Одна в финале

      Моя поступь была настолько легкой и беззвучной, что иногда я и сам не верил, что действительно касался земли. Вокруг меня пахло гарью и сожженным порохом, вперемешку с запахом разлагающего тела. Усыпанная бледными трупами земля, впитывала в себя рубиновые капельки крови. Под моими ногами были безжизненные тела. В зеленых и красных мундирах. В потемневших от крови жилетах. Я не видел между ними разницы. Не знал, кто они и за что сражались. Зачем и почему.       Я просто шел выполнять свою работу.       Ветер донес до меня тихое рыдание, беспрерывное хлюпанье носом и чье-то женское имя. Красивое. Чем-то напоминало солнце. Такое же светлое и радостное. Я старался ступать как можно тише, надеясь, что меня не услышат, но, наверное, недостаточно для этого старался. Совсем молодой светловолосый юноша перевернулся на спину и протяжно задышал, пытаясь поймать ртом глоток воздуха. Снова послышалось женское имя, и он посмотрел на меня, пытаясь рассмотреть в моем силуэте знакомый образ. Я заглянул в карие, как кора дуба, глаза и увидел, как зрачки незнакомого мне человека расширились, и он испуганно посмотрел на меня, затаив на несколько секунд свое дыхание. Надеюсь, я облегчил ему смерть. Мои пальцы коснулись мокрого от пота и крови лба, лишая последней надежды на жизнь.       Сегодня будет много работы.       Перешагивая одно тело за другим, я всегда пытался понять: что чувствую внутри себя? Должен ли я пожалеть вот того человека, с воткнутой саблей промеж ребер? Проявить сочувствие к застреленному из ружья мужчине? Наполненная жизнью земля тонула в багровых реках крови, но той грусти, который должен был испытать человек, при виде всей этой боли, кружившей в воздухе, я не чувствовал.       Там, где несколько часов назад крутился дымный вихрь сражения, теперь лежали лишенные жизни тела.       Среди темной жижи грязи и лошадиного навоза я увидел, как чья-то рука пошевелилась среди кучи мертвецов, набросанных друг на дружку. Передо мной предстал старик, зажатый среди мертвых тел своих собратьев. Неопределенного возраста, с неясным, под копотью, лицом. Несколько золотых медалей сияли на его груди, сверкая в тусклом свете уходящего солнца. Странно, но он был совершенно спокоен. Лишь изредка офицер поглядывал на глубокую рану в своем боку, морщился, и вновь зажимал ладонью, продолжая высматривать что-то на горизонте. Он не сразу заметил, как я приблизился к нему и навис над его телом. Только тогда офицер увидел меня, и его зубы стиснулись от злости, раздав скрежет зубов. В следующую секунду веки человека сощурились в едва заметную щелочку, и он с вызовом посмотрел в мое лицо, харкнув сгустком крови прямо в меня.       — Мразь, — проговорил он, пытаясь достать меня рукою. Напряженный до предела кулак прошёлся сквозь меня, не причинив ни капли боли. Лишь едва заметный дискомфорт в теле. Я протянул к нему руку и коснулся лба мужчины, и он тут же затих, безжизненным взглядом созерцая туманное небо беспечной земли.       В небе каркнул ворон, призывая свою шайку к трупу лошади, чьё обезображенное тело лежало около опрокинутой телеги. Взмахнув черными крыльями, птица приземлилась недалеко от головы коня и мелкими прыжками приблизилась к ней, с интересом рассматривая остывшее тело черными, как угольки, зрачками. Довольно каркнув, Ворон кольнул в глазное яблоко лошади и вытащил любимое для себя лакомство, довольно помахивая крыльями.       Его друг сегодня устроит пир.       Встав на ноги, я вновь побрел по полыхавшему огнём полю, стараясь не касаться искошенного в сражение оружия, разбитых барабанов, опрокинутых фургонов без колес, оледенелых пятен крови и примерзлых к земле, разноцветных лохмотьев мундиров. Пелена дыма всё ещё нависала над безжизненным полем. Стараясь идти как можно спокойнее, я пытался уделить внимание каждому поблекшему телу, всматриваясь в их мутные, лишенные жизни, глаза.       Где-то хрустнула ветка. Оглянувшись, я увидел, как в синем, изорванном мундире с белой выпушкой, среди тлеющих углей, полз израненный солдат, прикрывая рукою проколотый живот. Свежие ссадины и порезы от штыков ныли по всему его телу, а некогда синий камзол, уже давно пропитался кровью и почернел. Не смотря на смерть в круге, на свое безысходное состояние и вой ветра, пропахший смертью мужчина продолжал упорно ползти вперед, подбадривая себя словами.       В моей голове мелькнуло лицо девочки. Светленькая. С длинными кудрявыми волосами и розовыми щечками на лице. Она бежала по парку, среди зеленеющих деревьев и цветущих кустов сирени, распространяя по всей округе весёлый детский смех. Морщинистые руки подняли девочку в воздух, и они закружились под чириканье пташек в саду.       — Ты вернешься? — совершенно наивным голосом произнесла девочка, глядя в глаза отца.       — Конечно, — прошептал мужчина и резко замолчал, убирая с лица побелевшую улыбку.       — Обещаешь?       Лицо мужчины погрустнело. На секунду он принял задумчивое выражение, что добавило в черты какой-то старости и серьёзности.       — Обещаешь? — вновь переспросила девочка и улыбнулась ему своей самой искренней улыбкой. Мужчина провел ладонью по её волосам и растрепал их, от чего девочка заливисто засмеялась.       — Обещаю.       Морщинистые руки в последний раз приласкали плечи девочки.       Я ничего не смог сделать. Даже не смог облегчить боль, что творилась в его душе. Когда я подошел к нему, губы мужчины оттянулись, и он с омерзение посмотрел на меня. Его глаза пылали непоколебимым презрением в мою сторону. Медленно качая головой, он словно говорил “ Нет! Не сдамся! Я должен! Должен вернуться назад! “ Но было уже поздно. Я коснулся его лба не чувствуя ни малейшей радости от этого.       Перешагнув одно из множеств мертвых тел, мой взгляд привлёк какой-то новобранец, смотревший на меня своими испуганными глазами. Его рука посерела и безжизненно свисала с плеча, в неестественном для конечности положении. Он переводил взгляд то на меня, то на руку, медленно отталкиваясь ногами по сырой земле, словно пытаясь уйти от кошмара, произошедшего с ним. Тогда же я услышал знакомый хруст, и увидел его раздробленную снарядом ногу. Белоснежная кость разорвала тонкую ткань его штанов и выглядывала из под нее. Лицо мальчика ни чем не отличалось от лица мертвеца. Такое же бледное и холодное.       Я не любил разыгрывать спектакли, а уж тем более строить из себя сострадающего, и поэтому, не обращая внимания на ужас, что мелькал в глазах новобранца, я потянулся своими исхудавшими пальцами к его голове. Где-то послышалось конское ржание и стук копыт. Моё зрение было не настолько хорошим, как раньше, и поэтому, я не сразу заметил зацепившегося ногой о стремя всадника. Его бездыханное тело волочилось вслед за лошадью, ударяясь обо все встречные камни и тела погибших. Надеюсь, он умер быстрее, чем смог испытать всю боль, происходившим с его телом. Скользя по мокрой земле, животина неслась по всему горевшему полю, ища укрытия от дыма и прогнивших тел. От меня.       Странно, но у меня всегда была хорошая память на лица. Я и сейчас мог вспомнить тех, чьи жизни забирал. От нерождённого младенца до умершего в собственной постели старика. От погибшего пожарника, среди огня и гари, до тонущего мальчика, под толщей холодного льда.       И вот сейчас, видя лицо мужчины, я вспомнил, как десять лет назад стоял возле его больничной кровати, и мы вместе вспоминали всю его жизнь. В тот день, как часто это бывает с другими, мы должны были уйти вместе, и что уж скрывать, я даже потянул к нему свою руку, но в ответ на это он усмехнулся и сказал:       — Не сейчас.       Тогда я ушел, хоть и знал, что это ненадолго.       И вот сейчас, видя его в лужи собственно крови, я невольно улыбнулся, хотя мужчина никак не мог этого увидеть. Кажется, он тоже меня узнал. На его лице вновь играла улыбка.       — Вот мы и снова встретились, — с каким-то непонятным облегчением вздохнул мой старый знакомый, и его лицо повеселело. Он вновь рассказал мне всю свою жизнь. Смеялся над своими ошибками и давними проказами. Иногда плача, а иногда смеясь. Рассказывал о своей матери, о любимой жене и двух сыновьях. Он даже вспомнил то, о чём уже давно не вспоминал. А когда закончил, на его губах больше не мелькала улыбка.       — Наверно, уже пора, да? — грустно прошептал он, и по его щеке скатилась слеза. Я лишь кивнул и протянул к нему свою руку.       Становилось всё холоднее. Хмурое небо заволокли грязные тучи и скрыли от людей последние лучи теплого солнечного света. Где-то вдалеке, серую темень пронзила яркая стрела молнии, и земля содрогнулась от плача, начавшегося дождя. Наверно, Он оплакивал погибших. А может быть, и нет. Может - он злился? Не думаю. Скорее всего, ему было безразлично. Слишком часто он это видел.       Хотя кого я обманываю. К этому не привыкнешь. Никогда.       Глупые, глупые люди. Чего они хотят? Зачем им это? Слава, богатство, почёт и уважение. Для чего? Ведь в конце, среди пепла и пыли, среди огня и камня - буду лишь я один. И никто не вспомнит об их величии, о свершившихся мечтаниях, о трудах и достижениях, ради которых они жертвовали друг другом. Всем вокруг.       Финал, где буду лишь я один — смерть.