, — сказал он. — Амулеты! Знаете, как контрабандисты своих отличают? Благодаря таким вот амулетикам, которые демонстрируют только коллегам, так сказать. Мол, типа я в деле, все пучком, одно дело делаем и все такое. Отыскать такой амулет — сложно. Для неподготовленного агента — нереально. Контрабандисты хорошо его прячут… А вы, гражданочка, кто будете? Если бы не вы, собирали бы потом наши руки-ноги по всей округе…       Я начал лихорадочно придумывать что бы соврать, но Зизи внезапно скинула с себя плащ и расправила изящные крылья, мягко мерцающие серебром. Несмотря на то, что на ней оказалось несколько больше одежды, чем когда мы увидели ее впервые, эффект все равно был впечатляющим. Рыск, завопив: «Эльфийка!», схватился за меч, точно так же поступили и остальные, начисто позабыв про Костыля, и мне пришлось прикрыть девушку собой, иначе ее порубили бы прямо на месте.       — Стойте, стойте, СТОП! — закричал я. — Эта эльфийка только что спасла нас всех!       Рыск немного опустил меч, недоверчиво глядя на Зизи, но отступать явно не собирался.       — Предала своих, значит, — процедил он. — Ну ничего, сейчас я вас снова породню…       — Стой! Она не совершала никаких преступлений, — мне пришлось чуть ли не грудью броситься на меч Рыска, чтобы защитить девушку. — Даже наоборот, вон — с гоблинским главарем расправилась.       — Да кому они нужны, эти гоблины, — сплюнул на землю Рыск. — Она эльфийка, враг, и ее надо повесить…       — Это не тебе решать! — вступился Орел. — Занимайся лучше своими контрабандистами, а с эльфийкой мы как-нибудь сами…       — Этим я как раз и занимаюсь! Мы только что порубили одного из них, — не унимался Рыск. — Среди контрабандистов был эльф! Она явно с ними заодно…       — Отведем ее к майору Правдину, он разберется, что с ней делать, — рассудительно произнес Михаил.       — Гораздо безопасней для всех разобраться с ней прямо здесь и…       — Слышь, да! Сказано тебе — баба с нами, вот и отвянь! — неожиданно гаркнул Лоб и почему-то все разом сочли тему закрытой.       Рыск пожал плечами и спрятал меч, за ним и все остальные убрали оружие и отступили от крылатой девушки, хотя и продолжали кидать на нее взгляды.       Я немного опасался за реакцию Лба на эльфийку, но он, казалось, уделял ей не больше внимания, чем ползающим под ногами слизнякам. Она благодарственно улыбнулась ему — от ее улыбки у меня подкосились ноги — но на Лба это не произвело никакого впечатления и он равнодушно отвернулся.       Костыль, тем временем, орал не переставая.       — Ну чего пялитесь? Да, укатали Костыля, волки позорные, за решетку хотите засунуть?! Ниче, выберусь, всем наваляю по самое не балуй. Гады…       Было очень странно слышать из уст Зэм подобную речь, тем более в столь эмоциональной подаче, но в столице Империи можно было встретить и не такое, и я постепенно стал привыкать к подобным вещам.       Костыль лежал связанный на земле, вокруг него столпились солдаты, попеременно отвешивая ему оплеухи, чтоб он замолчал, но это только распаляло его еще больше. Я подошел ближе и присел на корточки, чтобы видеть его металлическое лицо. Каким бы не был Костыль, восставшим свойственна прагматичность, поэтому я спокойно предложил:       — Расскажи все, что знаешь о Посохе, и твой приговор может смягчиться.       — Ох, поплатился я за свою недальновидность! — тут же разразился стенаниями тот. — Конечно, хотелось авторитет укрепить, дело расширить… Только ради этого связался я с контрабандистами. Да они сами на меня вышли! Через гоблинов… И как я только в это дерьмо влез! Я же не знал! Ничегошеньки не знал! Я — с понятием, я — свой! И с ментурой общий язык всегда можно найти, и люди мои — гопники безобидные.       — Хватит ныть! Не отвлекайся.       — Почуял я неладное, только когда контрабандисты украли Посох Великого Незеба. Я его как увидел — все, думаю, труба тебе, Костыль, отковылял свое! Но я ж не знал! Клянусь! Вечностью клянусь! Как можно на святое руку поднимать? Это Лига виновата, за всем стоит Лига! Я здесь ни при чем! Ты расскажешь об этом Хранителям? Заступишься за меня? Я — честный бандит! Я за Империю! Это дом мой родной!       Я поднялся на ноги. Значит все-таки Лига! Зизи стояла где-то у меня за спиной — я видел блики от ее крыльев у себя под ногами, но я заставил себя не оборачиваться. Если бы она была как-то к этому причастна, вряд ли бы показалась нам на глаза добровольно. Да и трудно быть замешанной в похищении имперской реликвии, будучи запертой в притоне на другом конце города.       Костыля, тем временем, подняли на ноги и поволокли прочь, как нам объяснил Рыск — на допрос с пристрастием. Я не сомневался, что Комитет выбьет у незадачливого вора все подробности и, возможно, реликвию еще не поздно вернуть. Мне, конечно, до ужаса хотелось послушать, что скажет Костыль, и поучаствовать в дальнейших поисках посоха, но Рыск ясно дал понять, что моя роль закончилась, не успев начаться.       Зато теперь у меня появилась новая, или, если быть точным, вернулась старая головная боль в виде эльфийки.       — Лучше бы ей не соваться в город, — тихонько заметил Рыск. — Ястребы Яскера с ней церемониться не станут.       — Я поговорю с Правдиным, может он что-нибудь придумает… — я сомневался, что он может что-нибудь придумать, но никаких других идей у меня не родилось.       — Сдал бы ты ее милиции и не мучился, не твое это дело… Хотя, как знаешь. Вот, возьми, какие-то бумажки нашли, на эльфийском вроде, вдруг что-то важное. Передай это Немощину. И мой пламенный агентурный привет тоже передай. Да бабе этой смотри не показывай! Умеют они, твари крылатые, мозги нормальным мужикам пудрить, — Рыск, залихватски подмигнул и хлопнул меня напоследок своей лапищей по плечу. — Ну, бывай.       Немного посовещавшись между собой, мы решили, что Рыск в чем-то прав, показываться в Незебграде Зизи все же не стоит. Договорившись о месте встречи за стенами города, я велел ей ждать нас завтра в это же время, от всей души надеясь, что она больше никуда не вляпается. Я даже хотел оставить с ней Михаила или Кузьму, но Зизи отказалась.       — Я не маленькая и могу о себе позаботиться одни сутки!       — Вот и отлично! Тогда до завтра.       — Постойте. А если ваш Правдин прикажет меня убить?       — Я сделаю все, чтобы этого не случилось, — заверил я и у же собирался уходить, как Зизи снова меня окликнула:       — Ник…       — Что еще?       — Моя имя… Ты спрашивал мое имя…       — И? Ты созрела до того, чтобы его назвать? — произнес я, поглядывая на часы, мне уже не терпелось встретиться с Правдиным.       Эльфийка немного надменно вскинула голову и расправила плечи, ее крылья при этом затрепетали и засветились чуть сильнее.       — Меня зовут Лиза ди Вевр.