***
— «Поведаю я вам одну историю. Это не просто сказка, это жизнь. И никто бы не смог ни опровергнуть, ни подтвердить эти слова, кроме меня самого. Слушайте же и запоминайте, ведь никто и никогда не знал настоящей истории… Зима. Снег большими хлопьями кружится в воздухе, изредка сдуваемый ветром в стороны. Запах холода и волшебства. Странно, но даже в такую суровую погоду вокруг витает чувство чего-то романтичного. Этот чудесный аромат свежей сдобы, изредка тёплым потоком воздуха вылетающий из открывающихся и закрывающихся дверей кафе. Эти красивые рождественские украшения, то тут, то там мелькающие в стеклянных витринах магазинов, этот уютный оранжевый свет из окон. Всё, что окружало людей сейчас делало их счастливыми, придавало происходящему чувство эфемерности. Это пора, когда следовало бы отсиживаться дома, укатавшись в плед с кружкой горячего шоколада и хорошей книгой. Однако даже в предрождественское время находятся люди, предпочитающие мёрзнуть на улице, стараясь хоть как-то согреть себя с помощью шерстяных шарфов и вязаных шапок. Одним из таких вот людей и был Джон. Совершенно обычный до мозга и костей парень семнадцати лет. Короткие светлые волосы, светло-серые глаза, среднестатистический рост — в общем, ничего, что могло бы выделить его из толпы или заставить случайного прохожего обернуться. Как обычно, в уже довольно поздний, а соответственно и тёмный, час Джон стоял на автобусной остановке, в ожидании транспортного средства, не спешащего появляться и спасать продрогших пассажиров от жестокой зимней погоды. Ничего вокруг не замечая, парень снова и снова отрешённо смотрел на время в своём телефоне. Но вдруг что-то заставило его вздрогнуть. Ничего не изменилось в нём внешне, но внутри словно проснулся давно потухший вулкан, странный порыв заставил пробежать по всему телу мороз. Но этот мороз не был результатом испуга или паники. Наоборот, такой несвойственно для этого времени года приятный холодок растворился так же быстро, как и появился. Повинуясь своим эмоциям, даже толком и не осознавая, что происходит, Джон обернулся. И к своему огромному удивлению увидел девушку. Чего же в этом удивительного, спросите вы? Неужели девушки на автобусной остановке так необычны? А вот странного в этой особе было очень даже много. Волосы юной леди были абсолютно белыми, как свежий, только что выпавший снег, и доставали ей до середины бедра. Огромные глаза же были кристально-голубого цвета и смотрели с такой искренностью и наивностью, что было трудно поверить, что ей действительно шестнадцать лет, на которые она выглядела. Но это Джона удивило меньше всего. Ведь вполне возможно, что эта девушка — просто напросто альбиноска. Нет, его удивило другое. На девушке было надето простое летнее платье, почти что сливающееся с её волосами, а ноги были совершенно босые. Но девушка совершенно спокойно стояла на покрытом ледяной корочкой асфальте и счастливо, немного по-детски улыбалась. Всё ещё не до конца опомнившись, Джон сам не заметил, как подошёл к ней. Но в тот самый момент, когда он остановился перед ней, та приятная, лёгкая дымка исчезла, а сам Джон обнаружил себя стоящим прямо напротив этой странной девчушки, удивлённо и слегка испуганно смотрящей на него под небольшим углом, ведь незнакомка была на пол головы ниже него. Повисла неловкая пауза. — П-привет. Я Джон, — начал парень слегка сбивчиво. — Тебе не холодно? — Нет. В смысле да! Наверное… — девушка казалась всё более странной. — Мне это… Мне пора, в общем! П-пока… Девчонка резко и смущённо обернулась и со всех ног бросилась бежать с остановки. Джон хотел остановить её своим