Остатки

       — Скучала по мне, сестрёнка? — голос обдаёт жаркой волной тело с головы до пят. Я оборачиваюсь и изумлённо вглядываюсь в его лицо, не веря своим глазам. Не может быть, чтобы в данный момент передо мной стоял он. Мой Кол, мой брат, мой возлюбленный…        — Как ты вернулся с той стороны?! — не могу сдержать потрясённо-радостный возглас.        — Не важно, — пожимает тот плечами. — Главное, что я сделал это.        — А Элайджа с Клаусом знают? — любопытство продолжает распирать меня.        — Пока ещё нет, — отвечает Кол. — Я пришёл к тебе первой. Если помнишь, ты всегда была первой для меня.        Не будь я вампиром, краска сейчас густо залила бы моё лицо. На что конкретно он намекает? На то, что занимаю в его жизни важное место? Или на то, что много столетий назад именно я стала его первой женщиной? Впрочем, до той давней ночи и я была невинна…        Брат, оказавшийся в мгновение ока стоящим практически вплотную ко мне, заставляет вынырнуть из воспоминаний о прошлом. Его пальцы касаются моего лица, а глаза притягивают и согревают теплом и нежностью, предназначенными им в этом мире лишь мне.        — Ребекка, — тихо протягивает он моё имя голосом, ласкающим слух. Голосом, который часто снился по ночам, после чего я просыпалась и рыдала из-за того, что Кола больше нет. Я до сих пор не могу поверить, что его возвращение — не сон.        — Не покидай меня больше, слышишь? — я готова умолять, но знаю, что подобного не требуется. Он никогда не уйдёт надолго по собственной воле.        — Обещаю, теперь от меня ты так легко не отделаешься, — слова, сказанные им в шутку, вынуждают одновременно смеяться и плакать. Я крепко обнимаю Кола, теснее прижимаюсь к его телу. Руки брата крепко, почти до боли сжимают талию, а губы приникают к моим совсем не в родственном поцелуе. Кто бы знал, как я скучала по нему, не находя утешения ни рядом с остальными родными, ни с другими мужчинами.        Кол всегда был для меня кем-то большим, чем просто брат, кем-то более значимым, чем любовник. Мы одной крови, из одной утробы матери, да и сердце у нас одно на двоих. Разве может быть кто-то ближе мне, чем он? Конечно, узнав правду, многие нас осудили бы. Но мы давно потеряли остатки стыда на смятых простынях, остатки страха на припухших губах друг друга, а остатки человечности — в крови жертв, что пили совместно. Лишь остатки любви, если таковая существует для монстров, ещё греет изувеченные души.        Не помню, как мы добрались до дома, в котором с недавних пор я живу. Кажется, добрели туда пешком. Всю дорогу я ощущала прикосновение ладони Кола к своей спине, постепенно скользящей на талию. Иногда мы останавливались посреди улицы, чтобы вновь поцеловаться, и прохожие глазели на нас, в основном, с восхищением, принимая за обычную влюблённую пару.        Стоило нам зайти в дом, как напор его поцелуев стал сильнее, а ласки — гораздо смелее.        — Сколько мужчин прошло через твою постель, пока я отсутствовал? — его горячее дыхание на шее отзывается сладкой дрожью, а от желания в глазах подгибаются колени.        — Сбилась со счёта, — отвечаю я. Брат злится, хоть и прекрасно понимает, что всего лишь дразню. Никто из так называемых бой-френдов не значил для меня столько, сколько он.        Кол срывает моё платье, стоившее, наверное, месячный доход небольшой африканской страны. Для него гораздо дороже узреть сейчас моё тело. Увидеть его и овладеть… Пожалуйста, Кол! Оно всегда будет по-настоящему только твоим, как и сердце. Я, между прочим, не отстаю в стремлении избавить его от фирменных шмоток. Дальнейшее же покрывается туманом, состоящим из жгучей похоти, болезненной нежности и всепоглощающей радости обретения.        Позже я лежу в кольце его объятий и засыпаю. Но где-то на грани полусна слышу его шёпот:        — Бекс…        — Да, Кол?        — Я рад, что ты ждала моего возвращения.        — Остатки надежды уже готовы были покинуть несчастную меня, но ты опередил их.        Его губы целомудренно, если такое вообще возможно в нашей ситуации, касаются моего лба, и я окончательно засыпаю со счастливой улыбкой на устах.