Трудности личной жизни

— Сюда. — Уверен? — Да. Никто не сунется. Плащ давай. — Сам расстелю. Ты раздевайся. — Что, совсем невтерпеж? — Робин, не дразнись, а то обратно в рваных штанах пойдешь. Гай быстро расстелил плащ и в рекордные сроки стащил с себя одежду. Он никогда не думал, что за каких-то десять дней можно настолько соскучиться, что это превратится в настоящий голод по прикосновениям, запаху, голосу. Последние двое суток он даже караулил Робина на подступах к лагерю, чтобы перехватить раньше остальных и не ждать, пока тот наговорится со своими людьми. Но Робин появился совсем не с той стороны, откуда предполагалось, и Гай несколько часов был вынужден слушать рассказы о поездке, политике и наблюдать, как разбойники радостно обнимаются с вожаком, прежде чем удалось утащить его из лагеря. Гай не предполагал, что встать может просто от того, что наблюдаешь за человеком, за тем, как он взмахивает рукой, проводит по волосам, облизывает губы, улыбается. Но пока Робин общался со своими, Гай не знал, куда деваться — штаны стали тесны, в горле пересыхало от возбуждения, и он едва дотерпел до укромной поляны подальше от лагеря. Не то чтобы они делали из своих отношений большую тайну, но и выставлять личную жизнь на всеобщее обозрение ему не хотелось. А Робин никогда не был тихим, особенно в определенные минуты. Вернее, он был очень громким. — Я чуть не сдох, — сказал Гай, поворачиваясь к Робину, который, сверкая голой задницей, прыгал на одной ноге и старался выпутаться из штанины. — Всего-то десять дней воздержания. Вот Тук говорит, что терпение — добродетель, — не удержался от подколки Робин, хотя самому уже хотелось до звездочек в глазах. — Тьфу ты, дьявол! — Да к черту штаны, иди уже сюда! — Гай поймал его за руку и дернул к себе. Они повалились на плащ, хохоча и целуясь. — А Тука с добродетелью я тебе припомню! — Кстати, а как же твое вечное «грязным в постель не приходи»? — фыркнул Робин. — Плевать... — Гай уткнулся носом ему в шею, вдыхая запах пота, дыма, дорожной пыли, разогретой солнцем кожи и окончательно шалея от этой смеси. — И здесь не постель... Ему хотелось всего и сразу — целовать Робина, ласкать куда руки дотянутся, навалиться сверху, отсосать... Но приходилось делать все по очереди. — Ну, вообще я мылся накануне... в трактире, где ночевал, — Робин хотел еще что-то добавить, но слова внезапно закончились, поскольку Гай сполз вниз, попутно вылизывая и прикусывая везде, и без долгих предисловий взял его член в рот. Связные мысли, которые еще оставались, — например, не забыли ли они масло — тоже улетучились, когда Гай перевернулся и устроился так, что в губы Робину ткнулась скользкая солоноватая головка. Он лизнул, провел языком по стволу снизу вверх и увлеченно принялся сосать. Процесс настолько захватил, что он не сразу сообразил, что уже лежит на спине, вцепившись руками в плащ, ноги покоятся на плечах Гая, а внутрь медленно и с усилием проталкивается внушительный член. Судя по всему, масло они все же не забыли, но Робин сейчас согласился бы и без него, несмотря на то, что после перерыва было больновато. Гай вошел до конца и остановился, давая привыкнуть, но Робин нетерпеливо дернулся и пнул его пяткой по спине, пробормотав: — Трахай давай... Видеть его таким — разгоряченным, взмокшим, одуревшим от возбуждения, было для Гая острой приправой к удовольствию. Особенно учитывая, что довел Робина до этого состояния он. Приятный способ справиться с его разрушительными способностями, что и говорить. Гай двинул бедрами по кругу и снова остановился, хотя это далось ему с большим трудом. Можно сказать, титаническим. — А как же... добродетель? — хрипло спросил он, удивляясь, что, оказывается, способен говорить. — На хуй... добродетель... — выдохнул Робин, мотая головой, и дернулся навстречу. Дальше Гай уже не сдерживался, с силой вбиваясь в желанное тело, а Робин стонал в голос, орал не то ругательства, не то признания в любви, и до синяков цеплялся за его руки. Гай уже был почти на грани, от накатывающего наслаждения дрожали мышцы и темнело в глазах. Он просунул ладонь между их телами, но сжать член Робина не успел, потому что внезапно что-то влажное и шершавое, как терка, проехалось по заднице. После этого в поясницу ткнулось большое, мягкое, бархатистое... и фыркнуло. Гаю потребовалось все мужество, чтобы не завопить. Он осторожно повернул голову и увидел гнедого коня. Довольно всхрапнув, чертова зверюга снова лизнула его задницу. На этот раз Гай все-таки взвыл и откатился в сторону быстрее, чем стрела вылетает из арбалета. — Куда!.. — простонал Робин, но Гаю, у которого от такого фортеля все рухнуло надежнее, чем стояло секунду назад, было не до того. Он схватил первое, что подвернулось под руку — это оказались штаны Робина — и вытянул ими наглую конягу по морде. — Сатанинское отродье! На колбасу пущу! Чтоб на тебе... Вейзи всю жизнь пахал! — матерился Гай, размахивая штанами, пока ошалевшее от такого недружелюбного приема животное с обиженным ржанием не ретировалось в кусты. — Гай, ты чего? Взгляд у Робина был шалый, плывущий. Он явно не сообразил, что произошло, и был не слишком доволен, что любовник отвлекся в самый важный момент. — Одевайся! — Гай швырнул ему штаны и принялся натягивать свои. — Мы же еще не закончили! — возмутился Робин и попытался поймать Гая, чтобы вернуть его на прежнее место. Поскольку он лежал, а тот стоял, дотянуться получилось только до ноги, и маневр не удался. — Здесь — закончили! — отрезал Гай. — У меня упало даже то, что падать не может! — А если я помогу? — Робин сел и потянулся к его паху. — А если эта тварь вернется? — не унимался Гай. — Откуда она только взялась? — Какая тварь? — Робин недоуменно уставился на него. — Лошадь! — Из овражка, — Робин махнул рукой на заросли. — Мы же рядом лошадей держим, забыл? — Ах, из овражка... — Гай огляделся. Про овражек он, конечно, знал. Но вот с этой его стороны ни разу не был. Он посмотрел на Робина и нехорошо прищурился. — Значит, тебе было известно, что здесь может оказаться лошадь? — Ну да, они тут пасутся обычно, — Робин почесал в затылке. — Главное же, что наши все в лагере и никто никуда не собирался ехать. Так что сюда не пришли бы. — Горе ты мое! — Гай закрыл лицо ладонью, а затем прицельно швырнул в Робина рубахой. — Чем быстрее оденешься, тем быстрее мы продолжим. В другом месте! И теперь выбираю я!