Между адом и тобой

       Едкий свет фонарика ударил по воспалённым глазам. Пит зажмурился так сильно, что в темноте засверкали искры. Бессонница ни для кого не проходила бесследно. Первые сутки организм игнорировал сон, а когда начинали слипаться глаза, все чувства обострялись, словно нарочно. Слишком громкий звук и слишком яркий свет. Мешало абсолютно всё, даже собственные мысли, такие отчетливые, но требующие внимания все сразу, запутывались в один сплошной кокон. Жизнь превращалась в картинки дешевого комикса, которые кто-то слишком быстро листал, не позволяя разглядеть героев.        — Вам помочь?        Женский голос ударил по ушным перепонкам, и Пит слегка отпрыгнул назад. В голове мелькала неутешительная мысль, что старый ментор проболтался остальным, и теперь его уволокут в медицинский кабинет, чтобы напичкать лекарствами.        — Все хорошо, не беспокойтесь, — пробормотал Пит, пытаясь разглядеть лицо напротив.        Лишь когда цветные огоньки перестали плясать перед глазами, он увидел, как размытое пятно приобрело очертания, показывая ему женскую фигуру в красном костюме. Эта модница была так непохожа на девушек в одинаковой серой одежде дистрикта-13.        — Что-то не так? — каждое слово медленно стекало с красных губ девушки, напоминая движение вязкой патоки. Такой манящей и сладкой.        Пит сделал шаг вперед, пытаясь убедить себя, что всё вокруг не мерещится ему в снотворном бреду, и эта любительница красного такая же реальность, как и грязь на его ботинках.        — Неужели получилось? Неужели это ты?        Это был скорее риторический вопрос, потому что Пит понимал: если бы ему всё это приснилось, он бы обязательно проснулся, почувствовал, как упираются в спину железные пружины матраса, а не стоял бы посреди единственного перекрестка, который нашёл в этих местах, ночью и совершенно один, вернее, с желанной спутницей.        — А ты как меня представлял? — с издёвкой произнесла она. — Если хочешь, я могу поменять наряд в более привычное для людей обличье.        Ветер швырнул в лицо Пита прохладный воздух, но он даже не шевельнулся. Несмотря на то, что было ещё лето, он привык к холоду. Заморозки в его душе уже убили все эмоции. Для Пита осень уже наступила. Шесть дней назад он последний раз чувствовал тепло. Шесть дней назад он последний раз спал. Шесть дней назад он последний раз видел Китнисс.        — Нет, так намного лучше, — выдавил Пит, надеясь, что девица не заметила дрожь в его голосе.        Он сделал глубокий вдох, успокаивая сердце, которое, как натянутый барабан, пропускало тяжелые удары с особым грохотом.        — Ты не любитель наряда дьявола?        — Скорее рожек.        Девушка улыбнулась, и Пит почувствовал, как мелкая дрожь исчезла, а вместе с ней груз бессилия, мучавший его все эти дни, раскололся на части. У него получилось.        — Смотрю, ты меня узнал, — разочарованно произнесла девица. — Хочешь сделку, малыш. Огненную девушку взамен на твою душу.        — Да, — твердо сказал Пит. — Только верни Китнисс к её семье живой и невредимой, и дай мне десять лет. Десять лет, и можешь делать с моей душой все, что пожелаешь.        — Люблю покупателей с чувством юмора.       Пит растерянно огляделся по сторонам, наблюдая за полузаброшенной дорогой, даже скорее обычной тропинкой, затерявшийся в этих диких местах, уходящей к черной кромке леса. Он стоял посреди перекрестка на рыхлой земле, под которой несколькими метрами глубже лежала шкатулка с его фотографией и портретом Китнисс. Он рисовал этот рисунок дрожащей рукой, невзирая на усталость, надеясь, что последняя надежда сработает, только вот демон не слишком-то горел энтузиазмом заполучить его душу.        — Ты же эту сделку всем предлагаешь!        — Думаешь, мне нужна твоя светлая душонка? Приторная, что аж тошно, — шепнула она на ухо Питу.        Пит посмотрел на девушку. Длинная челка скрывала её глаза, но было сложно не заметить, как кровавые чернила разлились по её зрачкам. Пит знал, что не сможет смириться с потерей этой надежды, ведь если дьявол не может помочь, то тогда кто? Нужно идти до конца, какова бы ни была цена.        — Девять лет, — крикнул он вслед уходящей девушки, которая слишком быстро удалялась от него, однако он заметил, как отрицательно она качнула головой. — Семь! Пять! Три года и всё.       Девица остановилась посреди дороги.        — Всё, — тяжело выдохнула она, затем пожала плечами. — Всё так всё, только не забудь приготовить поминальную речь, Китнисс долго не протянет.        Внутри не было страха, скорее пустота, поглощающая его, словно жадная воронка. Китнисс уже шесть суток мучилась в камерах Капитолия, пока он искал этот чертов выход. Он старался, старался изо всех сил уговорить власти отправить спасительный отряд за Китнисс, нашлись даже добровольцы во главе с Гейлом, но новый президент не захотел рисковать людьми ради одной жизни. И тогда Пит устроил бойкот. Не ел, не пил, отказался сотрудничать. Затея принесла странные плоды: старушка, которая принесла ему еды, рассказала о демонах, тем самым подарив шанс. И он его не упустит.        — Стой! Проси, что хочешь!        — А вот начинается самое интересное, — демон посмотрел на Пита: его губы растянулись в ядовитой усмешке.        