Последний поклон

В тот вечер, когда Дмитрий вприпрыжку спускался по парадной лестнице Императорского дворца, Анастасия стояла на первой ступени и глядела на него словно из-под толстой ледяной корки, за которой на самом деле скрывался целый эмоциональный вихрь. Лимонно-желтое платье, расшитое жемчугом, струилось по паркету, вызывая легкий шелест. Корона простой формы, ярко сверкающая бриллиантами, украшала прибранные рыже-каштановые волосы. Сверху вниз, как и положено гордым императрицам, на Дмитрия сейчас смотрела не бойкая Аня из детского приюта; то была Анастасия Романова. Великая княжна Анастасия. - Здравствуй, Дмитрий, - ее голос совсем не дрогнул. Несмотря на тишину, с которой были произнесены эти два слова, воздух словно разрезало. Парень с короткими каштановыми волосами на секунду приостановился: настолько его поразил тон, с каким княжна обратилась к нему. Но он быстро взял себя в руки, хоть и внутри все скорчилось от мимолетной боли: он заслужил холодное обращение. Он, простой мошенник, не раз обманывал людей - и жизнь решила его наказать. - Здравствуй. - Ты получил награду? - неужели это все, что ее волнует? Награда! Что ж, похоже, у особ королевских кровей есть природный талант - тонко, но болезненно указывать на недостатки. - У меня все... В полном порядке. Как будто чужие. We were strangers... Старичок во фраке, судя по всему, входящий в ближайшее окружение императрицы Марии Федоровны, немощно прокашлялся и сказал: - Молодой человек, обращаясь к княжне, вы должны говорить "ваша Светлость". И тут маска девушки дала первую трещину. Она, словно стыдясь своего громкого и почтенного титула, небрежно махнула рукой. - Это не тот случай. - Почему? - Дмитрий оборвал Анастасию на полуслове, всем своим видом выражая согласие с бывшим пожилым дворянином. Как тут не сказать хоть что-то хорошее, когда осознаешь, что видишь свою судьбу в последний раз? Он учтиво поклонился, отчего каштановые пряди отделились от зачесанных волос. - Ваша светлость. Рад, что вы добились своего. К Романовой вновь вернулось самообладание. Она распрямила спину, прогоняя смущение, и так же холодно произнесла: - Мы оба добились своего. Парень часто заморгал, изо всех сил стараясь не позволить хотя бы навернуться слезам на глаза. В этот самый момент он ясно понял, насколько жалок был все это время, раз гонялся исключительно за деньгами. Но он правильно поступил, когда отказался от награды: в конце концов, переломный момент его жизни, когда он осознал, что любит осиротевшую Аню, произошел на том злосчастном (но вместе с тем и прекрасном) пароходе. Да чего греха таить, он любит Аню в лице Великой княжны, стоящей перед его лицом. Несмотря на всю ее напускную невозмутимость. И все же... Когда она узнает, что плотные пачки с купюрами остались здесь, в Париже, он будет уже далеко. В буйном зимнем Ленинграде. В любом случае, это уже не играет роли. - Ну что ж... Прощайте, ваша Cветлость. Еще раз низко поклонившись, он выпрямился, а наряду с этим старался моргнуть раз, моргнуть второй, лишь бы ее образ, пусть и самый последний, навсегда отпечатался в сознании. Он смотрел на нее так с секунду, все же достав со дна ее глаз крупицу нескрытой боли. После чего круто развернулся и поспешил уйти. Убежать, если точнее, оставив позади их вечную недосказанность. - Прощай... - прижав сжатый кулак к груди, княжна приподняла подбородок, глотая страдания, что успели накопиться за несколько минут пребывания Великой княжной Анастасией. Эта маска стала гнести ее, стоило прозвучать этому пресловутому обращению "ваша светлость". Мгновение спустя ее лицо осветила искренняя улыбка. "Спасибо, что нашел меня тогда... В зале." ... I wanna be standing at the beginning with you. Зачем жить, если не в свое удовольствие? Великая княжна, едва осознав одну простую истину, рванулась с места за быстро ускользающей тенью на нарядных стенах.