И нет души в тебе

- А вы милый, - приглушённым ровным голосом констатировала блондинка с едва заметной усмешкой на губах. - Пелагея, будем знакомы. Её серые глаза ловили каждое его движение, каждый неровный вздох и, казалось, даже учащённый сердечный ритм. Молодой человек вызывал у неё всё более заметную грустную улыбку, присущую только девушкам, причем очень немногим. Она будто знала о нём то, чего и он сам не знал, будто видела исход какой-то битвы между ними двумя, жалея проигравшего, но по большей части радуясь за себя. - Дима, - произнёс он скорее озадаченно, чем приветливо. - Да-да, я слышала о вас. Ну, что вы так смотрите? – Пелагея рассмеялась чистым, приглушённым смехом, таким же, как и её голос. - Вы не такая, как я думал, - Билан с трудом нашёл описание своим чувствам. Уж точно не такая. - Ожидали увидеть русскую красавицу в платье, с румяными щеками и косой до пояса? – девушка усмехнулась, небрежно дёрнув краешек чёрного пиджака и встряхнув золотистыми кудряшками, доходящими лишь до плеч. - Не мне вам говорить, что сцена – это всегда сцена, на ней всегда играют, будь мы актёры, певцы, музыканты или кто-то ещё, - она сделала паузу, выжидающе глядя на собеседника. - Дело даже не в одежде… - медленно проговорил всё ещё растерянный Дима. - Энергетика совсем другая. - О, поверьте, вам предстоит узнать обо мне ещё очень и очень много удивительного, - заверила его Пелагея, поправляя выбившуюся прядь, и вновь устремляя на молодого человека пронзительный взгляд серых глаз. Удивительно чётко и реально выглядели они на фоне всего происходящего. Дима резким движением перевернулся на другой бок. Его лицо отчаянно морщилось, пальцы сжимали давно сбившуюся простынь. Но глаза были закрыты, а в голове продолжали мелькать до безумия чёткие картинки. Значит, ночной сеанс должен продолжаться. Он нервно постукивал пальцами по гладкой поверхности стола и медленно переводил взгляд с лежащего рядом сотового на стоящую чуть дальше бутылку виски и обратно. У Димы было два варианта: провести вечер в обнимку с рюмкой, о чём умоляла измученная душа, или же в обнимку с телефоном, чего требовал настойчивый разум. И он взял в руку смартфон, выбрав второе. Как и вчера. Как и неделю назад. Дима не считал, да и не хотел считать, сколько последних вечеров он провёл именно так. Сколько номеров общих знакомых, коллег, друзей – всех тех, кто мог знать хоть что-то, он набирал. Сколько выслушал лекций от Яны, которая и представить себе не могла, почему Билан позволяет себе игнорировать десятки вызовов от деловых партнёров и отказываться от очень прибыльных корпоративов. Работа? Сейчас это слово звучало как насмешка над реальностью. Если днём молодой человек ещё был способен вести себя в привычной манере, то к вечеру мысли заставляли сердце метаться под рёбрами, будто корабль в шторм. Диме казалось, что он не спал уже несколько дней: с утра до позднего вечера мотался по делам, а позже, приходя домой, всю ночь напролёт тонул в телефонных номерах и собственных страшных догадках. Взять и исчезнуть – непонятно куда, непонятно как. Вполне в её духе. А вдруг что-то случилось? Назойливое «а вдруг» заставляло неприятный холодок пробегаться по коже. Кажется, только вчера её звонкий смех заполнял просторную кухню. Вот эту самую кухню. Молодой человек резко повернул голову, краем глаза завидев тень, и в следующую же секунду шумно выдохнул, ероша волосы на затылке. Нет, это, чёрт подери, край. «Дело дошло до галлюцинаций. Билан, иди отоспись», - мысленно произнёс он и тут же встал, небрежно кинув мобильник на стол. Экран жалобно звякнувшего гаджета