Может, мы сможем договориться?

- Офицер, может, мы сможем договориться? - Не сможем, сынок. - Неужели все полицейские всех называют "сынок"? Мы же не в тупой американской комедии, ну! Я сидел на этой железной скамье целую вечность. Походу, мой зад уже совсем плоский, как шуточки Майка. Гребанный Клиффорд. Ему что, краска совсем мозги проела? Как можно быть таким идиотом? "Что он сделал?" - спросите вы, а я отвечу: этот идиот налил шесть литров пены для ванны в центральный фонтан. Зачем? Как сказал наш красноволосый гений - прост поржать. "Давай, будет круто. Мы должны запомниться здесь. Ну че ты писюлишь? Мамка накажет?" - в итоге, он успел слиться, а я - нет. Потому что, спасибо, что родили меня таким неуклюжим лохом с километровыми ногами. Убегая от копов, я подскользнулся на этой пене, но не упал, а просто споткнулся о свою ногу и тупо шлепнулся на асфальт. Молодец, Люцифер, ты совсем не длиннонногий дуб. В любом случае, я не собираюсь торчать здесь с этим кудрявым копом всю ночь, или еще хуже - сесть за решетку. Я встал, подошел к мужчине в костюме и коварно улыбнулся, приподнимая бровь. - Ну, может, мы все-таки догоримся? - На что вы намекаете? - Такой серьезный, - я провел тонким пальцем по его плечу. - Сильный. Неужели у вас нет никакой слабости? - Держите свои руки при себе, я попрошу. - Оу, какие мы недотроги, - ухмыльнулся я. - А если... Я достал из куртки коробочку. - Что это? - я лишь молча открыл, показывая содержимое. - Нет. - Да брось! Здесь же целых два пончика! Неужели мы не договоримся?! Или тебе мало? - Нет. Я не ем сладкое. - Что?! Херовый ты коп. - Простите? - Я говорю, херовый ты коп! - Мы же не в тупой американской комедии. И я не давал вам разрешения переходить на "ты". - Да пошли вы. - Эй, заткнись, сядь и сиди молча! - Да у меня уже весь зад плоский! - Разве он может быть более плоским? - Ох, не надо завидовать. - Извини? - Всмысле, наверное, вам не сладко с задницей как у Никки Минаж... Вот почему вы отказылись от пончиков. Ах, бедный-бедный коп, - специально говорю с сарказом, чтобы взбесить его. А хули он на мой зад наговаривает? - Мальчик, ты не боишься дерзить мне? Ты ж худой как тростинка. Наверняка от бабули нет проходу. - Не надо трогать мою бабулю. - А что? Ударишь? Кулачек не сломается, внучек? - Ну все... задрал ты меня, - прошипел я. Никто не смеет трогать мою бабулю. Никто. Я захотел ему врезать. Сильно врезать. Стиснув зубы, я разбежался и замахнулся, но он успел схватить мой кулак и вывернул мне руку так, что я оказался прижат спиной к его груди. - А ты смелый, сынок. Только не забывай, что я больше тебя, а значит сильнее. Я вырвался из каменной хватки и повернулся лицом, смотря в зеленые глаза. Его глаза сверкнули, и на губах появилась еле заметная ухмылка. Меня будто бы что-то дернуло, и я впился в его губы. Странно, он совсем не удивился, а только стал так же страсно отвечать. Я настойчиво вел поцелуй, сводя к нулю все его попытки доминировать. Хах, не дождется. Мои тонкие губы иследовали его пухлые, покусывая их, пока мой язык настойчиво пытался пробраться в его рот. Коп не давал мне такой возможности, поэтому я сильно дернул его за волосы, от чего тот издал стон и приоткрыл рот, а мой язык сделал свое дело. В отместку он кусил мою губу и оттянул колечко в ней, от чего я невольно застонал. Мудак, приятно же. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, мы отстранились друг от друга, тяжело дыша. - Может, мы все-таки сможем договориться, мистер... - Ирвин. - Мистер Ирвин, - повторил я, садясь на скамейку. - Я пересмотрю это дело.