Аллоды онлайн. Новеллизация (3 части)

      Сказать, что я был не в духе, — не сказать ничего, но злиться мне оставалось только на самого себя. Я был категорически против того, чтобы разделяться, но зачем-то позволил себя уговорить, о чем теперь сильно жалел. Кузьма и Михаил вдвоем отправились на остров клана Яростных, добывать талисманы, без которых те с большой долей вероятности откажутся принимать участие в Орочьих Игрищах. Но за эту часть плана я волновался в меньшей степени: Миша опять устроит пожар где-нибудь неподалеку, а Орлу хватит ума и ловкости проскользнуть в поселение незамеченным. При всей своей воинственности, орки слишком неорганизованны, чтобы заботиться о продуманной охране. В суматохе вряд ли кто-то останется защищать клановую святыню у центрального костра, и это должно сыграть нам на руку.       Гораздо больше я тревожился за уши команды клана Кровожадных. Не за сами уши, конечно, а за Матрену, Лизу и Лба, которые отправились за ними на соседний остров. По заверению Коршуна, команда тренируется на небольшой самодельной площадке с края аллода, и в само поселение заходить не придется. Тем не менее, там все равно будет как минимум шесть орков-игроков и, вероятно, их тренер. Трое против семерых! А если у Кровожадных еще и группа поддержки окажется рядом, то положение совсем станет плачевным. Конечно Лоб даст фору практически любому силачу, Лиза способна ввести в транс сразу нескольких противников, да и наличие рядом с ними лекаря обнадеживает. Но силы все равно не равны.       Сам я в компании Иавера Гахиджи, Коршуна и тренера шаманской команды Шило Головастых отправился на остров к карателям из клана Праведных. Я пока не совсем понимал свою роль, но Гахиджи зачем-то настоял на моем присутствии, хотя этот визит как раз казался вполне мирным. Пока моя группа рискует жизнью, мне предстоит торчать на дружеских орочьих посиделках. Лучше бы я отрезал уши команде Кровожадных! Так, злясь и ругаясь про себя, я прибыл на остров орков-храмовников, называющих себя звучным словом «каратели».       Пока мы шли до поселка Праведных, Шило Головастых поведал об основной цели визита.       — В команде должно быть шесть игроков, так? Так. А у нас сейчас всего два ветерана и три новичка. Одного игрока, стало быть, не хватает. Есть у меня на примете один орк, Сыч, классный из него вратарь получится. Одна только проблема: забил он на клан и ушел на вольные хлеба. Стал разведчиком-головорезом. Такое иногда случается.       — Почему мы ищем его здесь?       — Каратели клана Праведных заказ выдали на истребление гиен-падальщиц, — вмешался Коршун, — и хорошо за это платят. Хотят их под корень извести. Чтобы — бац! — и не было гиен. Типа неправильно это, что вшивые, вонючие гиены на острове Праведных обитают. Вот до чего святость доводит!       Я ничего ужасного в этом стремлении не увидел, но свое мнение оставил при себе.       — Как ваши новички, и команда в целом? Готовы к Игрищам? — вежливо поинтересовался Гахиджи у тренера Головастых.       — Времени на тренировку мало остается — финал на носу! Да и кровь у меня тигриная закончилась!       — Тигриная кровь? — переспросил я. — Зачем?       — Как зачем? Недаром про нас, шаманов, говорят, что мы вскормлены не молоком матери, а звериной кровью. Свежая кровь тигров — этих прекрасных и могучих зверей — дарит силу, мощь, ловкость. Моя команда каждый день пьет по несколько литров тигриной крови. И гляньте, что за непобедимые бойцы получились!       — То-то их всех перебили! — не сумел удержаться я от язвительного комментария.       — Но это же не повод менять вековые традиции! — возмутился тренер. — Значит, надо пить еще больше тигриной крови. Вот тогда количество перейдет в качество. Тем более, что я должен срочно воспитать новых игроков. Это же сколько крови надо! Игрок должен быть злой и свирепый! Как тигр!       Гахиджи усомнился в научности такого подхода и они жарко заспорили на эту тему, немного подотстав от нас с Коршуном. Таким образом у меня наконец появилась возможность задать интересующий меня вопрос вождю шаманского клана тет-а-тет.       — Череп Степных? Не припомню что-то… Но раз Верховному Шаману он позарез нужен, то стало быть наша главная задача его разыскать. Мы шаманский клан и чтим традиции, слово Коловрата для нас — закон! Но почему он думает, что этот твой Череп на Диких островах?       — Потому что я тоже здесь, — пробормотал я и, заметив удивленный взгляд Коршуна, добавил: — Это долгая история. Если узнаете что-нибудь о Черепе — дайте мне знать.       — То, что ты упомянул имя Черепа, хороший для нас знак. Здесь, на острове Праведных, горит костер, зажженный в память о Великом Предке — Черепе, величайшем орке в истории.       — То был, кажется, полководец времен войны орков с людьми, — напрягая память, что-то припомнил я из школьной программы.       — Череп сумел объединить враждующие орочьи кланы в единую Орду. И только его смерть не позволила нам, оркам, самой сильной расе Сарнаута, стать хозяевами этого мира! — пафосно заявил вождь Боевых.       Хоть я и хорошо относился к оркам, но мне стало немного обидно за людей, и я решил отрезвить Коршуна, вернув его из радужных фантазий в суровую реальность.       — Хозяевами мира вы бы пробыли недолго — в лучшем случае до Катаклизма, ведь у орков нет магов, которые могут защитить аллоды от разрушения. Когда Сарнаут раскололся, именно люди и эльфы сохранили оставшиеся земли и всех, кто на них живет.       — Хорошо, что Череп этого не увидел, — поморщился Коршун. — Каратели его боготворят и считают, что он дает им силы. Помнишь, что говорил Жаба на совете нашего клана? Оркам из Праведных покровительствует дух Великого Предка. Может и так, я в эти новомодные штучки не очень верю… Но перестраховаться не помешает.       — Хотите начать ставить жертвенные знаки?       — Почти. Во! Гляди, это шаманский тотем, наполненный нашей древней магией. Пока я побалакаю с вождем Праведных, ты поместишь тотем рядом с их ритуальным костром. Посмотрим, чья волшба сильней будет!       — Только афишировать это не стоит! — добавил Гахиджи.       Я не заметил, когда он к нам приблизился и начал слушать разговор. Меня посетило неприятное ощущение, что комитетчик, изображая диспут с тренером, вообще не терял нас из виду и слышал все от первого и до последнего слова. Ничего предосудительного мы и не говорили, но все равно стало не по себе.       Поселок Праведных, как и его обитатели, выглядел намного более цивилизованным, чем шаманское поселение Боевых. Во всяком случае окружающий его забор не был сломан, а жилища казались относительно чистыми и ухоженными, если так можно сказать о старых передвижных кибитках, отделанных клыками и шкурами животных. Кроме традиционного облачения, выдающего в местных орках храмовников, ничего в поселке не говорило о том, что его жители — представители Триединой Церкви. Никаких образов трех Святых — Незеба, Скракана и Тенсеса, икон, крестов и алтарей я не заметил.       