Рассвет

Что может быть прекраснее рассвета на Беллиоре? Когда восток окрашивается в розовый цвет, а на деревьях поют птицы. Этим нельзя не восхищаться. Если, конечно, тебя не мучают печальные мысли. Так было с Ильсором в то прекрасное и ужасное утро на Беллиоре. Прекрасным его делал рассвет, ужасным - тревожное ожидание, охватившее всю арзакскую часть Ранавира, и мина, установленная на "Диавоне". Ильсор не боялся своей смерти и не испытывал ни малейшего беспокойства по поводу участи менвитов. Ему было жаль лишь своих соратников, жаль красавицу Гелли, Вегнера, Ланата, стариков Ментахо и Эльвину, да ещё одну пожилую супружескую пару: его родителей, оставшихся на Рамерии. И ещё... Меньше, чем прочих, но всё же жалел Ильсор одного-единственного менвита, молодого штурмана. Вождь арзаков помнил Кау-Рука ещё тоненьким подростком. Ильсор не забыл и того, как много лет назад семья будущего штурмана приютила его. Ильсор целую ночь пытался отогнать эти мысли и объяснить, что так и должно быть. "Свобода беллиорцев требует жертв, - повторял он про себя. - Вспомни арифметику, Ильсор. Что больше: двести один или несколько миллиардов?" Двести один - это двести человек, составлявших арзакскую часть экипажа, и один Кау-Рук, несколько миллиардов - население Беллиоры. Но даже утром ему было тяжело смириться с тем, что в этот день погибнут его соратники, и особенно с тем, что вместе с ними умрёт и священное дело - борьба за свободу арзаков. Поэтому утро не было для него прекрасным, а лишь ужасным. И даже рассвет не произвёл на него впечатления. Ильсор вышел из своей каморки, где он ночевал, и пошёл на кухню разогревать кофе. Ведь вот-вот должен был проснуться генерал, а тот терпеть не мог, проснувшись, ждать завтрака. На кухне Ильсор встретил Вегнера. Тот тоже уже проснулся и готовил банановые лепёшки, которые были очень по душе генералу. - Здравствуй, - спокойно сказал Ильсор. - Доброе утро, - сказал Вегнер и громко вздохнул. - Утро и правда чудесное. Жаль, что сегодня мы все можем умереть. - Найди тарелку и положи туда несколько лепёшек, - сказал Ильсор, сделав вид, что не услышал последних слов Вегнера. - Я отнесу генералу. Вегнер сделал то, что велел Ильсор, и тот, водрузив на поднос лепёшки и чашку кофе, удалился с кухни, чтобы отнести всё это генералу, который к тому времени уже проснулся. Вегнер проводил вождя обиженным взглядом. *** Приведя Баан-Ну в порядок, Ильсор вышел из замка на залитую солнцем поляну. Ему требовался свежий воздух, так как после бессонной ночи он чувствовал себя ужасно. Очень болела голова. Однако, постояв на поляне некоторое время, вождь арзаков понял, что ему требуется медицинская помощь. У замка стояло два флигеля. Один служил домиком для пленных Ментахо и Эльвины, второй был отведен под медпункт. Именно к медпункту и направился Ильсор. Он постучался в дверь. Ему открыла младшая помощница Лон-Гора, Гелли. Гелли выглядела отлично. Как всегда бодрая, подтянутая, с неизменным игривым блеском в живых зелёных глазах. Такая же, какой Ильсор её впервые увидел. Это было не удивительно, ведь когда Ильсор говорил о своих страшных планах, та была уверена, что тот просто шутит или временно сошёл с ума. - Здравствуй, - сказал Ильсор. - Принеси, пожалуйста, лекарство. Голова болит. Гелли тоже поздоровалась в ответ, потом исчезла на секунду в глубине флигеля, но вскоре вернулась с коробочкой таблеток. Ильсор поблагодарил, взял коробочку и пошёл прочь. Однако Гелли тихо последовала за ним. Подкравшись, она крепко обняла его за плечи. Ильсор слабо улыбнулся. - Какой замечательный день, - сказала Гелли. - Здорово, если это будет последний наш день в неволе. - Смотря, чем закончится эта неволя, - сказал Ильсор. - Иногда важно не когда заканчивается что-то плохое, а чем. Всё-таки, мягко говоря, неприятно прощаться с неволей под обломками корабля. Гелли вскрикнула и выпустила Ильсора из объятий. - Оставь свои злые шутки! - закричала она. - Противно слушать! - Геллура, я не шучу, - сказал Ильсор, покачав головой. - То есть ты действительно собираешься взорвать "Диавону"? - А если не будет другого выхода? Ты хочешь, чтоб беллиорцы стали вассалами Гван-Ло? А их несколько миллиардов. Разве можно платить за жизнь двухсот с