Щит и Меч

Алфею она заканчивала, очевидно, далеко не для этого. Еще только-только прибыв в колледж, проходя под сводчатой аркой гладкого нежно-фиолетового камня, робко поглядывая из-за нее на яркое осеннее солнышко, таща за собой небольшой чемодан с вещами, Флора даже не представляла, что спустя три года окажется в десятке лучших выпускников; и пусть всего лишь на восьмом месте в рейтинге успеваемости, заботливо составленном мадам Гризельдой за неделю до официального выпуска. Все-таки ей тогда — молоденькой девчушке, впервые покинувшей пределы родного семейного гнездышка на Линфее, так непохожей на остальных поступающих феечек, к своим пятнадцати годам уже успевших повидать пол Волшебного Измерения — казалось несколько фантастичным нечто подобное. Как-то… слишком просто. И тогда как одни бушевали бы внутри себя, окажись они на восьмом месте с полной посещаемостью и забитым положительных оценок аттестатом, Флора была довольна; ее вполне все устраивало. Пока, по крайней мере. Мысли о неопределенном до конца будущем сильно смущали девушку, превращая ее в еще больше молчаливое и нелюдимое создание. Точно серая тень, она неспешно бродила по коридорам колледжа, по обыкновению прижимая к груди пару небольших книг, готовая в своих глубоких и бесстрастных размышлениях натолкнуться на кого-нибудь из учениц. Как-то раз (Флора хорошо помнила, это был вечер накануне выпуска) Стелла без задней мысли завела разговор о послешкольных годах. Девушка не видела в нем смысла — для нее все было предельно очевидно. Блум выйдет замуж за своего красавца-принца с волосами цвета спелой пшеницы, что на солнце отливали золотом; станет королевой Эраклиона; попытается возродить свое ледяное царство, отыскать родителей и вернуть сестре более человеческий облик. Стелла едва ли отступит от принципа подруги — обвенчается с возлюбленным и укатит с ним куда-нибудь подальше; в перспективе станет королевой и нарожает кучу маленьких кричащих детишек, которые как один унаследуют от нее ее восхитительный цвет волос. Эйша уединится со своим магом на заброшенном и забытом всеми островке где-нибудь на Андросе на годок-другой; унаследует трон и будет проводить вечера у камина, взахлеб читая старинные романы, а днями ошиваться либо на корте, давая фору любому маститому рыцарю при ее дворе в схватке на мечах, либо на приемах, ловко орудуя всевозможными столовыми приборами и ведя неторопливые разговоры на любые темы. Муза обоснуется в Магиксе, постарается оставить позади себя все тяжелые моменты ее жизни, попытается построить свою собственную жизнь с нуля; соберет группу и непременно покорит все Волшебное Измерение своим чарующим голосом и музыкой, ловко сочетающей в себе тяжелые басы с пронзительными флейтами и скрипками; возможно, когда-нибудь примет предложение руки и сердца. Текна непременно вернется на Зенит, заняв почетное место в рядах ученых и исследователей; успешная в карьере, она без труда найдет свое маленькое счастье и в семье, умело соединяя карьеру и тепло домашнего очага вместе. — А ты, Флора, — спросила Стелла, разлегшись поперек кровати Блум, — что будешь делать ты? Она не думала долго над ответом. — Вернусь домой, буду помогать матери по дому, устроюсь куда-нибудь… не знаю, но не пропаду. Лишь часть правды, но, в самом деле, не говорить же, что у нее вообще нет идей. Не было в ней на тот счет даже толики обиды или страха перед неизвестным — девушка словно плыла по течению, прибиваясь то к одному, то к другому берегу, уносимая стремительным течением, подчинить которое было не в ее власти. Ее это лишь немножко… смущало. Но в целом она привыкла к своему жизненному кредо «лодки», полностью уверенная, что в случае такой уж острой необходимости она выживет благодаря ему. Блондинка беззлобно фыркнула, перекатываясь на спину и взглядом уставляясь в потолок. Ее завитые локоны разлетелись по покрывалу. — И в этом вся ты. Стелла не имела даже малейшего представления о том, как точно она только что попала в цель; хотя, с другой стороны, стоит ли говорить ей об этом?.. У Флоры не было аргумента против; она лишь пожала плечами, возвращаясь к туалетному столику, чтобы закончить с прической — почему-то когда все ждали послецеремониальной вечеринки, одна она с содроганием думала об официальной части вечера. Девушки