Мое внимание привлек высокий костер явно магического происхождения — он полыхал невероятным зеленым пламенем в сгущающихся сумерках на некотором отдалении. Уставившись на разлетающиеся во все стороны искры, похожие на россыпь изумрудов, я пропустил все приветствие, и очнулся только когда тренер Праведных понимающе зацокал языком, услышав от Коршуна о злоключениях команды клана Боевых.       — На Великих Предков надейся, но и сам не плошай. Истина! У нас вот тоже недавно главный нападающий пал духом. То ли влюбился не вовремя, то ли съел что-то. Мы его в степь послали сражаться с гиенами, укреплять боевой дух перед Игрищами!       — И как? Помогло?       — А то! Убил злобную гиену-падальщицу: была тут такая, ходила-бродила, другими гиенами верховодила, и сразу духом воспрял! Вот, чего добиться можно, коли с умом к делу подойти! Педагогика, ексель-моксель, не хухры-мухры!       Мы согласились, что педагогика в наше время вещь первостепенная. Тренер Праведных, в свою очередь, посоветовал поискать загулявшего вратаря в лагере охотников, очень удачно расположенном у ритуального костра. Я и Шило Головастых направились туда, а Коршун и Иавер Гахиджи остались с вождем Праведных выпить за предстоящий финал.       Темнело очень быстро, и вскоре большое зеленое пламя осталось единственным ориентиром в голой степи. Нагретый за день воздух начал остывать, подул холодный ветер, и степная живность, и те, кто на нее охотился, потянулись поближе к огню, разливающему вокруг себя желанное тепло. Шило сразу заметил своего игрока и устремился к нему, без стеснения переступая прямо через орков, как попало развалившихся на ночлег у костра.       — Что тебе нужно от Сыча? Сыч не хочет слышать про свой клан. Я одинокий волк, понимаешь?!       Вратарь был весьма устрашающего вида — здоровый, насупленный, с красной сеткой лопнувших сосудов в глазах, и зеленые отблески от костра придавали ему совсем уж зловещий вид. Он глядел на нас исподлобья и радости от встречи явно не испытывал.       — Завтра финал Игрищ, кто-то должен стоять на воротах…       — Играть за шаманов? Хм! Неохота мне возвращаться в клан. Душные ребята эти шаманы, а тут у нас свобода, вольница и все такое. К тому же, охотничий сезон начался…       — Значит, быстро заработать не хочешь, — пожал плечами тренер и развернулся, чтобы уйти. Было понятно, что он блефует, но Сыч повелся.       — Подожди, я не сказал «нет». Дай подумаю немного!       — Думай быстрее, у меня нет времени с тобой тут до утра торчать.       — Может быть я и пойду к шаманам вратарем… Добрый я сегодня. Только придется мои услуги оплатить. Я же не просто орк, а самый лучший вратарь! И услуги мои стоят недешево, так-то! И оплата вперед, и никак иначе. Я шаманов хорошо знаю, хитрые они. Но Сыча не проведешь!       Пока они препирались, я подошел поближе к зеленому костру — жар от него шел не такой уж и сильный, и мне даже захотелось протянуть руку и коснуться его. Делать этого я конечно не стал. Пламя, зажженное в честь орочьего полководца, когда-то воевавшего с людьми, вряд ли будет дружелюбно ко мне. Вместо этого я достал шаманский тотем — небольшую палку с разукрашенным набалдашником из черепа какого-то животного, и огляделся. Здесь находились в основном орки: большинство из них уже дремало прямо на земле вповалку, некоторые резались в карты и щелкали семечки — все вокруг было усыпано кожурой. На меня никто не обращал внимания и я всадил древко тотема в землю почти полностью — так, чтобы его не сразу заметили. Ощущение, что я сделал что-то неправильное, не покидало. В голове так отчетливо вспыхнула просьба Командора Хранителей не лезть, куда не следует, как будто он написал эти слова большими красными буквами на плакате и повесил его у меня перед носом. Но я отмахнулся от неприятных мыслей. В конце концов, что может натворить безобидный шаманский черепок на палке? Моя группа в данный момент занята куда более криминальными делами — воровством и членовредительством.       — …Бесплатно только птички поют, а Сыч свою выгоду упускать не намерен. Нам, одиночкам, приходится рассчитывать только на себя!       Когда я вернулся к Шило и Сычу, им, очевидно, уже удалось достичь консенсуса. Вратарь довольно потирал руки, тренер же, хоть и пытался состряпать хмурую мину, тоже не остался в накладе, судя по загоревшимся глазам.       — Жду тебя завтра с утра на тренировке. И не опаздывать!       — Только если плату доставят к этому времени. Иначе — не приду!       — Вот и договорились.       Шило кивнул и мы отправились обратно в поселок с чувством выполненного долга.       — Этот пройдоха своего не упустит.       — Сколько он потребовал за свои услуги? — с интересом спросил я.       — Пять шкур диких носорогов, пятнадцать орлиных перьев для стрел и восемь гоблинских амулетов меткости.       Я прикинул в уме примерную стоимость всего перечисленного.       — Не слабо.       — А то! Но чего не сделаешь ради победы.       Зря я надеялся поскорее отделаться от тяготившего меня визита к клану Праведных и поскорее вернуться на Зверский остров, чтобы узнать, как обстоят дела у моих друзей. Может кто-то из них уже там? Однако Коршун не торопился прощаться с вождем соседнего клана и мне пришлось изображать радостного гостя: жевать жесткое мясо тигра и периодически подносить ко рту кружку с чем-то подозрительно похожим на самогон. Я все время поглядывал на часы, те самые, что подарил Зеницын перед штурмом Большого купола, и в конце концов Иавер Гахиджи, видевший мою нервозность, произнес:       — Полагаю, команде Боевых пора продолжить тренировки?       — Да, да, — обрадовался Шило, которому тоже уже не терпелось уйти, и поднялся на ноги. — Мне надо возвращаться к команде!       — По одному ходить не стоит, все-таки на островах много агрессивной живности… Товарищ лейтенант?       — Да. Вдвоем мы справимся, — подтвердил я, с облегчением отодвинув от себя кружку с самогоном.       До штаба Хранителей я домчался со спринтерской скоростью, оставив Шило далеко позади — орк ведь не барышня, чтобы провожать его за ручку до дома. Там я застал Кузьму и Михаила, вполне довольных собой. Как я и предполагал, у них все прошло гладко: активно тушившие внезапно вспыхнувший степной пожар орки клана Яростных не заметили пропажи талисманов — ничем не примечательных побрякушек то ли из камня, то ли из дерева. А вот Лба, Лизы и Матрены все еще не было, хотя прошло уже довольно много времени. И естественно мы решили отправиться за ними.       — Мы сами только что вернулись, и уже собирались на остров Кровожадных, когда увидели, что здесь никого нет, — сказал Михаил. — Даже подумали, что ты уже там.       — Нет, мне пришлось задержаться у карателей. Еле отделался…       — Эй, а вы разве не из дневного патруля? — остановил нас караульный на выходе из временного лагеря Хранителей. — Вам пора на боковую.       — Мы добровольцы, в три смены пашем! — твердой рукой отодвинул Орел вставшего на пути хадаганца.       На улице стало совсем темно, и штаб освещался множеством зажженных огней, от которых шло приятное тепло. Но стоило покинуть палаточный лагерь и выйти в открытую степь, как подул пронзительный, холодный ветер — от дневной жары не осталось и следа. Орел поежился и даже Лоб судорожно передернул плечами. Было тихо. Строители на ночь прекратили свою работу, джунская площадка телепорта, мимо которой мы шли, все еще находилась в разобранном состоянии и возле нее не крутились инженеры и гоблины-рабочие. От штаба тоже не доносилось ни звука: ночная смена уже заступила на дежурство в степи, а дневная улеглась отдыхать, караул вокруг штаба сонно нес вахту и никто из диких обитателей островов его не тревожил.       Пока мы добирались до края аллода к джунским камням, которые перенесли бы нас на соседний остров, я заметил плывущие в небе отблески защитных сфер, и через несколько секунд Лоб, Матрена и Лиза приземлились возле нас.       — Наконец-то! — выдохнул Орел. — А мы за вами уже выдвинулись. Как все прошло?       — Ужасно! — воскликнула Матрена. — Я, конечно, сразу оказала пострадавшим первую помощь, чтобы им не было больно, когда они очнутся… Но все равно это ужасно!       — Вообще-то с практической точки зрения все прошло хорошо. Ушки игроков у нас, — Лиза кивнула на Лба и тот потряс мешком, пропитавшимся отвратительными бурыми пятнами. — Эти орки совсем без ума! Над ними висит угроза ответного нападения клана Боевых, а они ходят по одиночке, ничего не боятся. Мы просто выловили их по одному: я вводила в транс, Лоб отрезал уши, а Матрена залечивала раны. Нас даже никто не заметил! Не думала, что справиться будет так просто.       При виде всех живыми и здоровыми можно было вздохнуть с облегчением, но невнятное, свербящее чувство беспокойства все еще сидело в груди. Я постарался не думать о нем, решив, что это остаточные явления того напряжения, в котором я находился, пока гадал на острове Праведных, как дела у остальных.       — Ну что, добровольцы, уже надежурились? Быстро у вас запал кончился, — ехидно прокомментировал караульный наше скорое возвращение в штаб.       — Приступы альтруизма долгими не бывают, — скорбно посетовал Орел в ответ.       Спал я плохо. Мне то снилось, что я один дерусь со стаей диких тигров, к которым позже присоединяются тролли и минотавры, то мои друзья цепляются за край аллода и я изо всех сил пытаюсь не дать им упасть — хватаю за руки и тащу обратно, сдирая пальцы в кровь, то Рысина, бессменная глава Комитета Незеба, срывает с моей шеи военный медальон, отрезает мне уши, а затем толкает в астрал, и я, падая в бесконечно красивую бездну, понимаю, что такая смерть — необратима. Я просыпался в поту, закрывал глаза и снова видел все то же самое, и так повторялось по кругу несколько раз, пока я не решил просто дождаться утра, бездумно глядя в едва различимый в темноте брезентовый потолок армейской палатки.       Следующий день был суматошным, а у меня как назло раскалывалась голова от напряжения и недосыпа. С утра мы опять патрулировали территорию и я едва ли не вываливался из седла, засыпая на ходу. Хорошо, что на нас никто не нападал. Во второй половине дня мы крутились у стадиона, потому что зрители начали прибывать толпами и все старались пролезть внутрь, хотя рабочие еще только заканчивали работу. В конце концов стадион просто пришлось оцепить плотным кольцом военных, не давая никому даже приблизиться к его стенам. Мне с легкой подачи Иавера Гахиджи пришлось еще, помимо всего прочего, бегать со всякими мелкими поручениями по всему аллоду.       К вечеру от обилия гостей уже было не протолкнуться: никогда в жизни я еще не видел столько орков сразу, они — увешанные символикой команд, разноцветными шарфами и флагами — большими компаниями расселись на земле, занимая все пространство вокруг стадиона, и я даже засомневался, поместятся ли они все внутри. Отовсюду доносились песни, кричалки, смех и ругань, и было так шумно, что я не слышал собственного голоса. Охрана старалась распределить болельщиков разных команд подальше друг от друга, но кое-где все равно вспыхивали драки. Кроме того, жечь костры было строго настрого запрещено, но запрет естественно никто не соблюдал, поэтому Хранителям приходилось еще и носиться туда-сюда с огнетушителями.       — Это какое-то сумасшествие! Голова идет кругом… Поскорей бы уже этот день закончился! — пожаловалась Матрена, хватаясь за лоб.       Она и Лиза находились в импровизированном медпункте, куда сплошным потоком доставляли незадачливых болельщиков, решивших на кулаках доказать, чья команда больше достойна победы. Игра еще не началась, а все лежаки уже были заняты пострадавшими. Я заскочил в медпункт на минуту, решив все-таки выпить какое-нибудь снадобье от мучившей меня головной боли.       — Как ты думаешь, Ник, нас сразу куда-нибудь откомандируют после финала, или придется еще побыть здесь?       — Не знаю. Обстановка здесь неспокойная, кланы воюют между собой… Так или иначе все прояснится, когда закончится игра.       Благодаря Матрене покинул медпункт я в гораздо лучшем состоянии: голову больше не сжимал обруч и даже сонливость немного отступила. Взбодрившись, я вернулся к своему занятию — перетаскиванию ящиков с провиантом из склада поближе к стадиону.       — Оба-на, оба-на, здравствуй, милая моя!       — Что?!       — Ой, это я не вам. Это я стишки повторяю. После Игрищ планируются народные гулянья, и мне предстоит их проводить.       — Ты распорядитель Игрищ? — поинтересовался я у молодого румяного хадаганца со звонким голосом. Немного подустав, я поставил ящик на землю и достал флягу с водой, решив передохнуть пару минут.       — Да. Правда, я в некоем смятении… Никогда не работал с дикими орками. Есть у меня смутные подозрения, что мои шутки-прибаутки могут им не понравиться. А уж про конкурсы я вообще молчу! Ты представляешь себе орков, передающих друг другу палку, зажатую между ног?       — Нет.       — И я — нет. Подумываю сократить программу, оставить только еду. А мордобой, говорят, сам организуется… Это у тебя что? Мясо?       — Ага. Тигриное. Орки его обожают.       — Отлично! Теперь я чуть более спокоен. Как говорится, и орки сыты — и хадаганцы целы, ха-ха! Что, не смешно? М-да, шутка сомнительная.       — Быть может, даже политическая, — откликнулся я, состроив серьезную мину.       — Прошу тебя, никому не рассказывай! — заволновался распорядитель и я невольно заулыбался.       — Расслабься, я это несерьезно.       — Да уж, расслабишься тут… Этот остров не зря называют Зверским — каких только тварей на нем нет! И тролли, и минотавры… рассказывали мне сколько рабочие намаялись с ними, пока строили стадион. А строить на каком-нибудь из клановых островов было нельзя: орки других кланов такой вой бы подняли! Ох, тяжело с ними! И с орками, и с минотаврами — со всеми!.. У тебя, кстати, выпивки нет?       — Запрещено ведь, — удивился я столь резкой смене темы разговора.       — Да мне на благое дело! Нам тут группу орчих-болельщиц прислали для разогрева. Девочки просто блеск! Но они городские и наших диких орков побаиваются. Нужно бы их как-то взбодрить… Слышал я здесь живет один циклоп — знатный свиновод по кличке Лупоглаз. Забористое пойло гонит, называется «разорвуха». Не пробовал?       Я покачал головой.       — Жаль, жаль… Вещь! Вот бы ее достать. После этого напитка девочки будут плясать так, что у наших орков мозги выкипят!       Мне вдруг стало интересно посмотреть на пляски пьяных орчих — зрелище, должно быть, незабываемое! — и я искренне понадеялся, что распорядителю удастся где-нибудь раздобыть алкоголь, несмотря на все меры, предпринятые для того, чтобы никто не пронес на стадион спиртное.       Когда всех болельщиков, наконец, запустили внутрь, на улице было уже совсем темно. По всему периметру стадиона горело множество прожекторов, создававших довольно праздничную атмосферу. Где-то стучали барабаны и песни не прекращались — каждая группа фанатов старалась перекричать других. От обилия флагов, поднятых над головами, рябило в глазах. Круглое поле покрывала веселенькая зеленая травка, на которую кое-где была нанесена разметка белой краской. По обеим сторонам находились массивные каменные ворота с цепями вместо обычной веревочной сетки. Пока зрители рассаживались, поле еще было пустым, но вот вот на нем появятся команды и начнется игра. Я наблюдал, как заполняются трибуны, и вдруг снова ощутил смутную тревогу. Но подумать о ней было некогда — меня отослали с очередным поручением в подсобку, где я застал кладовщика, уже знакомого мне хадаганца — распорядителя Игрищ и Иавера Гахиджи.       — О, наконец-то! Я послал за вами, товарищ Санников, полчаса назад! — недовольно сказал комитетчик, глянув в мою сторону. — Вот этот мяч… то есть, голову гоблина нужно отнести на поле главному судье. И поскорее!       Я хотел было ответить ему, что кроме меня здесь полно других Хранителей, и чтобы не ждать полчаса, столь «важную» миссию вполне мог выполнить кто-то еще, но сдержался. Скоро все закончится и, быть может, я покину Дикие острова уже сегодня.       — Все уже на местах! — радостно оповестил распорядитель. — Болельщицы уже надрались… Я хотел сказать — взбодрились! Орки разогреты, команды готовы. Пора! Сообщите главному судье, что время пришло! Ура, товарищи!       Взяв ящик с головой гоблина в руки, я поплелся на поле.       — Эй, Хранитель, — незаметно притаившийся в темноте Коршун поманил меня пальцем к себе, и вид при этом у него был очень загадочный. — Команды Яростных и Кровожадных до сих пор не прибыли на стадион, хотя давно уже должны быть здесь. Значит все прошло так, как мы и задумали?       — Очевидно, что да, — без энтузиазма откликнулся я. — Талисманы у нас, уши тоже…       — Отлично! Без своих побрякушек бойцы Яростных на поле не выберутся даже под страхом смерти! И команда Кровожадных теперь опозорена навеки. И поделом: варварам не место в большом спорте! Так что теперь у нас остался только один противник — каратели клана Праведных. Мы разгромим их, и эта победа заставит всех орков уважать нас, шаманов!       — Удачи, — прохладно сказал я и повернулся, чтобы уйти.       — Удача здесь не помощник, — остановил меня Коршун. — Наша команда готова к Игрищам. Почти все готово… Но для верной победы нужно кое-что еще сделать.       Он открыл крышку ящика в моих руках и взору предстала отвратительная голова гоблина в засохших кровоподтеках. Я поморщился. Нет, никакой жалости к гоблину я не испытывал, мне просто было противно. Коршун, тем временем, выхватил из ящика голову и положил на ее место другую — по виду ничем не отличающуюся от первой.       — И не надо меня ни о чем расспрашивать! Победа на Орочьих Игрищах очень важна для нас. Положение шаманов шатко: воины нас уже не уважают, каратели ведут свою игру, и все больше славных орков выбирает судьбу свободного головореза. Еще немного — и шаманы утратят власть. А вместе с этим мы можем распрощаться с надеждой на свободу и независимость. Вот так-то. Нам надо победить. Любой ценой!       После того, как мы уже вывели из строя две команды, глупо было начинать возмущаться подмене «мяча». Я, сцепив зубы и уговаривая свою совесть заткнуться, направился на поле. По крайней мере цель у этой цепочки гадких действий благородная — перенести орочью месть обидчикам в относительно мирное, спортивное русло. А там, может, и остальные кланы оставят свои попытки доказывать силу соседям на топорах, и переключатся на гоблинбольные баталии. Я уже и сам понял, что Иавер Гахиджи прав — орки очень азартный народ, и наверняка проигравшим кланам захочется поскорее взять реванш. Оставалось лишь надеяться, что победу они будут зарабатывать более честным путем, нежели шаманы.       Главный судья Вертел Бешеных уже готовился выйти на поле, чтобы дать старт финалу Орочьих Игрищ.       — Только не говори мне, что еще и команда Боевых не будет играть! Две команды уже отказались от участия в Игрищах. Если и шаманы не придут, Орочьи Игрища не состоятся вообще.       — На сколько я знаю, они полностью готовы, — ответил я, немного удивленный тем фактом, что главный судья поинтересовался именно у меня состоянием команды Боевых.       — Так, шаманы будут играть! Очень хорошо. Видишь ли, команда клана Кровожадных не пришла по состоянию здоровья! У команды клана Яростных пропали талисманы, а без них она играть не станет. Остаются только шаманы Боевых и каратели Праведных. Один матч всего. Зато какой! Решающий, я бы сказал! Многое решающий… Это что, наш мяч? — Вертел Бешеных заглянул в ящик.       Я кивнул, стараясь выглядеть хладнокровно.       — Хорошо, постой здесь. Скоро все начнется.       Мое сердце колотилось у самого горла, я не понимал, почему так разнервничался, ведь все вроде бы пока идет хорошо: шаманы выиграют Игрища, подтвердив свое лидерство, а я уеду с Диких островов с приятным чувством, что очередной гражданской бойни удалось избежать… Но все-таки адреналин начал закипать в крови и я не мог избавиться от желания взять в руки меч. Непрошенные мысли о Лиге сами полезли в голову: здесь, на трибунах, находится огромное количество орков — главной ударной силы Империи в войне. А Лиге уже удавалось прокрасться в самое сердце страны. Могут ли они напасть на нас сейчас, застав врасплох? У меня не было причин не доверять своей интуиции и я заозирался по сторонам. Ощущение нависшей угрозы стало отчетливей. Сколько их здесь? Корабль? Два? Или сейчас сюда направляется целый Лигийский флот?       — Пойдем со мной, вынесешь мяч на поле, почетная миссия! — вернувшийся судья махнул рукой и мне пришлось выйти вместе с ним под свет софитов.       