загорелся и оповестил хозяина, что сейчас 02:48 ночи. Тот ещё раз убедился, что самое время отправиться на боковую. Дима добрался до спальни в бессознательном состоянии и рухнул на кровать, не удосужившись даже снять джинсы. Спросонья показавшаяся совершенно чужеродной трель звонка заставила брюнета вытянуть руку в поисках телефона. Вспомнив, что оставил смартфон на кухне, он, морщась, разлепил глаза и взглянул на электронные часы, показывавшие 04:17. Билан фыркнул и рухнул лицом в подушку в надежде, что больше его не потревожат. Однако скоро эта надежда растаяла без следа: звонили долго и настойчиво. Мысленно перебирая все известные ему ругательства, стараясь не закричать от пульсирующей боли в висках, казавшихся свинцовыми, молодой человек преодолел путь до входной двери и не глядя в глазок повернул ручку, готовясь высказать своё «фи». Но стоило ему в щёлки едва раскрытых глаз увидеть ночного гостя, сонливость испарилось без остатка, давая место шоку. Пелагея стояла перед ним в своём любимом белом пальто и с улыбкой на губах. - Димон! – радостно воскликнула она, обвивая руками шею друга. - Соскучилась по тебе – жуть! Девушка закрыла за собой дверь, сняла верхнюю одежду, отправилась на кухню и принялась по-хозяйски доставать из серванта чашки. - Ты ведь будешь чай? – осведомилась она у Димы, который до сих пор не сказал ни слова. Он молча проследовал за блондинкой, не веря своим глазам, ожидая хоть каких-то объяснений. Даже она не могла так себя повести, ни один нормальный человек не мог. Но время шло, Поля деловито заливала кипятком жасминовые листья и ничего не говорила. - Где ты была? – чеканя каждое слово, наконец, смог выдавить из себя Билан. Ханова развернулась к нему лицом и, мечтательно подняв глаза к потолку, пропела: - В Женеве. Внутри раздался грохот. Что-то рухнуло и безвозвратно исчезло. - В какой ещё Женеве? – продолжил брюнет, сверля взглядом собеседницу. - Это город такой в Швейцарии, Дим, - она засмеялась, ставя на стол две кружки и окидывая бутылку виски и телефон едва уловимым взглядом. - Чудесный, чудесный город! - Почему ты мне ничего не сказала? – он всё ещё пытался найти логику во всём происходящем. - А разве я должна? – вскинула брови блондинка. - Ты бесследно исчезла. Никто ничего не знал о тебе. Я даже не знал, жива ты или нет! – Билан сорвался на крик. - Так, чёрт возьми, нельзя, Пелагея! - Пойми, мой милый, милый Дима, я буду исчезать всегда, - с грустной улыбкой произнесла та. - Может, снова исчезну завтра, может через год. Возможно, меня не будет пять дней, а возможно – пять лет. Я не знаю этого, и никто не знает. Поэтому ты должен научиться переживать это более спокойно, - девушка быстро подошла к нему и положила руку на лоб. - Горячий. Вот видишь: ты совсем расклеился. Учись быть более бесчувственным, прошу тебя, - заботливо произнесла она. - Выпей чай и иди спать. Встретимся через пару дней, когда ты восстановишь силы. Дима не двигался, вглядываясь в большие глядящие на него серые глаза, и задавался вопросом: а есть ли в них что-то человеческое? Полины разговоры о том, что ничто не вечно, её циничные взгляды на жизнь, её странная любовь и такая же странная забота по отношению к нему самому. Было ли в этой девушке что-то, что не просчитано ей самой, что она не могла контролировать, были ли у неё хоть какие-то чувства? Он горько усмехнулся. Пелагея быстрым движением взяла со стола кружку с ароматным чаем и настойчиво протянула другу. Тот взял её после секундного колебания и осушил залпом. Горячий напиток обжёг горло, но Дима и не заметил. - Вот и отлично. А теперь в