лишним арзаков свободой нескольких миллиардов землян? Что больше: двести один или несколько миллиардов? - Можно! - твердо сказала Гелли. - За жизнь платить свободой можно! Я уже столько лет живу в неволе! Но лучше продолжать жить так, чем умирать! Да, я хочу свободы, но больше свободы я хочу жить! Жить, понимаешь? Хочу видеть солнце, звёзды, тебя, вдыхать запах цветов, хочу ходить по земле, радоваться, грустить, мечтать, петь! И я не одна! Ильсор даже не знал, что сказать. Ему хотелось успокоить Гелли, но он не мог найти слов. Он и себя едва ли мог тут убедить, а уж Гелли и подавно. - Постойте! - послышался с земли голос. Гелли и Ильсор опустили глаза. На земле стоял гном. - Простите, что прервал вашу беседу. У меня к вам важная новость из Изумрудного города, - сказал он. Ильсор приготовился к самому страшному удару в жизни. - Мыши заснули. Тут раздался пронзительный, полный радости крик, который позже перешёл в истерический смех. Это была Гелли. Закричав, она снова крепко обняла Ильсора. Вождь арзаков молчал, с виду сохраняя спокойствие, но внутри всё ликовало. Услышав крик, из медпункта появилась другая медсестра, Халит. Она бодрой походкой направилась к Ильсору и Гелли. - Что произошло? - спросила она, строго взглянув на них своими печальными чёрными глазами. - Свобода, - тихо и коротко ответил Ильсор. Взгляд Халит со строгого сменился на растерянный, а потом на её глазах блеснули слёзы, которые она поспешно стерла. - Неужели? - спросила она. - Свобода? И, подняв чёрные глаза к солнцу, добавила: - Уж не думала, что когда-нибудь услышу это слово. - На обед повара добавят усыпительную воду в еду каждому менвиту, - сказал Ильсор. - И все они уснут. Кроме двоих. Только вы обе ничего никому не говорите. Чтобы никто из рабов не проговорился. А менвиты и подавно не должны ничего знать. Ни один из них не заслуживает доверия. Халит и Геллура пообещали никому ничего не говорить. *** Ильсор пошёл прочь от замка к находившемуся неподалеку водопаду. Глядя на падающие воды, он вспомнил юность, каникулы в Серебряных горах, проведённые вместе с Гелли. Смех, радость, свобода... Как всё это теперь было далеко! Но пришёл он туда вовсе не вспоминать о прошлом. Он пришёл туда нарвать ядовитой травы, которая была обнаружена у водопада биологами "Диавоны". Ильсор отлично помнил фотографии с травами, показанные на докладе о беллиорской флоре. И поэтому безошибочно распознал эту траву и нарвал целый букет. Он уже хотел уходить, как вдруг увидел чернеющую в траве змею. Ильсор не боялся змей. Он уже побывал в Великой Рамерийской Пустыне, где их водилось очень много. И даже брал одну из них в руки. Поэтому, обнаружив змею, вождь арзаков не испугался, а подобрал находку. Змея оказалась мёртвой. Змея неожиданно напомнила вождю арзаков один эпизод из его прошлого. Нет, не Рамерийскую пустыню, а его первый день в доме. Как он колдовал над бутылкой с лимонадом, как с надеждой в глазах провожал генерала на море... В голове Ильсора родился страшный план. *** Когда Ильсор вернулся, он увидел рабов, добывавших воду из ранавирского колодца. Сердце вождя застучало от нетерпения. Уже скоро, очень скоро... Ильсор поспешил в свою комнату и заперся там на некоторое время. Потом он поспешил на кухню. В руках он держал всё тот же букет и скляночку с какой-то жидкостью. На кухне он застал Вегнера, Морни и ещё нескольких арзаков-поваров, которые только начинали готовить обед. При виде Ильсора некоторые поклонились ему. - Не надо кланяться, - сказал Ильсор. - Не люблю, когда мне кланяются. Не заслужил. И прошу не спорить. Я пришёл совсем по другому делу. Мы усыпим не всех менвитов, если вы помните? Морни, помни, ты готовишь для штурмана и добавляешь в его порцию не ту воду, которую только что принесли, а воду, оставшуюся со вчерашнего пира? Молодая женщина кивнула, дав понять, что помнит. - А ты, Вегнер,- сказал Ильсор, обращаясь к приятелю. - Ты готовишь для Баан-Ну. Ты тоже не добавляешь Усыпительную Воду. Ты добавляешь ему жидкость из этого флакона или настой вот этих трав. - А что это за травы и что за флакон? - спросил Вегнер. - И то, и другое - яд. Очень опасный и сильнодействующий. - То есть, ты хочешь убить генерала? - Именно. Генерал не способен