разбредутся с дорогими сердцу друзьями, посмеиваясь над вдохновленной речью директрисы. Флоре же идти было некуда. И не с кем. Ее друг еще никак не проявил себя. *** В утренней почте ее ждал небольшой сюрприз. Белоснежный конверт с королевской печатью и золотым тиснением по углам. Черными чернилами на почти невидимых линейках аккуратным, но размашистым почерком было выведено ее имя. Открыть его Флора не решалась, терзаемая смутными сомнениями по поводу его содержимого. Она никогда не отличалась особой интуицией, но сейчас именно это чувство, в ней представленное в зародышевом состоянии, подсказывало, что за письмом последуют большие перемены. В ней, в ее жизни или еще в чем-то более глобальном. — Кажется, ты немного переборщила с солью, — с легкой усмешкой в голосе указала ее мать, ковыряя вилкой в тарелке. Миэль, как будто подтверждая ее мысли, скривилась в лице, точно проглотив что-то крайне отвратное на вкус, и отодвинула от себя тарелку. Лишь после этого Флора поняла, что практически не замечала вкус собственноручно приготовленного завтрака — настолько была она поглощена своими мыслями; и, пожалуй, впервые за несколько месяцев после выпуска. — У тебя какие-то проблемы? — Сестра всегда озвучивала ее мысли, точно умела читать мысли. Или же львиная доля шестого чувства досталась ей. Девушка вздохнула, понимая, что не имеет смысла скрывать больше ее тревог; да она, в принципе, и не хотела особенно. Вместо ответа она протянула Миэль свою почту. — Ва-ау, — восхищенно выдохнула девчушка, с чуть ли не маниакальным взглядом рассматривая королевскую печать — миниатюрное изображение орла с расправленными крыльями. — И как часто ты получаешь королевские письма? — Должно быть, мне просто сказочно повезло, — со вздохом проговорила Флора, откидываясь на спинку стула. Только вот ее «повезло» звучало несколько неоптимистично, а «сказочно» так и подмывало заключить в кавычки. И волшебница сама не понимала, почему так. — Тогда я могу это прочитать? — Валяй! Однако по мере того, как Миэль продвигалась все дальше, скептические, чуть насмешливые искорки в ее глазах постепенно сменились на удивленные, непонимающие. Должно быть, она несколько раз перечитала письмо и наконец подняла на старшую взгляд. Что-то в нем девушке откровенно не понравилось — быть может, хитрость, сочетавшаяся с кривоватой улыбкой на губах, или причина. — Думаю, тебе все-таки стоит это прочесть. И вслух, если можно, — добавила молодая волшебница, искоса глянув на мать, как ни в чем не бывало жующую пересоленный завтрак. Плотная пергаментная бумага с ровными рядами округлых букв легла на стол перед Флорой. *** Ее жизнь была в высшей степени приятна — на ее взгляд. Поднималась она рано, чтобы помочь матери в цветочной лавке или их собственном маленьком садике, приготовить завтрак для семьи. Большую часть дня Флора проводила либо в городе, бесцельно слоняясь по парку или надолго зависая за книжкой, расположившись с ногами на лавочку где-нибудь в забытом всеми уголку, либо в лавке, обслуживая посетителей. Ближе к вечеру, когда возвращалась Миэль и сменяла ее, девушка отправлялась готовить ужин, а вечерами, запершись в комнате, подолгу практиковалась во всякого рода чародействах и ловких фокусах. На следующий день все повторялось вновь. И потом опять. И опять. Письмо и конверт с надломленной королевской печатью лежали в запертом ящике стола среди бумажек и беспорядочных набросков — в последнее время Флора не отличалась аккуратностью. Она твердо решила, что ничего не будет менять, хотя домашние постоянно подталкивали ее к этому. Говорили, что в ее возрасте нужно искать друзей и проводить время с ними, а не за прилавком в окружении цветов и требовательных покупателей, готовых придраться к любой мелочи. Говорили, что это ее шанс наконец получить нечто большее, стать чем-то большим. Говорили, что пора влюбляться, выходить замуж и рожать детей. А Флора… кажется, она сама не знала, чего хотела. Как и было предполагаемо, за письмом последовали перемены. Сначала внутри семьи. Ее маленький хрупкий мир начинал давать трещины, вынуждая ее смотреть на вещи под иным углом. Отца продвигают по должности, мать и сама прекрасно управляется в лавке — порой даже лучше старшей дочери, Миэль получила письмо из Алфеи и сейчас готовилась к переезду в новую