кровать! – с энтузиазмом заявила блондинка. Она отвернулась, когда молодой человек стягивал с себя джинсы и переодевал футболку, и взглянула на него лишь тогда, когда он уже лежал под одеялом, краем глаза глядя на неё. - Поправляйся, - Ханова чуть улыбнулась и выключила свет в комнате. Билан отвернул голову и замер, закрыв глаза. Но шагов не было слышно: Поля всё ещё стояла там, в дверном проёме, не двигаясь и, казалось, даже не дыша. Время шло, а в висках вместе с кровью бился вопрос: почему она не уходит? Вдруг резкий звук разрезал обволакивающую комнату тишину, и через секунду Дима почувствовал на своей шее прикосновение тёплых рук, в нос ударил знакомый свежий аромат духов, и прямо над ухом зазвучал голос со сбивчивой, непривычной интонацией: - Прости меня, Димочка, прости меня за всё, прошу, - прошептала Пелагея, порывисто коснувшись губами щеки молодого человека, и исчезла так же резко, как и появилась рядом. В коридоре погас свет, хлопнула входная дверь, и квартира погрузилась во мрак, пропитанный свежим запахом духов. Дима делал частые порывистые вдохи, сердце колотилось с бешеной скоростью, и наверное он бы всё отдал сейчас, чтобы распахнуть глаза и понять, что это снова были сны. Просто сны. Но ему не давали даже шанса, и очертания одной комнаты медленно мутнели, превращаясь в совершенно другие, вновь чёткие и реальные, как ничто другое. Стук в дверь заставил блондинку вздрогнуть: до того она углубилась в собственные мысли. Конечно, он пришёл. Он просто не мог не прийти. Но почему-то тот факт, что всё идёт плану, не радовал, а скорее огорчал. С удивлением для себя Пелагея подметила, что в глубине душе ей не хотелось, чтобы Дима приходил, хотелось, чтобы поехал домой, не сказав ей ни слова. Только такого случиться не могло, и сейчас он в нерешительности стоял в коридоре, ожидая её ответа. Девушка поднялась с места и пересекла гримёрку, со вздохом подумав: «Бедный, бедный мальчик». Поля распахнула дверь и улыбнулась своей любимой тенью улыбки. - Проходи, - произнесла она и вернулась на своё прежнее место у зеркала. Молодой человек замер посредине помещение и поднял на неё глаза. - Ну сядь ты, Дим, что за игра в гляделки? – она усмехнулась. Тот послушно сел на небольшой диван и, качая головой и продолжая проницательно смотреть на собеседницу, спросил: - Что с тобой сегодня? - Со мной? – вскинула брови блондинка, демонстрируя самое искреннее удивление. - Разве со мной что-то не так? - Ты отличная актриса, Поля, с этим никто не спорит, - Билан усмехнулся. - Но в твою игру можно верить, пока ты сама в неё веришь. Пока ты уверена в себе. Это было то немногое, что он смог узнать о своей подруге за три года общения. Её мозг был схож с компьютером: всё выстроено идеально, каждая деталь просчитана, все действия окружающих предугаданы на десять шагов вперёд, и ничто не могло разрушить эту систему. Ничто и никто, кроме неё самой. Сегодня на программе что-то пошло не так. Нет, Пелагея как всегда была на высоте: её переливающийся смех, такие, казалось, искренние слёзы и улыбки, общее природное обаяние, дополняемое нежно-голубым платьем с открытыми плечами и причёской в виде собранных в пучок золотистых волос. Всё было идеально в ней, кроме её чувств. Её чувств. Дима не думал, что когда-либо сможет произнести эти слова в отношении Хановой. Но сегодня он впервые убедился, что они у неё действительно есть. Каждый её взгляд, устремлённый на него, выражал немое сожаление. В каждом движении молодой человек читал усталость и непреодолимую тоску. Каждый раз, когда она закрывала глаза, вслушиваясь в мелодию очередной песни, он