исправиться. Это менвит, природа которого абсолютно звериная. Его мысли направлены только на то, чтобы забрать, сожрать. Даже союзник с такой натурой пользы не принесёт, а только навредит. А как враг он слишком опасен. Да, он не великий полководец, но при этом очень жестокий. - Я понимаю, - сказала Морни. - Но всё равно это слишком нехорошо. - Ильсор, а ты подумал о своей сестре? - спросил Вегнер. - Она ведь будет страдать по генералу. Я знаю, что вы с ней в ссоре и не желаете видеть друг друга, но пожалей же её. Это ведь родная сестра, а родных нужно беречь и ценить. - Альсолят долго плакать не будет, - сказал Ильсор. - Найдёт другого. Ты её не знаешь, она никогда никого не любила и никому по-настоящему не сочувствовала, а только спешила обустраивать свою жизнь. Этим она и похожа на генерала. Альсолят - это не Гелли. Альсолят нужен только красивый богатый менвит, а таких и без Баан-Ну хватает. - Ильсор, ты уверен, что можешь разобраться в чужих чувствах? Я вот сам не всегда могу разобраться. У тебя просто сложилось шаблонное понятие о любви, а то, что в мире любовные отношения могут развиваться по-разному, ты не учитываешь. - Вегнер, не забывай о том, что я всё-таки главный. Поэтому выполняй. - Баан-Ну, конечно, алчный негодяй, разрушил немало счастливых жизней, в том числе и мою, причинил много бед арзакам. Но лишить его жизни я не могу. Подумай о тех, кому он дорог. - А Баан-Ну думал о тебе, когда умер твой брат? - спросил Ильсор. - Я бы врагу не пожелал той судьбы, что у меня, - ответил Вегнер. - Баан-Ну я не простил и не прощу, но не хочу ставить других на его место. Его ведь тоже кто-то любит. - Близких родственников, оставшихся в живых, у Баан-Ну нет. Те, кто его любят, сами от него недалеко ушли. Исключение - Лон-Гор, но и тот... Вегнер вздохнул, схватился своими полноватыми руками за чернокудрую голову. - Ты невыносим и упрям, Ильсор. Я никогда не думал, что когда-нибудь стану убийцей. Я всю жизнь позволял себе только ругаться на своих обидчиков. Но ты настолько назойлив, что смог бы и крепость взять измором. Давай свои травы. Ильсор положил букет и флакон около Вегнера. Вегнер взял большой нож, подвинул букет к себе и принялся мелко нарезать траву. Тут неожиданно дверь отворилась и на пороге на мгновение показалась нежная хрупкая фигура юноши-радиста. - Ильсор, тебя генерал вызывает, - сообщил тот тоненьким дрожащим голоском. - Странно, что ты так быстро согласился, - сказал Ильсор на прощание Вегнеру и, развернувшись, ушёл. Его не оставляла мысль, что Вегнер обманет его. Правда, он не совсем понимал, как. Но то, что склонный сомневаться Вегнер так быстро согласился, наводило на мысль, что у него какой-то замысел. Предчувствия Ильсора не обманули. Справившись с нарезкой зелени, Вегнер сгрёб её в какую-то коробочку и незаметно выскользнул из кухни, а затем и из замка, прихватив орудия убийства. Он направился к медпункту. Там его встретили Гелли и Халит. - Здравствуйте, госпожа Халит, - Вегнер склонился перед ней в почтительном поклоне. Халит была молода, но её солидность и то, что в доме Лон-Гора она жила супругой, не позволяло бедному повару говорит ей "ты". - Пришёл сообщить вам неприятную новость: Ильсор замышляет отравить генерала. - Какой ужас! - закричала Гелли и рванула вперёд. - Я срочно побегу и попытаюсь его остановить! - Гелли, не беспокойтесь. Это дело он поручил мне, а я не собираюсь никого убивать. - Ильсор безумен? - спросила Халит. - А он не боится казни? Баан-Ну давно мешал Гван-Ло и Тор-Лану, но Верховный не настолько глуп, чтобы полностью игнорировать составленный им самим уголовный кодекс. Этим он настроит против себя многочисленных сторонников Баан-Ну. К тому же, даже после казни убийцы убитый не возвращается. Ильсор хоть понимает, что у Гван-Ло не будет никаких оснований оставлять его в живых? - Я об этом не подумал, - сказал Вегнер. - Тогда действительно генерала стоит оставить в живых. Я только хотел оставить вам отраву. Может, вам она пригодится в медицинских целях. - Спасибо, - сказала Халит, приняв страшные гостинцы. *** В огромном каменном зале шло пиршество. Стол ломился от блюд: супы, салаты, гарниры и закуски из овощей Урфина и дичи, изобилие фруктов, разнообразные соусы из