криком, но невольно залюбовался этой картиной. Зимний пронзительный ветер красиво трепал волосы и платье прекрасной незнакомки, искусно вплетая в них маленькие снежинки, сияющие в тусклом свете фонарей и луны. Сейчас она казалась такой лёгкой, на секунду Джону даже показалось, что красавица не касается ступнями земли, а бежит по воздуху. Но присмотреться внимательнее ему не удалось, к несчастью, а может и к лучшему приехал долгожданный автобус, скрыв из виду худенькую фигурку девочки. Уже в автобусе парень почувствовал лёгкое разочарование, однако ощущение неизмеримого счастья не собиралось так быстро покидать его сердце.***
Ранним рождественским утром Джон решил прогуляться. Ему совсем не спалось этой ночью, мысли о загадочной девушке с остановки, которую он встретил накануне, не давали покоя. Идя по красивым и праздничным улицам спящего города, он любовался узорами, которые оставил мороз на окнах домов. Один за другим шли многоэтажные дома, и на каждом из них красовался индивидуальный, неповторимый узор. Спустя какое-то время, Джон заметил одно единственное окно, располагающееся на втором этаже, которое было абсолютно чистым, совсем без узоров. Парень остановился, глядя на стекло и гадая, что же с ним не так. Но стоило ему моргнуть, как от середины окна и к краям рамы молниеносно растеклись белоснежные узоры, напоминающие цветы и листья. Джон уже хотел было протереть глаза и проверить не показалось ли ему, как вдруг он заметил знакомую фигуру, сидящую на узком карнизе и беспечно свесив вниз ноги. Опустив взгляд, она всё же заметила обескураженного Джона. На её лице расплылась широкая улыбка, и она слегка покачнувшись помахала ему рукой. — Привет, Джордж! — засмеялась она. — Что ты тут делаешь? — Меня зовут Джон, а не Джордж! И я могу задать тебе тот же вопрос. Как ты туда залезла? И… И что только что произошло с окном? Девушка снова громко рассмеялась, при этом ударившись головой об окно. Она сконфужено притихла, потирая ушибленное место, но уже через несколько секунд опять весело покачивалась на шатком карнизе. — Хорошо, Джон. Я расскажу тебе кое-что. Ты когда-нибудь задумывался, откуда появляются морозные узоры на окнах? Конечно, в школах рассказывают что-то там о воде, бла-бла-бла! И они в чём-то правы. Однако узоры на окнах рисую я. И лёд по крышам, дорогам и карнизам тоже раскладываю я. Без меня бы у вас всегда было лето. На последних словах новая знакомая неприязненно, но очень мило сморщила носик, будто бы говорила о чём-то жутко неприятном. Она говорила какие-то чудные, нереальные вещи, но почему-то Джону всё больше и больше хотелось ей верить. Чтобы не обидеть девушку недоверчивыми вопросами, он решил ненадолго отойти от этой темы; — Эх, ладно. Зовут тебя как? Красивые глаза девушки радостно загорелись, словно два огромных голубых фонаря, освещающие поглощённую сумраком улицу. — Меня зовут Элеонора Фрост! Но ты можешь звать меня Ленни. А ты правда… Ты действительно мне веришь? — Ну, да… — Джон немного замялся. — Мне кажется, что я тебе верю. Ленни снова рассмеялась своим неповторимым, искренним и счастливым смехом, похожим на звон маленьких колокольчиков. А затем она спрыгнула с карниза, и Джон, уже приготовившийся её ловить, онемел от удивления и испуга. Девушка на секунду застыла в воздухе, а затем легко, будто по лестнице, спустилась. — Тогда будем знакомы, Джон! — снова умопомрачительная улыбка. — Давай будем друзьями. Парень протянул руку для рукопожатия, но девушка в ответ только смущённо улыбнулась и опустила взгляд на свои ноги. — Прости… Я не могу тебя касаться, иначе ты в лёд превратишься. Мне очень жаль. — То