Пять тайн доктора Ф.Штейна

Лоскутная лаборатория акульей пастью скалилась на Медузу из темноты. Нет, ни одно живое создание не пришло бы сюда в здравом уме и твёрдой памяти — кроме Штейна. Он умудрялся здесь жить. Ночной ветер был не по-летнему холодным. Очередной резкий его порыв заставил Медузу зябко поёжиться и поплотнее запахнуть пальто. Она переступила с ноги на ногу, решая, что делать — войти или уйти прочь. Стук каблуков показался ей слишком громким. Здесь, на отшибе Города Смерти, не было слышно ни единого звука, напоминавшего о жизни. Все предпочитали держаться подальше — птицы, животные, люди. Медуза ещё раз воровато огляделась, а затем шагнула вперёд. Постепенно её шаг становился всё быстрее и увереннее. Она положила ладонь на дверь Лоскутной лаборатории, глубоко вдохнула, а затем толкнула её. Протяжный скрип почти оглушал, ещё немного — и по Медузиному телу пошли бы мурашки. Она шагнула за порог. В лаборатории было даже холоднее, чем на улице, но Медуза распахнула пальто и беспардонно скинула его на пол. Если сегодня всё пройдёт хорошо, оно ей больше не понадобится — точно так же, как не понадобится и притворяться сердобольной медсестрой. Вокруг — тьма. Тьма в самом прямом значении этого слова. Медуза успевает подумать, что Штейн мог бы включать свет хотя бы иногда. Хотя бы ради разнообразия. Ни одной, даже самой неопытной ведьме темнота не страшна — глазам нужно чуть-чуть пообвыкнуть, и всё будет видно, как днём. Вот и сейчас Медуза ждала, пока глаза привыкнут. Похоже, Штейн пытался сделать это помещение — прихожую? — уютным. Тут были даже диванчик и столик. У всякого гостеприимного хозяина должна быть уютная прихожая. Впрочем, от гостеприимности Штейна дохнут. И кони, и люди, и любые другие существа, которые по несчастливой случайности оказываются её жертвами. Из глубин лаборатории слышатся щёлканье, скрип и вой. Сегодня полнолуние, значит, обязательно кто-то сойдёт с ума. Медуза не смогла не улыбнуться — игра началась. Она обошла диванчик и столик и двинулась дальше. За прихожей — длинный и узкий коридор, а ещё — добрый десяток дверей. За каждой дверью скрывается маленькая Штейнова тайна. Узнать их все за одну ночь — небывалое (не)везение, но у Медузы была вполне конкретная цель на сегодня. Её рука скользнула на гладкую металлическую дверную ручку. Мгновение — и дверь распахнулась. Внутри — о чудо! — горел свет: тусклая люминесцентная лампа под потолком трещала и мигала, грозя погаснуть в любой момент. Под лампой раскинулось некоторое подобие прозекторской. Заляпанный чем-то неизвестным хирургический стол с остатками редкой животины (внимательный взгляд приметил на полу пару длинных красных перьев) и набор скальпелей. Скальпели, что удивительно, были девственно чисты. Вот и первая тайна, по неосторожности разболтанная всем: доктор Штейн безумно любит вскрывать. Увиденное не может не вызвать улыбку — всё-таки Штейн славный малый. Медуза развернулась и вышла из комнаты. Теперь она была нацелена на противоположную дверь, у которой была точно такая же ручка: гладкая, холодная, металлическая. Как только Медуза переступила порог нового помещения, ей в нос ударил резкий запах хлорки и нашатырного спирта. Медуза успела отметить про себя, что это очень странная смесь запахов. Комнатушка была маленькой и тесной, даже не развернуться. Больше похоже на подсобку. Почти всё пространство занимал большой, непрерывно гудящий холодильник. Медуза взялась за ручку у дверцы холодильника, испачкав пальцы в чём-то липком и холодном, и потянула её на себя. В холодильнике был склад медикаментов. Баночки, скляночки, блистеры с таблетками. Кое-что из препаратов было подписано конкретно — названием. Кое-где сияли белизной бумажки с указаниями, при каких симптомах что применять. Кое-что Штейн предпочёл оставить неизвестным. Из одной склянки на Медузу пристально смотрел человеческий глаз. Пожалуй, не будь Медуза Медузой, она бы испугалась. Вторая тайна доктора Штейна: он сознательно пытается всех от себя оттолкнуть, потому что боится того, что другие могут найти в его голове. Выходя из подсобки, Медуза брезгливо вытерла пальцы о край своего платья — впрочем, покалывание на коже всё равно осталось. Следующая дверь поддалась ей уже с трудом — пришлось налечь на неё, толкнуть плечом. Там — нечто среднее между реанимацией и уже виденной прозекторской. Когда