самых необычных составляющих, фирменные десерты Вегнера, приготовленные по известному рецепту: пироги, пышки, кремы и даже торт, изображавший собой модель Беллиоры. В крем для торта Вегнер намеренно добавил самый нелюбимый Кау-Руком сорт орехов. Арзаки ходили по залу и обслуживали менвитов. Во главе стола сидел Баан-Ну. Одет он был в очень красивый и нарядный бирюзовый костюм, который ему, бесспорно, шёл. Генерал, как всегда, смеялся, шутил, декламировал свои собственные стихи, был в прекрасном расположении духа. Не отставали от него и прочие менвиты. Никто не знал, что почти во все блюда добавлена Усыпительная Вода, а за дверью в нетерпении выстроилась толпа арзаков, которым по профессии не полагалось обслуживать за столом: медработники, уборщики, техники... Началось Усыпление с того, что заместитель штурмана Гес-Ург пожаловался Кау-Руку, что его клонит ко сну. Мон-Со услышал это и начал насмехаться над засыпающим Гес-Ургом, который и стал первым менвитом, что подвергся влиянию чудодейственной жидкости. Однако и Мон-Со постигла та же участь, хоть и с разницей в несколько минут. Вскоре все менвиты, кроме Кау-Рука, заснули. Арзаки-официанты, убедившись в этом, закричали: "Свобода!" Толпа арзаков, стоявших за дверью, ворвалась в зал и бросилась поздравлять всех своих соплеменников. Гелли с радостным визгом подбежала к Ильсору, а вождь арзаков, заметив её, подхватил и поднял высоко над полом. Ильсор так и стоял среди огромной ликующей толпы, держа смеющуюся Гелли на руках. Это, наверное, были самые счастливые мгновения для них обоих. Хотя Ильсор догадался, что Баан-Ну жив и дал себе слово отчитать Вегнера. Халит не ликовала вместе со всеми. Нет, она осознавала счастье своих соплеменников и была рада за них, но сама беззвучно плакала над заснувшим Лон-Гором и вытирала слёзы длинными чёрными прядями своих кудрей. При этом арзачка никак не могла перестать корить себя за слабость. - Ильсор, позвольте мне поговорить с вами, - сказал Кау-Рук. Ильсор нехотя направился к штурману, не опуская при этом Гелли на пол (так сильно он не желал расставаться со своей ношей). Но дорогу ему преградил Вегнер. - Всё время ты вмешиваешься куда не просят, - сказал Ильсор, сменив выражение лица на сердитое. - Разговаривать с тобой не хочу. - Ильсор, позволь, - сказала Халит и отошла от спящего мужа в сторону вождя. В её покрасневших от слёз глаз читался укор. - Будь благодарен Вегнеру. Он спас тебе жизнь. У Гван-Ло не было бы ни малейшего основания тебя помиловать, если бы такой влиятельный менвит, как Баан-Ну, погиб. Зато много оснований казнить тебя. У Вегнера были более веские причины ненавидеть Баан-Ну: твоя сестра жива и здорова, а его брата уже не вернёшь. Моих родителей и Асмата тоже не вернёшь. Пойми, что ты не должен рисковать. Ты должен жить ради своих родителей, ради арзакского народа и ради... И ради Гелли. - Хорошо, хорошо, - проворчал Ильсор. - А теперь мне надо поговорить со штурманом. *** Через несколько дней "Диавона" стартовала с Земли. Ильсор выбрал себе и Гелли каюту, где жили прежде два друга-биолога. Вождь совсем не гонялся за роскошью. Ему было достаточно того, что он сделал первые шаги к своей большой цели, нашёл себе друзей на Беллиоре, на короткое время почувствовал себя свободным арзаком, а рядом с Гелли в последнее время всё чаще стал чувствовать себя ещё и мужчиной. В первый же вечер вождь арзаков и медсестра улеглись в каюте на одной койке. Перед сном Гелли положила свою голову на грудь Ильсору, не разжимавшего её руки. Ильсор, в отличие от менвитов, был равнодушен к изумрудам и зелёному цвету, пока не узнал об их свойствах. Он любил чёрный цвет. И совсем не разделял восхищения своего господина перед зелёными полями и лесами Беллиоры. Но это не мешало его сердцу трепетать при виде глаз Гелли, таких же зелёных, как волшебные камни, как поля Беллиоры. В дальнейшем Ильсору предстояли тяжкие испытания, но это не помешало ему уснуть в первую ночь на Беллиоре счастливым, свободным, любящим и любимым. Халит же ночью не спала. Она снова плакала. Ей очень хотелось разбудить спящую рядом с ней Ди и поглядеть в её серые глаза, как в стихотворении одной беллиорской поэтессы. А ещё больше ей хотелось разбудить Лон-Гора...