Настоящее колдовство

Гермиона Грейнджер больше не верила в магию. Не верила, что магия может решать проблемы. Разве что – создавать. Все изощреннее и изощреннее. Она не думала, что магия еще способна на что-то хорошее. Война была жива в памяти, такая, как есть: неприглядная, отвратительно воняющая и выглядящая, кровавая и стонущая. Когда они – Гарри, Рон и остальные – начинали эту войну, то никто не подумал, как все это будет выглядеть. Как все это будет пахнуть. Сейчас, по прошествии нескольких лет, Гермиона могла заставить себя забыть, как выглядели мертвые люди. Она просто включала фильм и бездумно смотрела в экран. Всегда комедии. Всегда. Гермиона умела не слышать стонов и криков, преследующих ее с той зимы. Она включала музыку и громко пела, уверенная, что соседи считают, что она сходит с ума. Пусть. Она любила петь. Хоть и не умела. А вот чего Гермиона еще не умела, так это не чувствовать запахов. Война пахла грязными бинтами и застарелой кровью: рано или поздно в боях все теряли свои палочки, и внезапно маггловская медицина пришлась очень кстати. Гермиона и Джинни, не покладая рук, перевязывали раненых, используя скудные запасы мазей, которые находились в разрушенных аптеках. Иногда эти перевязки помогали, но чаще – нет. Никто из них не смыслил в медицине. Никто. Поэтому люди умирали еще и благодаря им с Джинни. Как-то Гермиона заставила себя пересчитать, скольких они залечили. Сотни. Тысячи: ведь война длилась несколько долгих лет. Тогда они были уверены, что все делают правильно. Сейчас Гермиона знала, что они помогали противнику. Как хорошо, что противник так ничего и не понял. Гермиона не выдержала той войны. Сбежала, чтобы через месяц вернуться, потому что ничего не делать было гораздо хуже, чем делать то, что не всегда получалось. Но они с Джинни учились, читали книги и применяли на практике прочитанное, и люди стали выздоравливать у них на руках вместо того, чтобы умирать. А потом в палатку принесли его. Джинни выбежала с криком, Гермиона застыла с бинтами наперевес. - Как это? – глупо спросила она, не слыша, как погано дрожит голос. – Он же умер. - Он умрет, если вы ничего не сделаете, - огрызнулся Невилл, вместе с Гарри притащивший откуда-то Северуса Снейпа. Северус Снейп. Гермиона несколько раз повторила это имя прежде, чем сдвинуться с места. Северус Снейп. Тот самый, которого они оставили в хижине мертвым. Но мертвым ли? Гермиона не верила в зомби. - Как это? – спросила она позже у лежащего без сознания Снейпа. – Вы умерли. Я видела вас мертвым. Она провела кончиками пальцев по забинтованной груди и сдвинулась выше, к горлу. Никакого шрама. Это было невозможно. Ни Гарри, ни Невилл не показались ей удивленными. Словно они давно знали, что однажды Снейп может снова повстречаться им на пути. Джинни привыкла быстро. Руки ее больше не дрожали, когда она меняла повязки Снейпу: может быть, оттого, что она не видела его ни мертвым, ни умирающим. А Гермиона видела. И до сих пор это единственное, что ей не удается прогнать ни комедиями, ни громкой музыкой. И запах яда Нагайны… Его тоже не выкинуть из головы: чуть сладковатый, чуть островатый, чуть… Всего лишь чуть, но он умеет заполнить собой все мыслимое пространство. Снейп вылечился. Открыл глаза и нахмурился, увидев перед собой Гермиону, которая зачем-то стерегла его тяжелый сон. - Опять вы, мисс Грейнджер, – сказал он. – Я надеялся, что избавился от вас, раз и навсегда. - Зря надеялись, - устало отозвалась Гермиона, с трудом поднимая веки. – Надежды редко сбываются. Ее не сбылись. Или..? Война кончилась в тот день, когда Северус Снейп поднялся с постели. Окружающие шутили, что Пожиратели его испугались. И никто – никто! – не упоминал о том, что Снейп тоже был Пожирателем. А еще никто не говорил, что Снейп умер. Гермиона говорила. Она говорила, и спрашивала, и требовала ответов, но Гарри пожимал плечами, Рон хмыкал что-то невнятное, а Невилл отводил глаза. Джинни однажды