видел частые вдохи и словно слышал бешеный поток мыслей, наполняющий её сознание. Она теряла контроль над собой, над всем, что происходило, и сразу же пугалась, как маленький ребёнок, не понимая, что творится. Сама Поля ещё не осознала, чем были вызваны эти секундные сбои. Она отчаянно пыталась разобраться в себе, списывая странное поведение на чрезмерную усталость, но в глубине души понимала, что никогда никакая усталость не могла повлиять на неё так. - О чём ты? – тем временем продолжала девушка, хлопая ресницами. - Я всегда в себе уверена, друг мой, ты ведь знаешь. - Я так думал, - с расстановкой отозвался тот. - И ты так думала. До сегодняшнего дня. - Прекрати говорить загадками, - она мягко усмехнулась. - Что я сделала такого сегодня? - Ты понимаешь, о чём я говорю, Поля. Но пока не знаешь, чем это вызвано. Хочешь, открою секрет? - Давай, - продолжая невозмутимо улыбаться, кивнула та, внутренне вздрогнув. Дима придвинулся к ней и произнёс почти шёпотом, делая большие паузы между словами: - Ты начинаешь чувствовать. После секундного молчания Пелагея заливисто рассмеялась и хотела что-то сказать, но собеседник перебил: - Ты можешь смеяться столько, сколько тебе захочется, но я больше не буду верить ни одной нотке твоего смеха. Знаешь, я всегда думал, что ты действительно не имеешь ничего общего с человеческими чувствами. Но сегодня твой стеклянный купол треснул, - в его глазах загорелись торжествующие огоньки. - Ты ломаешься, выпадаешь из своего привычного безэмоционального мира. И это только начало. - Ты утонул в метафорах, милый, - вновь усмехнулась блондинка. - Я очень не хочу тебя разочаровывать, но придётся. Ты опять идёшь не той дорогой: вместо того, чтобы постараться придавать меньшее значение важным вещам, как я, ты начинаешь раздувать из мухи слона. Пойми, ничего не изменится. Ты слишком мало ещё знаешь меня, чтобы так думать. Единственное, что меня волнует сейчас, это то, что ты опять не будешь спать ночью из-за какой-то ерунды. Молодой человек повысил голос: - Не строй из себя робота, это глупо! Ты можешь быть самой умной и расчётливой, но это не меняет того, что ты – человек, значит, у тебя есть сердце! - Сердце и разум – вещи несовместимые. У кого есть одно, другого не дано, - спокойно пожала плечами Ханова. - И это правда. Я не понимаю только, если это саму меня не беспокоит, почему же ты так переживаешь? – она сочувственно взглянула на брюнета. - Я такая, какая есть. Я всю жизнь исчезала и буду исчезать. Всю жизнь думала только о себе и буду продолжать. Это совсем не сложно, когда тебе никто не важен. - Никто не важен? – эхом отозвался Билан, глотая комок в горле. - И… я? - И ты, - сжав ногтями тонкую ткань платья, утвердительно кивнула девушка. Он резко встал и замер, глядя ей в глаза. Впервые он смотрел на неё сверху вниз. Впервые Поля почувствовала, как внутри зашевелилось что-то неприятное от его взгляда. - Чёрт, да я скорее научусь ходить по потолку, чем поверю, что у тебя есть душа, Пелагея! – выкрикнул Дима и вылетел вон, громко хлопнув дверью. Блондинка не двигалась несколько секунд. Она медленно провела кончиками пальцев по правой щеке и почувствовала влажную дорожку от слезы. Дима резко вскочил, вдохнув воздух ртом так, будто вынырнул из-под воды, чуть не задохнувшись. Тишина ударила в уши больнее, чем могла бы ударить барабанная дробь. Медленное, тяжкое осознание происходящего появилось в голове, и молодой человек со всей силы ударил кулаком по стене в надежде хоть как-то выплеснуть переполняющие эмоции. Костяшки пальцев заныли, но тот и не заметил. Брюнет глянул на часы. 