пациент не жив, но ещё и не мертв. И неизвестно точно, для чего это помещение предназначалось. Зная Штейна — скорее для того, чтобы побыстрее добраться до прозекторской. Вдали снова послышалось характерное щёлканье — Штейн поворачивал свой винт. Медуза знала, он уже заждался её. Ничего-ничего, нужно проявить ещё немного терпения. В комнате витал слегка сладковатый аромат, через который, впрочем, всё равно чувствовался тонкий запах гнильцы. Шаг назад — Медуза налетела на столик с медицинскими инструментами. Те жалобно звякнули: их безумный хозяин-доктор слишком давно к ним не прикасался. Третья тайна Франкена Штейна заключалась в том, что даже он порой может быть нормальным. В самом безумном смысле этого слова. Следующая дверь была не металлической, а деревянной, почти дружелюбной. Шершавое дерево нравилось Медузе куда больше холодной стали (если речь, конечно, шла не о успокаивающей кожу прохладе ланцета). За четвёртой дверью скрывался личный кабинет Штейна. Все стены заставлены стеллажами с книгами (от разноцветных корешков слегка рябило в глазах), а в нише — компьютерный стол. От компьютера исходило раздражающее гудение, будто воздух вокруг вибрировал, — но монитор был погашен. Системный блок ещё теплый, скорее всего, компьютер перевели в режим сна совсем недавно. Медуза прошлась по кабинету, провела рукой по книжным полкам. На кончиках пальцев осталась пыль — видимо, эти книги давно никто не открывал. Четвертая тайна профессора Штейна: иногда, если хочешь сохранить рассудок, проще смотреть в монитор компьютера, чем в реальную жизнь. Щёлканье звучало всё громче. Быстрым шагом Медуза покинула кабинет Штейна. За следующей дверью скрывалась уборная. Вся обстановка — унитаз, раковина, да пустой прямоугольник на стене, бывшая рама зеркала. Само зеркало сотней осколков, хрустящих под мысом туфли, раскинулось по полу. И Франкен Штейн, замерший в самой нелепой позе. Одной рукой держался за стену, другой — за винт в собственной голове. Щёлк-щёлк-щёлк. Штейн поднял голову. Его взгляд встретился со взглядом Медузы. Его пятая, самая страшная тайна, гласила: он безумно любил её, женщину-тайну, женщину-ведьму, женщину-опасность. Самую прекрасную женщину. — Мне нравится, что вы больны. Голос Штейна звучал механически, больше напоминал воспроизводимую на магнитофоне запись. — Не мной? — усмехнувшись, продолжила Медуза. — Нет. Просто больны. Медуза улыбнулась и покачала головой — Штейн неисправим. Даже тогда, когда он не помнит, кто он такой и зачем он пришёл в этот мир. У них есть пара-тройка минут, чтобы насладиться друг другом. И поэтому Медуза опустила свою ладонь на болт, поверх его ладони, начала гладить её почти нежно (насколько к ней вообще применимо слово «нежно»). У Штейна были на удивление тёплые руки. Она прижалась к нему, прильнула к груди, как маленький котёнок. Сердце у Штейна билось громко и быстро. Раз за разом: бух-бух-бух. Хорошее сердце, такое могло бы качать чёрную кровь. Медуза в своё время долго искала подходящее, и нашла только у собственного ребёнка. Теперь у неё есть ещё один потенциальный подопытный. Потенциальный расходный материал. Медуза улыбнулась своим мыслям, и переместила свою руку с болта на макушку Штейна, начала перебирать его волосы. Аккуратно, почти невесомо — таким жестом отгоняют ночные кошмары от любимого человека. Но Медуза способна всё вывернуть наизнанку, извратить, испортить: окрасить кровь в чёрный, сделать из своей дочери монстра... навлечь ещё больше безумия на светлую Штейнову голову. — Пойдём со мной. В это полнолуние с ума сошёл не Штейн — кто-то другой. Жаль бедолагу. Франкен Штейн прекрасно понимал, куда его зовут и чего от него хотят. Жить в змеиной норе и создавать вместе с Медузой новый, совершенный мир — разве не притягательно? Притягательно, ещё как. Но ещё более притягательной Штейну казалась идея вскрыть Медузу. Представить только, нежная кожа на животе расходится под скальпелем, обнажая внутренности. Рёбра, печень, желудок, кишки — интересно, как сильно ведьма отличается от повелителя изнутри? Часы показывали Штейну пять минут после полуночи. Пожалуй, за сегодняшнюю ночь он успеет провести не только внутренний, но и внешний анализ. То, что скрывается под платьем, кажется даже более заманчивым, чем то, что скрывается под кожей. — Может, останешься у меня? Мы можем сделать много интересного...