есть, всё, к чему ты прикоснёшься, превращается в лёд, так? — после утвердительного кивка, Джон продолжил. — Тогда пошли быстрее! Магазины уже открылись. Не дождавшись удивлённого вопроса, парень быстрыми шагами пошёл вперёд, так что Ленни ничего уже не оставалось, только пойти следом. Войдя в первый же магазин он набрал что-то с полок и подошёл к девушке. Она удивлённо на него посмотрела, но спрашивать ничего не стала. Джон быстро, но аккуратно надел на неё светло-голубую шапку с белым помпоном, потом так же быстро, но аккуратно снял и посмотрел на внутреннюю часть шапки. Там всё уже было покрыто корочкой льда, но снаружи не было никаких изменений. Затем он проделал то же самое с валенками и огромными варежками того же цвета. Результат каждый раз был одинаковым. Он быстро расплатился за всё, что взял. Затем он кивнул всё это время молчавшей спутнице на выход, и она послушно направилась к двери. — Что это было?! — немедленно крикнула девушка, как только дверь с щелчком захлопнулась. — Я просто подумал, что в этом ты смогла бы касаться чего угодно, не боясь заморосить всё вокруг. После этих слов девушка слегка смутилась, видимо, такой вариант событий не приходил ей в голову. Она долго не могла сказать ничего связного, но в конце концов ей удалось выдавить «спасибо». На этот раз уже Джон весело рассмеялся. Эта смешная, милая и очень чудная девчушка определённо ему нравится.***
Прошло чуть больше месяца. Эти двое стали очень хорошими друзьями, а возможно, в них уже теплилось совершенно другое чувство, более сильное. Джон и Ленни сидели на своём обычном месте — в комнате Джона. Сам хозяин комнаты устроился на своей же кровати, а милая гостья устроилась на своём излюбленном подоконнике, и от места, где она сидела, во все углы комнаты расходились узоры изо льда и снега. — Слушай, Джон, — вдруг подала голос Ленни, голос её звучал необычно грустно и тихо. — Зима скоро закончится, значит, мне снова придётся уйти в другие страны на девять месяцев. Возможно, мы даже больше не увидимся. — Что за глупости?! Мы обязательно увидимся. Я сам тебя найду, если надо будет! — Зачем? Почему тебе так важна наша встреча в будущем? Друзья приходят и уходят, так почему бы просто не отпустить меня? — Потому что я люблю тебя! — Джон быстро подошёл к девушке и поцеловал её, прежде, чем она успела хоть что-нибудь сказать. Когда Джон наконец отошел, Ленни посмотрела на него изумлённым взглядом всё таких же кристально-голубых глаз. А затем, после временного ступора, из неё вырвалась просто буря эмоций. — Дурак, Джон! — из глаз градом покатились слёзы, и девушка всё продолжала и продолжала вытирать их теми самыми варежками, что подарил ей когда-то Джон. — Дурак! Зачем? Зачем, зачем, зачем? Ты же мог замёрзнуть! Стать ледышкой навсегда. Ненавижу! Не надо было этого делать. Я… я тоже тебя люблю. Ленни действительно ушла в начале марта, но как и обещал Джон, они снова встретились следующей зимой. Тогда же они и поженились. А через год у них родился сын — Ал, и когда он подрос, он сменил Ленни. И жили они все долго и счастливо…» — Дедушка Джон, дедушка, Джон! А почему Ленни не могла сказать Джону, что она его любит? — Хороший вопрос, Джек! — добродушный старичок повернулся к своему внуку с точно такими же глазами и волосами, как и у его бабушки. — Если бы Ленни сказала это первой, она бы нарушила табу. Джон забыл бы о ней, а сама бедняжка осталась бы навечно шестнадцатилетней одинокой девочкой, которую бы никто не полюбил. — Это было бы очень грустно, — отозвалась маленькая Алисия — сестра близнец Джека. — Ты права, внучка. Было бы очень и очень грустно…