04:53. Проклиная эти чёртовы сны, эту чёртову ночь и её, Билан отправился на кухню, плеснул воды в стакан и прислонился к холодному оконному стеклу. Удивительно, что их первая встреча сохранилась в памяти так же чётко, как и самая последняя, произошедшая вчера. Когда состоится следующая, он не знал и не хотел знать, отчаянно надеясь, что нескоро. Не хотелось пополнять уже ставший привычным ночной сеанс ещё одним реалистичным кошмаром. Завтра в девять утра ждали очередные съёмки, и выспаться перед ними не помешало бы. Поэтому, надеясь, что этой ночью сны больше не будут его беспокоить, Дима залпом осушил стакан воды и, с досадой прошептав: «Ведьма ты, Пелагея», отправился в спальню. А в то же время, в том же городе от ночных кошмаров в холодном поту проснулся ещё один человек. Ей не снились все их встречи, она просто не помнила их. Но последняя сказанная им фраза барабанила в висках, словно жуткий ливень по крыше, причиняя всё большую и большую боль. Чёрт, да я скорее научусь ходить по потолку, чем поверю, что у тебя есть душа, Пелагея! «А если у меня действительно нет души?», - она шмыгала носом, постукивая тонкими пальчиками по кружке с горячим чаем, второй рукой утирая бегущие по щекам потоки слёз. «Если её нет – что же тогда это?». Чувство вины, нет, что-то большее, чем чувство вины, душило девушку весь вечер и всю ночь, не давая спать. Она знала, что Дима не спал спокойно почти ни разу с их знакомства, но для неё это было в новинку. Ужасное чувство противоречия металось внутри. Хотелось заставить себя не плакать, не слышать снова и снова эти чёртовы слова в своей голове, хотелось вернуть привычный покой. И в то же время хотелось разрыдаться ещё больше, молотя кулаками всё вокруг, разбить что-нибудь, сломать, выпустить из себя хоть малую часть совершенно забытого до сегодняшнего дня отчаянья. Но ни то, ни другое не выходило, и девушка продолжала часто всхлипывать и постукивать тонкими пальчиками по кружке с остывшим чаем. Поля так и не смогла заставить себя сделать хоть один глоток. Она поставила чай на прикроватную тумбочку, взяла с неё телефоном и застыла в нерешительности, вглядываясь в пустое поле для сообщения, предназначенного контакту «Дима». Он не спал, она знала. Но стоило ли волновать его и без того измученный разум или… сердце? И могла ли она объяснить ему в тексте какого-то электронного письма то, что не могла объяснить самой себе никакими средствами? Пелагея напряжённо глядела в пустое поле для сообщения. 05:28 – оповещали часы в смартфоне. Она не спала. - Ну, раз я ведьма, Димка, то хоть что-нибудь полезное сделаю для тебя своими ненавистными чарами, - тихо произнесла блондинка и отложила сотовый в сторону. Он проснётся, как и должно быть, от трели будильника в восемь утра. Приоткрыв глаза и немного придя в себя, поймёт, что больше ему ничего не снилось. Экран смартфона продемонстрирует десятки оповещений, но ни одно из них не будет связано с именем Пелагея. И Дима будет слишком занят сегодня, чтобы вспоминать о той, кого вчера назвал бездушной. А в то же время в том же городе будет бодрствовать ещё один человек. Человек, так и не уснувший до самого утра, огромными усилиями поднявший себя с кровати и отправившийся в душ, чтобы попытаться смыть свою обессиленность. Первое, что Поля увидит, разблокировав телефон, будет пустое, так и не отправленное сообщение контакту «Дима». Она закроет эту вкладку, быстрыми движениями убирая и все другие. А потом Пелагея, приведя себя в порядок с помощью макияжа, отправится по делам, но так и не сможет выбросить из головы того, кто вчера назвал её бездушной.