сказала, что это должна была быть настоящая магия. Не чета той, которой они пользуются. - Мы пользуемся магией ненависти, - сказала Джинни. – А тут поработала магия любви. И Гермионе не оставалось ничего, кроме как согласиться. Война кончилась, а запах крови и гноя остался. Палатки, в которых лежали использованные бинты, сожгли, людям вернули утраченные палочки, и все начало словно забываться. Равнина, принявшая в себя столько боли и слез, снова стала просто равниной. Джинни и Гарри уехали из Англии, Рон занялся спортом, Невилл ушел преподавать в восстановленный Хогвартс. И только Гермиона бродила неприкаянной тенью, не в силах отыскать себя прежнюю в то время, как она настоящая была слишком уставшей. Они встретились там, где расстались. Он стоял, засунув руки в карман пальто, и выглядел очень по-человечески. Гермиона не смогла бы сказать «по-маггловски», потому что больше не хотела говорить о магглах и магах. Были люди. И были нелюди. Вот так просто. Все смешалось в той войне. Гермиона пришла на равнину, чтобы попытаться забыть. Чтобы отпустить воспоминания, не дающие спать. Чтобы прогнать из головы звон проклятой магии, разрушающей защитный купол. А зачем пришел он? Они расстались в лагере и не виделись больше. До этого дня. Было ветренно и очень пасмурно, с самого утра. Гермиона не спала всю ночь, слушая музыку и жуя чеснок. А потом решилась. Возвращаться было почти больно. Она знала, что никто не приходил сюда из тех, кто ушел с той войны на своих ногах. Никто. Только она. И он. - Вы выжили, - сказала Гермиона, когда подошла ближе. – Как? Снейп чуть обернулся, в глаза бросилась тонкая седая прядь: единственное пятно в по-прежнему черных волосах. - Вы вылечили меня. Гермиона знала, что он понимает: речь не об этом. - Как? – повторила она упрямо. Снейп обернулся к ней полностью, так и не вынув рук из карманов. Они почти не общались во время войны, Гермиона ни разу не спросила его о том, о чем спрашивала сейчас. Но все же незнание свербело внутри, требовало разъяснений. Хотя бы сейчас… Особой надежды на ответ не было. Гермиона успела прочно уяснить: надежда – глупое чувство. Слишком сильное и слишком обманчивое. Можно всю жизнь прожить в его тени. Снейп смотрел на нее пристально, как если бы пытался передать свой ответ мысленно. - Вы хотели, чтобы я выжил, - сказал он, наконец. - Чтобы я вернулся. - И что? – раздраженно передернула плечами Гермиона. – Что с того? Возможно, она действительно хотела. Снейп был гадким человеком для них, учеников, но в тот день все встало на свои места. И относиться к нему так, как относилась раньше, Гермиона уже не могла. Да и не хотела. Она действительно хотела, чтобы он вернулся. Снейп чуть улыбнулся. Криво и немного непривычно. Раньше он только ухмылялся. - Иногда наши желания становятся реальными. Ваша магия – она не в палочке и не в голове. Она – здесь, - и Снейп приложил ладонь к своей груди. Гермиона устало посмотрела на него. - Что, в вашем сердце? Она не намеревалась шутить, ей просто внезапно захотелось домой. Словно она могла услышать то, что ей не надо было слышать. - Теперь и в нем тоже, - очень серьезно ответил Снейп. Оба они замолчали, глядя друг на друга. Гермионе вспомнились вдруг далекие слова Джинни о любви и ненависти. Мог ли Снейп думать так же, как она? Нужно было любить, чтобы вернуть его к жизни. Нужно было любить. - Я тут ни при чем, - все еще устало проговорила Гермиона. Снейп кивнул. - Пусть будет так. Он помедлил чуть и протянул Гермионе руку, затянутую в перчатку. Гермиона знала, почему так. Помнила его изрезанные, плохо сгибающиеся, пальцы. Он никогда больше не сможет сложить их щепотью. - Давайте уйдем отсюда, - Снейп чуть поморщился. – Дурные вспоминания. Для них всех. - Давайте, - откликнулась Гермиона, не без колебаний отдавая ему свою руку. Они какое-то время постояли так, не двигаясь. А потом медленно развернулись и пошли прочь. Война кончилась. Следовало заново учиться жить.