Когда я вышел на арену с ящиком в руках, трибуны взвыли. Их было плохо видно из-за того, что они находились в тени, тогда как само поле заливал яркий свет. Находиться под таким количеством направленных на меня взглядов, при этом не видя почти никого, было неуютно. А я, к тому же, ждал нападения Лиги в любую секунду, и отсутствие обзора меня сильно раздражало.       Полностью поглощенный мыслями о стычке с вражеским десантом, я был слишком занят разглядыванием почерневшего неба на предмет чужих кораблей, и не сразу обратил внимание на судью, повернувшегося ко мне.       — Я знаю, что вы с Коршуном потратили много сил и времени, готовясь к победе. Молодцы, ничего не скажешь! Сейчас ты поймешь, почему я так говорю.       Я все еще думал о Лиге и переключиться в другое русло с ходу не смог — суть сказанного доходила с трудом, но что-то в самом тоне Вертела Бешеных мне не понравилось. Он отвернулся от меня и, приставив ко рту рупор, крикнул на весь стадион:       — Орки! Требую тишины! Мне есть, что вам сказать! Так что заткнитесь! Вот хорошо… С прискорбием сообщаю, что Орочьи Игрища не состоятся.       Шум с трибун буквально взорвал все пространство и судье пришлось замолчать на несколько минут. Я поставил ящик с головой гоблина на землю и обернулся, словно меня что-то толкнуло в спину. Там, у края поля, стояли с удивленными лицами Кузьма, Миша, Лоб, Лиза и Матрена, явно недоумевающие, зачем их сюда привели.       — Нам стало известно, — тем временем продолжил судья, — что перед игрой клан Боевых подослал к соперникам своих агентов. Это шаманы опозорили игроков клана Кровожадных! Это шаманы выкрали талисманы клана Яростных! Это шаманы навели порчу на священную статую Черепа в поселке клана Праведных. «И хрен бы с ним!» — скажете вы. Молодцы, шаманы, могут, когда захотят! Но! Шаманы подменили голову гоблина на стадионе! И теперь любой каратель, прикоснувшись к ней, не сможет ничего сделать. А это уже нечестная игра! Рядом со мной стоит их агент, который все это и проделал! Каким будет ваш приговор, орки?!       Наверное, за этим последовал новый взрыв возмущенного ора и свиста, но я его не услышал. Все вокруг как-то замедлилось, и я в оцепенении наблюдал, как моих друзей берут в кольцо орки, как болельщики с передних рядов — единственных, что я мог видеть — вскакивают со своих мест и как охрана изо всех сил, еле выдерживая дикий напор, пытается не дать им выскочить на поле, чтобы свершить самосуд. Все это происходило очень медленно и единственный звук, который до меня доносился — это стук моего собственного сердца, как доказательство того, что я все еще жив. Так я и стоял, в тишине, под светом гигантских прожекторов, как актер на сцене в спектакле одной роли, и пытался осознать, что только что произошло.       — Поверь, мне жаль, что все так обернулось. Штурм Бешеных, мой соклановец и вождь, очень хорошо о тебе отзывался. Думаю, он не хотел, чтобы тебя растерзала толпа безумных орков…       Слова главного судьи долетали издалека и сосредоточится на них было тяжело. С трудом сфокусировав взгляд, я попытался собраться и сделать хоть что-то. Болельщики вот вот сломают кольцо охраны и разорвут и меня, и мою группу прямо здесь на части…       — Мне правда жаль, — произнес Вертел Бешеных и снова поднял громкоговоритель — как раз вовремя, потому что Хранители уже не могли сдержать рвущихся мстить зрителей: — Орки! Я требую тишины! Заткнитесь все! Игрища отменяются, но по нашим законам любой провинившийся может призвать к Суду Предков!       Эти слова волшебным образом подействовали на орков. По трибунам прошел согласный гул и давление на охрану сразу ослабло.       — Вы не имеете права! — на поле выскочил лейтенант Надзорин, возмущенно размахивая руками. — Это Хранитель Империи и, что бы он не совершил, судить его может только военный трибунал!       — Расскажи это им! — Вертел ткнул пальцем в зрителей, которые хоть и перестали напирать на охрану, но выглядели очень угрожающе. — Боюсь, ваши судьи не успеют добраться до Диких островов, орки порешают здесь всех гораздо быстрее!       — Что за Суд Предков? — наконец сформулировал я главный вопрос.       — Возможность сразиться с поединщиками кланов обвинителей. Одновременно. Это древний обычай орков, и ты имеешь право прибегнуть к нему сейчас. Соглашайся, другого выхода нет! Или сейчас вас всех шестерых убьет толпа, или ты, как главный, возьмешь все на себя и призовешь к Суду.       — Но его же сотрут в порошок, и воскрешать уже нечего будет, — ошарашено произнес Надзорин.       — Конечно, — кивнул судья и снова обратился ко мне. — Но зато твоих друзей уже никто не будет преследовать. Ты и так уже не жилец, спаси от расправы хотя бы их.       Значит Суд Предков… Я посмотрел на свою группу — они что-то кричали и пытались прорваться ко мне, но их окружало плотное кольцо орков и крики до меня не долетали. Одолевали ли меня сомнения? Конечно, нет. Возможно, я вижу их в последний раз, и мне просто хотелось продлить этот момент.       — Решайся, — поторопил судья и я, чувствуя как внутри меня что-то обрывается, кивнул. Он поднял рупор и его голос снова разнесся по всей округе. — Пособник шаманов призывает к Суду Предков. Ему предстоит схватка с тремя поединщиками. Каждый из кланов выставит самого сильного и могучего орка. Если поединщики проиграют в схватке, значит обвиняемый сообщник шаманов заслужил благословение Великих Предков, и кланы снимут с него обвинения и не станут преследовать по всему миру. Таков закон, таков обычай!       Пока Кланы Праведных, Яростных и Кровожадных решали, кого выставить против одного меня, я молча, и даже как-то отстраненно глядел, как моих друзей пытаются увести со стадиона: как у Миши отбирают засверкавший алым жезл, как сопротивляющегося Кузьму валят на землю и заламывают ему руки, как Лоб остервенело кидается на живую стену орков, но его отбрасывают назад, как грубо хватают Лизу и Матрену и уносят будто двух диких кошек, царапающихся и кусающихся… Я смотрел на них до самого конца, пока не потерял из виду. Внутри была лишь пустота. Даже страха не возникло… но наверное, так и должно быть — умирать за то, что дорого, не страшно.       — …И-и-и первый поединщик — Душитель, головорез, вольный охотник за головами, выходец из Кровожадных, решивший отстоять честь своего клана. Слава ему! Второй поединщик — выходец из клана Яростных — Палаш, сын убитого Штыка и новый вождь клана Яростных! Жажда мести движет им, а значит, Предки на его стороне! И последний поединщик… вы, орки, хорошо его знаете! Когда проповедники Триединой Церкви пришли на Дикие острова, он вступился за них и не дал вам растерзать их! Три дня он охранял лагерь жрецов, и дорога к нему была выстлана трупами орков. За что мы все его уважаем и чтим! И он по праву стал первым карателем на наших островах! Свя-а-а-тоша! Посмотрим, что поединщик шаманов сможет противопоставить Триединой Церкви!.. Да начнется бой!       