Серенада

Я сидел на одном из книжных столов королевской библиотеки, задумчиво рассматривая все вокруг – от узорной рамы огромных окон сего помещения до фресок на некоторых стенах. Правда, вынужден признаться, в основном я был поглощен наблюдением за ним. Когда Стэн читал, он становился еще прекраснее, чем обычно, что, тем не менее, казалось невозможным. Однако это случалось – его глаза меняли цвет – да-да, я прекрасно это знал, и меня совершенно не интересовало, что человеческие глаза не могут принимать разные цвета, по крайней мере, в диапазоне от ярко-оранжевого до глубокого синего. Его лицо меняло выражение, становилось одновременно мудрым и наивным, счастливым и печальным, задумчивым и беспечным… по его лицу можно было читать все истории, что он знал – а мне тогда казалось, что он знает все. Однако, в теории, в этот момент я должен был изучать материал лежавшей у меня на коленях книги, а моя совесть как раз взяла верх, заставив меня подняться и пойти рассматривать другие книги, хотя бы переставая лживо прикидываться, что читаю то, что сказано. Стэн лишь чуть отрицательно качнул головой, показывая свое едва заметное недовольство. Я начал рассматривать книги, точнее, их обложки и названия – на большее меня не хватало, очень уж с этими двумя вещами старались мудреные Эр’Тронские авторы. Однако вскоре одна все же заинтересовала меня. Она называлась «Полет», а синяя с позолотой обложка не могла не привлечь внимания. Я быстро достал ее с полки, рассматривая выведенное золотыми буквами название. - Что это? – требовательно спросил я, поворачиваясь к мужу, - О чем она? - А? – он задумчиво оторвал глаза от своего чтива, а затем тепло улыбнулся, глядя на книгу, - Это… очень трогательная история. - Спасибо, гений, - я хмыкнул, - Я не знаю Эр’Тронского, забыл? О чем она? – я сел рядом с ним, одной рукой обнимая его, а другой кладя найденную книгу поверх той, что он держал в руках. - Ну… - принц немного покраснел, чем сразу вызвал желание коснуться его щеки губами. Всегда было интересно, насколько теплеет его кожа, когда покрывается румянцем. В ответ тот лишь тихо рассмеялся, - Она о любви. И о войне. По полете любви над войной. - Отлично! – я вдохновленно поднялся, - Я все придумал! - И что же ты придумал? – он недоверчиво смотрел на меня. - Ты будешь читать мне ее на ночь! - Что?! Я громко рассмеялся, снова опускаясь рядом с ним и как можно нежнее целуя. Мой муж лишь подался вперед, а я улыбнулся отстраняясь. - Что слышал! – но он уже не был против. * * * Прошло четырнадцать ночей, и вот Стэн, наконец, дочитал мне эту действительно трогательную и замечательную книгу. Увы, смысл ее раскрывался в трагике, но меня это не особо огорчало – главное, что раскрылся. И не просто раскрылся – подал мне идею! Небо той первой ночью, что Стэн мне не читал, было звездным и ясным, пение ночных птиц наводило на мысли. Запах близлежащего леса вдохновлял, и все это наводило такую обстановку… вот… вот точно такую, как в хороших моментах той книги! Я осторожно пробирался сквозь сад к противоположной от выхода стороне замка – под окна комнаты, где ночевал мой прекрасный принц. Стараясь не шуметь ни травой, ни прихваченной из Кангара фиделью, я шел около пятнадцати минут. Еще никогда в жизни мне не приходилось думать, что умение играть на этом, как мне ранее казалось, дурацком инструменте так поможет мне! Ну да ладно. В этой непонятной стране творятся непонятные вещи, и это с каждым днем становится все интереснее. Дойдя до нужной стены и став под нужным окном, я на секунду застыл, закрывая глаза. Запах ночи, эти звуки поющих птиц, легкий ветер… все это было просто восхитительно. Я, наконец решившись, поднял фидель и положил на нее смычок. Что же. Слушай теперь, любимый. Как ни странно, моя игра не нарушила гармонии ночной улицы, и потому я чувствовал себя как бы частью этого почему-то не спящего мира. Я играл, импровизируя на основе одной интересующей меня песни, но все же в основном придумывал сам, и это, безусловно, сыграло свою роль. Из-за моего мастерского слияния с миром, Стэн услышал меня не слишком скоро, лишь через некоторое время выглядывая в окно. Я видел, как блеснули его расширившиеся глаза, как двинулось его лицо, будто что-то произнося. При свете звезд, при звуках фидели, пении птиц и в противостоящей всему этому темноте ночи, он выглядел не просто прекрасно – божественно. Сейчас в нем для меня сочеталось все. Все, что я так сильно любил. Я видел в нем идеал, я видел в нем того, за кого буду сражаться до последнего вздоха. Но сначала… Набрав в легкие воздуха, я сначала неуверенно и тихо, а затем настойчиво и достаточно громко запел. Пел я на своем языке, искренне надеясь, что это не испортит впечатления. Вскоре мой ангел уже не пытался ничего сказать мне. Он лишь тепло улыбался, согревая меня на ветру, и смотрел мне в глаза, прислушиваясь. Мелодия шла вверх, а затем снова опускалась вниз, постепенно затихая. Мотив ни разу не повторялся, а последние ноты, возможно, могли бы нагнать задумчивую тоску, но я старался изо всех сил передать более чистые эмоции. Музыка затихала вслед за голосом, как бы убаюкивая его, и мне даже на секунду показалось, что Стэн прикрыл глаза. Дослушав меня, принц опустил глаза, снимая с руки какое-то кольцо и кидая мне. Благо, мне удалось его поймать. Что ж… неплохая замена платочку возлюбленной. Он тихо рассмеялся, возвращаясь в комнату, а я лишь сжал это, затем прижимая к сердцу. Надеюсь, тебе понравилось, любовь моя. И совсем неважно, что это была не серенада, а колыбельная – ведь любовные песни в моей стране не в почете, и ты не хуже меня знаешь об этом.