школу, воодушевленно вещая об этом каждое утро… Но это вроде бы было не по вине письма. — Послушай, — положила на плечо Флоры руку Миэль, когда за одним из бесконечно похожих друг на друга вечеров им удалось остаться наедине, — я понимаю, что ты… хотя кого я обманываю? Ничего я не понимаю! Но посмотри вокруг — мама, папа, я… все мы меняемся, так почему же не хочешь этого делать ты? Посмотри правде в глаза — ты не можешь убегать от изменений вечно; и это предложение — просто здоровский шанс для тебя. — Ты уже знаешь мой ответ, — тихо произнесла Флора, отворачиваясь от сестры и устремляя уставший взгляд сквозь окно через мутную темень вечера на далекий-далекий горизонт, где догорали последние алые лучи заходящего солнца. На сердце было тревожно. — Я не прошу тебя согласиться. Я прошу подумать. Не зарывай себя слишком рано, сестрица. С этими словами Миэль покинула девушку, оставляя ей неприятный осадок эмоций и тяжелые мысли о том, что определенными качествами вроде той же самой интуиции, решительности, гибкости природа больше одарила младшую, ей же — Флоре — оставив только способность контролировать ее. Вроде компенсации. Постепенно ее вечера начинались раньше, заклинания и неясные цепочки сложных символов — сложнее и длиннее, а взгляд, останавливающийся на закрытом заветном ящике, от мимолетного превратился в долгий и осмысленный. Так продолжалось несколько недель, пока не настал тот день, когда она все-таки решилась перечитать письмо вновь. *** Этого момента ждали все члены семьи и очень долго; правда, сама Флора и подумать о чем-то таком не могла — потому, возможно, что с каких-то пор стала отдаляться от них все дальше и дальше. С горьким сожалением и раскаянием она поняла это лишь в день отъезда Миэль. Было начало осени — но еще незаметное: нетронутая позолотой листва на деревьях, упругие стебли растений и ярких цветов, легкие одежды и освежающий в знойную жару ветерок не выдавали ни в чем неминуемый конец лета. На Линфее смена сезонов по большей части отсутствовала, знаменуясь лишь менее теплой погодой и короткими световыми днями, зато в Магиксе это ощущалось с куда большей силой. Флора практически и забыла, что такое осень. Она много думала в последнее время. Было обидно, что обернуть мир вспять не в ее силах. Даже сейчас — будучи со всех сторон окруженной незнакомыми людьми — девушка чувствовала, насколько одинокой она стала. Или была всегда. Где-то в глубине души назойливо ворочалось донельзя странное желание возобновить контакты с подругами, связь с которыми она прервала еще в самом начале своей «свободной» жизни. Она думала написать письмо Текне. Роковое письмо больше не лежало в груде ненужных бумаг, а красовалось прямо на середине стола. Свое решение она приняла и даже, казалось, вздохнула с едва заметным облегчением. Может, ей на самом деле не хотелось оставаться позади. В глазах Миэль виднелась грусть и скупая, серая бесчувственная тоска. — Я уже скучаю, — всхлипнула она, прижимаясь к сестре. С минуты на минуту должны были объявить о посадке. — И я, — грустно улыбаясь, ответила Флора, посильнее обнимая девчушку. — Алфея — хорошее место, тебе непременно понравится там. — Я знаю. Все будет хорошо со мной, но и ты, пожалуйста, подумай еще раз над тем, о чем я тебе говорила. Тогда. Довольно забавно было слышать подобные речи от младшей, но, видно, она больше приспособлена жить в обществе, а не в пределах своей крошечной комнатки под крышей, откуда в ясные ночи открывался захватывающий, великолепный вид на звездное небо. Резко выдохнув, Флора решилась. — Уже подумала. Руки Миэль дрогнули, но потом она, точно вновь ожив, весело засмеялась, улыбнувшись так широко и искренне, что и сама волшебница не смогла сдержать своих эмоций. — Я люблю тебя. — И я тебя тоже. А это на самом деле приятно — понимать, что твой выбор, сколь сомнителен он ни был для тебя, оказался правильным. Флора знала, что они приняли бы ее любую — они ведь ее семья. Наверное, никогда ранее она не чувствовала себя столь счастливой… и столь глупой одновременно. — Я вступлю в королевскую полицию, — негромко произнесла девушка, с легкими слезами в глазах смотря, как удаляется все дальше и дальше автобус, который через какие-то несколько часов прибудет к воротам самого волшебного колледжа для молодых фей.