Каждый раз, когда судья называл новое имя, зрители вопили так, что содрогалось все вокруг. Трое орков вышло на поле, но меня охватило безразличие и я даже не взглянул в их сторону, раздумывая, стоит ли вообще доставать меч. Один против троих — лучших представителей своих кланов — я все равно не выстою, так что чем быстрее все закончится, тем лучше.       — Не держи зла, Хранитель, кто ж знал, что шаманским агентом окажешься именно ты! А мы так славно все распланировали, — произнес напоследок судья, глядя на меня с искренним сочувствием. — Даже забыли про свои распри с Комитетом…       — Комитетом? — резко вскинул взгляд я. Слово так больно резануло слух, что я даже выпал из охватившего меня ступора. Грудь опалило нестерпимым жаром.       — Да, их агент, Иавер Гахиджи, помог нам во всем разобраться и вывести шаманов на чистую воду. Сволочи они, согласись. Втянули тебя в эту историю…       Он говорил что-то еще, но я его уже не слушал. Значит комитетчик работал на два фронта: придумал отличный план для шаманов и, как только тот был осуществлен, рассказал о подтасовке другим кланам. Меня просто подставили! Сделали разменной монетой в своих играх! Вот так моя Родина, за которую я готов был сражаться не на жизнь, а на смерть, сама же всадила мне нож в спину.       Я физически ощутил, как в один миг вспыхнувшая в сердце ярость заструилась по венам, отравляя весь организм. Рассудок помутился. Какая-то другая, потаенная часть моего сознания начала вытеснять остальную личность. Перед глазами повисла красная пелена и я вдруг понял, что готов не просто убить, а без всякой жалости разорвать кого угодно, словно загнанный в угол зверь, словно во мне не осталось ничего человеческого. Опьяневший от обиды и злобы, я выхватил меч и с отчаянностью обреченного шагнул навстречу противникам. Если мне и суждено навсегда умереть сегодня, то своих убийц я заберу с собой!       Их было трое. Орки из клана Праведных, Яростных и Кровожадных. Я перестал замечать все вокруг — мир сузился до трех фигур впереди. Они очень медленно двигались в мою сторону и, наверное, не чувствовали никакой угрозы. Я хорошо видел их, но почему-то совсем не запомнил лиц — в тот момент это не имело никакого значения, важно было лишь то, что кровь кипела в жилах, все тело налилось невероятной силой и мне казалось, что в мире не осталось ничего, на что я сейчас не был способен. Если привычные предвкушение боя и азарт давали невероятный заряд энергии, то чудовищная, неконтролируемая ненависть, поднявшаяся из самых темных глубин моего «Я», совсем увела куда-то за грань человеческих возможностей. Я будто бы предчувствовал каждое движение противников, будто видел их насквозь… Они пришли сюда, чтобы меня убить, почему же я должен жалеть их?       Все трое были вооружены тяжелыми топорами, что не удивительно — это любимое оружие орков. Я сам когда-то, еще на родном заснеженном аллоде, ходил с топором, подражая расе самых лучших воинов Сарнаута, и в глубине души немного расстраивался своей принадлежности к человеческому роду. Только со временем пришло понимание того, что вся суть не в грубой силе, а в скорости, ловкости и уме. И что меч человеку подходит гораздо больше. Тем более тот, который сейчас был в моих руках, ставший продолжением меня в тот же миг, едва я взял его за прохладную, резную рукоять. Бывает так, что оружие находит своего хозяина, и мне казалось, что это как раз тот случай — я чувствовал его упругую сталь, как родное тело, длину его клинка от гарды до самого кончика, остроту его лезвий, способных войти в живую плоть так легко и незаметно, будто я боролся с бесплотными призраками… Только брызги, оседающие на форме Хранителя Империи багровыми пятнами, говорили о том, что мой противник — настоящий.       Каждый взмах топора любого из трех орков-поединщиков мог стать для меня последним, ведь это оружие не требует особой точности и знаний — любой удар, даже тупым концом по касательной, просто раздробит мне кости. Искусство убивать мечом гораздо более сложное и тонкое: атаковать так, чтобы лезвие коснулось противника под точно выверенным углом, чтобы клинок не соскользнул, а вспорол тело врага, оставив ровный, почти хирургический срез. Это знание было во мне, как будто я с ним родился, и которое всплывало из глубин памяти, словно эхо моих далеких предков, всю жизнь сражавшихся за право жить на этой земле. И победивших. В голове не было никаких мыслей, кроме жажды мести, но инстинкты вели меня, не допуская ошибок: не дать себя окружить, уйти от атаки, совершить обманный маневр, заставить противников мешать друг другу и подставляться под встречную атаку, сделать выпад и нанести удар с ювелирной точностью… Я быстро двигался, мой меч порхал стальной птицей, за которой тянулся кровавый шлейф, и в этом была своя извращенная, убийственная красота.       Возможно, бой длился долго, но для меня он стал одной вспышкой, мигом безумия, когда я перестал быть собой. Очнулся я только после того, как нападать стало не на кого. Мои противники лежали на той самой травке, устилавшей игровое поле, только теперь она уже не была зеленой и веселой совсем не выглядела. Я не отдавал себе отчета в том, насколько серьезные раны наносил, но подходить, чтобы проверить — смогут ли убитые воскреснуть, я не стал.       Когда все было конечно, я механически сорвал несколько травинок и вытер ими клинок. Затем развернулся и пошел прочь. Никто меня не останавливал. Стоявшие на пути орки и Хранители расступались в стороны, давая мне свободно пройти и глядя со смешанным выражением удивления и испуга. Своей группы я не видел, но был уверен, что их не тронут — я отвоевал у орков их право на жизнь, а для Комитета они не представляют угрозы. На стадионе по-прежнему стояла тишина, но вовсе не потому, что мой мозг все еще не воспринимал посторонние звуки. Это была подлинная минута молчания. И лишь когда я покинул арену, до меня донесся усиленный громкоговорителем голос Вертела Бешеных:       — Орочьи Игрища закончены! Предки сказали свое слово! Запомните, орки, этот день! День, когда шаманы показали нам свою настоящую хитрую и лживую морду. День, когда их поединщик бросил вызов, вышел на Суд Предков и победил! Быть может, за ним стояло что-то большее, чем просто жажда жить…       Окончание его речи я не дослушал, сейчас меня целиком занимала быстро удаляющаяся спина Иавера Гахиджи. На улице я застал нескольких Хранителей, отчаянно не дававших прорваться на стадион Старику. Дрейк будто почувствовал, что хозяин в опасности, сбежал из загона и теперь кидался на охрану, истошно рыча.       — Да уймись ты, зверюга! Держите его! Осторожней…       Но Старик не собирался униматься, четко вознамерившись оставить кого-нибудь без рук или без головы, и только заметив меня, сложил широкие крылья и припал к земле, искоса глядя на Хранителей зеленым глазом. Я залез ему на спину и похлопал по длинной шее:       — Давай, дружище, у нас есть еще важное дело.       До порта, где швартовались корабли, было не очень далеко. Я не сомневался, что Иавер Гахиджи направился туда и я успею его перехватить. Однако я ошибся. Комитетчик рванул к джунским развалинам, вероятно намереваясь укрыться на одном из множества островов архипелага. Я видел, как его окружила прозрачная сфера и понесла куда-то сквозь астрал. Добравшись до края аллода, я слез с дрейка и, прежде чем кинуться за комитетчиком, обнял своего питомца, прижавшись щекой к его костлявой шее.       — Не жди меня, Старик. Беги, ты свободен.       Дрейк фыркнул и захлопал крыльями, всем своим видом давая понять, что никуда уходить не собирается.       — Беги же, глупый! Беги! Я не вернусь.       Я погладил его по загривку, жалея лишь о том, что у меня не было возможности попрощаться со своими друзьями. Обидно. Но судьба редко бывает снисходительной.       Джунские развалины удивительным образом отправили меня в нужном направлении, хотя четко приказа я не давал, ведь я понятия не имел, на который из островов сбежал комитетчик. Вероятно, остаткам умной древней технологии хватило размытой формулировки. Бездна разверзлась под ногами, но я был не в том настроении, чтобы любоваться ее смертельным очарованием. Когда мои ноги ударились о твердую поверхность аллода, Гахиджи не успел скрыться в глубине острова, и догнал я его за пару минут, повалив на землю.       — Далеко ли собрался? — прошипел я, заломив ему руки за спиной.       — Товарищ Санников, я прошу вас успокоиться, вы ведь здравомыслящий человек…       — Я буду полностью спокоен, если ты прояснишь мне пару моментов.       — Офицер, возьмите себя в руки! Если вы меня сейчас не отпустите, для вас это плохо кончится…       — Плохо кончится? — расхохотался я. — Если Комитет решил от меня избавиться, то долго я не проживу. Мне терять уже нечего, так что советую отвечать строго по команде. Почему меня подставили? Чем я помешал? Говори!       — Я не намерен вести с вами переговоры, это вне моей юрисдикции…       Мне хотелось завязать его в узел со всеми металлическими частями… Но зачем? Восставшие не испытывают боли. Я, от злости не чувствуя никакой тяжести, поволок его к краю аллода как тряпичную куклу. Помешанные на бессмертии существа, чье сердце остановилось тысячу лет назад, боятся только одного — умереть насовсем.       — Что вы делаете, товарищ Санников, не сходите с ума… Вы же не преступник…       — Я только что убил трех граждан Империи, возможно даже законопослушных, возможно даже навсегда. Думаешь, я не смогу присоединить к их числу ублюдка вроде тебя?       — Будьте благоразумны! Вы офицер Империи, страна оказала вам великую честь…       Подтащив активно сопротивляющегося Зэм к краю земли, я свесил его голову и плечи над астральной пропастью. Возможно это была лишь иллюзия, рожденная моим взбудораженным разумом, но мне показалось, что астрал как-то заволновался, забурлил, и будто потянул свои щупальца к восставшему, готовый принять жертву. И хоть лицо комитетчика скрывала маска, я почувствовал его страх, заструившийся по моим пальцам, которыми я сжимал его горло.       — Вы… вы этого не сделаете… это противоречит вашему психологическому портрету…       — Что ж, жизнь полна сюрпризов и разочарований. Спрашиваю еще раз — почему Комитет решил от меня избавиться? — рявкнул я, еще больше склонов Гахиджи над бездной — разноцветные астральные блики запрыгали на его металлическом лице.       — Вы здесь не при чем, на вашем месте мог быть кто угодно! Нам просто необходимо было как-то подставить клан Боевых…       — Зачем?       — Мы стараемся снизить влияние шаманов среди остальных орков… Комитет и лично Яскер уделяют большое внимание орочьему вопросу… Нам нужно, чтобы эта раса стала частью Империи, а шаманы мечтают о независимости. Поэтому просто необходимо выбить почву у них из-под ног…       — Что-то ты темнишь, приятель. Никто из орков не сможет самостоятельно защитить аллод от астрала, значит, об их независимости не может быть и речи! Орки никуда не денутся из Империи, пока у них не будет собственного мага… Так ли уж случайно выбор пал на меня?       — Ну хорошо… да… выбор был не случаен. Среди орков есть особи с повышенной способностью к магии. Но, я уверен, это всего лишь результат астральных мутаций! Потомки Легендарного Орка — это не более, чем легенда, и скоро мы это докажем! Однако то, что вы пересеклись со всеми из них, внушает некоторые опасения. Шаманы считают вас «Избранным», думают, что именно вы вернете им независимость, отыскав орка-мага…       — И поэтому вы решили убить сразу двух зайцев: подставить шаманов, свалить все на меня и таким образом ликвидировать «Избранного».       — Хороший план…       — Не то слово. Блестящий! Жаль, что я оказался таким живучим…       — Товарищ Санников, мы еще можем как-то мирно решить ваш вопрос, если вы не будете делать глупостей!       — Сомневаюсь. Где Череп?       — Что?! Я не понимаю…       — Не строй из себя идиота! Ты сказал, что я пересекся со всеми потомками Великого орка. Но с Черепом Степных я не пересекался! Сейчас я уберу свои руки и ты насладишься прекрасным ощущением полета. Правда недолго… Хочешь?       — Нет, нет… подождите… Череп действительно был здесь, на Диких островах, и вы бы наверняка встретились…       — Но Комитет меня опередил, верно?       — Да, мы перевернули здесь все и нашли его до вашего приезда.       — Где он?       — В одной из наших лабораторий. Участвует в экспериментах, которые, несомненно, подтвердят то, что никаких способностей к высшей магии у орков нет и быть не может! Орки должны оставить пустые надежды! Вы можете вышвырнуть меня в астрал, но это ничего не изменит! Я умру героем, а Империя сохранится союзом трех рас… А-А-А!!!       Гахиджи, вероятно, решил, что я, сделав резкое движение, собираюсь его столкнуть в пропасть. И только поняв, что я поставил его на ноги, заткнулся.       — Рад, что вы приняли правильное реше…       Мысли лихорадочно метались в моей голове. По плану Комитета я должен был сегодня умереть на арене, когда правда о шаманах раскрылась, и мое выживание — лишь досадная неприятность, которая в кратчайшие сроки будет исправлена. Если Комитет задался целью, то он ее достигнет. Я, задумавшись о торговых кораблях, про которые упоминала Кочерга, и на которых мне, быть может, удастся покинуть Дикие острова раньше, чем до меня доберутся, даже не заметил, что Гахиджи оборвал себя на полуслове.       На мое плечо мягко легла чья-то рука…       — Я не сомневался, что Комитет начнет ставить нам палки в колеса. Они не хотят нашей независимости и сделают все, чтобы помешать!       — Вы?! Как вы здесь…       — Строительство джунского портала закончилось час назад. Я прибыл сразу, как только узнал о подставе… прости, что не успел защитить тебя на стадионе.       Коловрат, громко бряцая многочисленными амулетами, сделал шаг к Иаверу Гахиджи и тот немного попятился, оказавшись между молотом и наковальней: позади него был астрал, впереди — разгневанный Верховный шаман орков. И еще неизвестно, что хуже. Рядом с Коловратом стоял Коршун с совершенно убитым видом, на него даже жалко было смотреть.       — Какой позор!.. Все вскрылось! И про тотем, и, самое главное, про гоблинскую голову. А ведь мне ее ты дал! — рявкнул он, ткнув пальцем в комитетчика. — Какие слова говорил! «Я понимаю, как сейчас важна для шаманов победа! И мы можем вам ее обеспечить!». Гадина! Теперь понятно, что в Комитете Незеба хотели, чтобы шаманы опозорились, чтобы нас никто не уважал. И я сам им в этом помог!       — У-у-у, лжецы и интриганы! — сжал руки в кулаки Коловрат, и вокруг него вдруг сам собой закрутился небольшой вихрь, спиралью взметнувший вверх степную пыль. — Не верю я вам. У Черепа есть какая-то сила, иначе бы вы не заперли его в своей лаборатории!       — Мы… я… это вне моей компетенции, вы же понимаете… — взволнованно залепетал Гахиджи, переминаясь с ноги на ногу, но я видел, что Коловрату он по большому счету не интересен.       — Я настроен решительно! — произнес Верховный шаман ни к кому конкретно не обращаясь. — На кону не только мой авторитет. И не только авторитет шаманов вообще. На кону союз орков и Империи!       Вихрь у его ног стал отчетливее и я даже увидел, как сверкнули молнии. Пусть кто-то и считает язычников магами низшего порядка, но со стороны это выглядело жутковато. От поднявшегося ветра амулеты Коловрата громко застучали друг об друга, и что-то в этом звуке заставляло ужаснуться, электрические вспышки делали лицо орка мертвенно белым полотном, на котором отчетливо выделялись налитые кровью глаза. И я, и Коршун невольно отступили назад, Гахиджи и вовсе попятился, снова оказавшись на самом краю земли, но через мгновение Коловрат взял себя в руки и начавшийся было ураган улегся.       — Идем со мной, Избранный, — кивнул он мне, уверенно направившись к джунским камням и больше не удостоив комитетчика взглядом. — У меня есть к Яскеру несколько вопросов…       — К Яскеру? — заколебался я.       Вообще-то у меня были прямопротивоположные планы. Вряд ли, конечно, мне удалось бы скрыться от вездесущих агентов Комитета, которые даже сейчас могли целиться мне в спину из-под любого камня, но идти самому прямо в руки к Рысиной мне тоже не очень хотелось.       — Пока ты со мной, никто не посмеет тебя тронуть, — правильно понял мои сомнения Коловрат.       Его слова не слишком меня ободрили. Даже если это и так, я же не могу вечно ходить тенью за лидером орков! Сейчас я снова должен был принять важное решение: взглянуть в лицо смерти или все же попытаться спасти свою жизнь… Как же это тяжело — стоять на той самой развилке, где путь, по которому ты шел, вдруг разделяется на разные дороги, и от того, на которую из них ты ступишь, зависит твоя судьба.       Первый шаг за Коловратом дался мне тяжело, но после того, как он был сделан, все тревоги пропали и я внезапно почувствовал опустошение, как тогда, на арене, когда я согласился на Суд Предков. Но вместе с этим на этот раз пришло еще и облегчение. Облегчение от того, что мне не придется бежать, прятаться и до конца жизни вздрагивать от каждого шороха. Хоть я и не хотел себе в этом признаваться, но в глубине души прекрасно понимал, что так жить все равно бы не смог. Так зачем оттягивать неминуемое и продлевать собственную агонию? Я выбрал правильную дорогу, пусть даже она, скорее всего, окажется значительно короче, чем мне бы того хотелось.       Коловрат широкими шагами направлялся к джунским развалинам и мне приходилось едва ли не бежать за ним, чтобы не отстать.       — Комитет увел у меня из-под носа последнего потомка… Я в бешенстве! Я хочу видеть Черепа Степных! Что это вообще за фигня — взяли честного орка и отправили в какую-то секретную лабораторию! И мне ничего не сказали. Бардак!       — Гахиджи сказал, что это все астральные мутации…       — Я слышал. Врет! Интересно, в какой из лабораторий Череп находится? В шестой? Вряд ли… Там же этот… как его… проект «Крыло». Какое отношение Череп имеет к авиакам? В девятой? Хм-м, тоже вряд ли… Экзоскелет проектируется для Зэм… Неужели… в тринадцатой? О-о, нет!       Перед моим взором сама собой повисла красная папка с надписью «Х-13. Совершенно секретно», где я лично поставил подпись о неразглашении. Точно! Ведь и Семер Небит — женщина из Комитета, собиравшая пауков-вампиров на берегу Мертвого моря, — тоже говорила что-то про астральные мутации.       — Я должен немедленно встретиться с Яскером. Если через час Череп не будет в моем распоряжении, я… я объявлю о выходе орков из Империи! Да! — он уже почти коснулся джунских камней, но потом вдруг замер. — Нет, стоп. Из Империи пока выходить не будем. Это я погорячился.       На Зверский остров мы спокойно перенеслись сквозь астрал в прозрачных сферах, к которым я уже стал привыкать, во всяком случае такой метод путешествий перестал казаться мне чем-то из ряда вон выходящим. Зато на центральном острове, возле наконец достроенного, полноценного джунского портала, было настоящее столпотворение. При виде множества орков, которые неизвестно как отреагируют на появление собственного вождя, моя рука сама потянулась к мечу. Многие из них желали отстранения от власти шаманов и смещения Коловрата, и после того, что случилось на стадионе, ситуация обострилась еще сильнее. Может быть Верховному шаману прямо сейчас придется доказывать свое лидерство перед своим разъяренным народом? Чем ближе мы подходили к толпе орков, тем больше во мне крепла уверенность, что стычки не избежать…       Но я ошибся. Воины, что за спиной Коловрата так громко заявляли о своем превосходстве, и которые, узнав о махинациях шаманов, хотели меня растерзать на арене, сразу растеряли боевой пыл, столкнувшись лицом к лицу со своим законным главой. И в тот момент я понял, почему именно Коловрат верховодит этой воинственной расой. В его глазах, во всей его фигуре, в каждом движении сквозила какая-то непередаваемая мощь, заставлявшая всех почтительно пятиться, уступая дорогу и смиренно опуская головы. Он, как вожак волчьей стаи, способен подавлять волю всего лишь силой взгляда. И его все-таки боялись. Спокойно и величественно прошествовав к площадке телепорта сквозь образовавшийся живой коридор, Коловрат обернулся и внимательно посмотрел на свой народ, словно спрашивая, посмеет ли кто-нибудь открыто выразить ему свой протест… Никто не посмел.       Телепорт привычно загудел и через секунду голубая сфера скрыла от меня Дикие острова и моих несостоявшихся палачей. Но я не сомневался, что там, на другом конце, меня уже ждут другие, куда более изощренные палачи.