Девушка подошла ближе, не спуская взгляд с Пита, медленно обхаживая его со всех сторон, как делали хищники, наслаждаясь своей победой. Жертва была уже почти мертва, но именно это "почти" доставляло им особое удовольствие. Они наслаждались её мучениями, вслушиваясь в сладкие мольбы о смерти. Жертва была беззащитна, и Пит знал, что сейчас он тоже стал ею.       Он попал в дьявольскую ловушку, осталось лишь узнать, как дорога будет цена за спасение:        — Что я должен делать?        — Вот что делает с тобой эта Китнисс, — девушка обошла вокруг парня, поглаживая длинными пальцами его широкие плечи. — Для начала перестать пресмыкаться, красавчик. Девушек это не возбуждает.        — Что я должен делать? — Пит настойчиво повторил вопрос. Ожидание было хуже смерти, хотелось поскорее закончить весь этот цирк. — Хочешь мою жизнь сейчас? Забирай.        Предложение было очень соблазнительным — такие души на дороге не валялись, — однако дьявол знал, что торопиться не стоит. Зачем брать что-то, когда можно получить всё.        — Зачем мне она, когда я могу наслаждаться, как мучается твоя душа без всякого ада? — усмехнулась она. — Однако ты такой милый, прямо как брошенный щеночек, что у меня просто разрывается сердце! Я согласна тебе помочь.        — Ты вернешь Китнисс?        — Не-е-е-ет, — промурлыкала девушка с особой издевкой.        — Заставишь этих подонков вернуться за ней?        — Нет.        — Нет?        — Нет, — она даже наклонилась к Питу, совершенно не думая об опасности, наслаждаясь его рваным нервным дыханием.— Прошло всего шесть дней, твоя суженая целыми днями дрыхнет от слабости, даже не замарав руки. Давай подождем, пока она не превратится в монстра.        — Монстра? — Пит не понимал, о чем речь.        — Ах да, вы же ещё не в курсе о пытках Капитолия. Но я не буду портить тебе сюрприз, малыш. Хотя… — задумчиво протянул дьявол, — даже если Китнисс станет осьминогом, ты её не бросишь. Совершенно банальная история, — она тряхнула головой, откидывая длинные золотистые волосы назад. Пит поймал себя на мысли, что она выглядела слишком невинно для демона. — Неинтересно.        — Ты сказала, что согласна её вернуть!        — Я сказала, что согласна помочь.        — И что ты сделаешь? — процедил Пит, с трудом сдерживая крик, рвущийся из груди.        — Уничтожу ветки лианы.        — Что? — Пит удивленно посмотрел на девушку, слегка вытянув шею вперед. Он где-то слышал, что сейчас президент Сноу вырубает все высокие деревья, ведь они неплохо спасают ловких мятежников от смерти. Стоило забраться повыше, и взрыв бомб не был так страшен, зато планолеты Капитолия становились легкой добычей. — Решила устроить выкуп?        — Эх, мужчины, никакого воображения! — девушка перестала улыбаться, сочувственным взглядом посмотрев на Пита. Она даже развела руками, как прекрасная актриса, подчеркивая досаду, только старания Пит не оценил, продолжая внимательно вслушиваться в её слова. — Если убрать ветки лианы, которые закрывали тельце Кинисс в тот злополучный вечер, то планолет мятежников нашел бы её намного быстрее, правда, пока они возились бы с Китнисс, тебя найти не успели бы.        Последние слова Пит уже не слышал, главное, Китнисс будет в безопасности, а плен он как-нибудь переживет.        — Значит, обмен… — утвердительно произнёс Пит, но через секунду заметил, как засияло лицо девушки. Не знай он, что перед ним демон, он бы обязательно решил, что этот человек счастлив. — А тебе какой прок от этой сделки?        — Конечно, я могла бы забрать твою душу прямо сейчас, только вот ты слишком чист для ада. Нам всё равно кого мучать, и всё же приятнее, когда порешь за дело. Ты даже не догадываешься, мальчик мой, что в Капитолии двоя душа насквозь прогниет от грехов. Ты станешь опасным типом! И если ты думаешь, что твоя святая Китнисс тебя спасет, то только всадив пулю в твой лоб.        Пит ни на секунду не ставил под сомнения отношение Китнисс к нему: едва её семье будет угрожать опасность, она убьет его, не задумываясь. Оставалось надеяться, что пуля доберется до него раньше, чем, как утверждает демон, он успеет причинить вред людям.        — И какая же цена у этого аттракциона?        — Раз я сегодня святая, то дам тебе ровно год.        На лице Пита появилось замешательство, но спустя мгновение с губ слетели уверенные слова:        — Я согласен.        Демон довольно хмыкнул и обвил руками шею покупателя.        — Закрепим наш договор поцелуем любви, красавчик.        Пит не задумываясь схватил девушку за талию и рывком подтянул к себе, касаясь ее пухлых губ, которые слегка приоткрылись под натиском его поцелуя. Прикосновения были требовательными, и губы Пита начали гореть, лишь потом он почувствовал солоноватый привкус во рту, понимая, что слишком сильно прикусил свою нижнюю губу. Он оглянулся — дьявол пропал.        Вокруг был слышен лишь неразборчивый скрип, так похожий на покачивания старого деревянного стула.        Лицо мужчины, скудно улыбающегося, он увидел первым, а потом, словно частички мозаики, медленно вырисовывалась вся картинка. Реальность беспорядочно пробежалась по телу, оставляя после себя колючие мурашки страха.        — Как тебе твой сон? Уже убил малышку Китнисс? — ласково прошептал мужчина, теребя его пшеничные волосы своей холодной рукой.        Пит хотел закричать, что он вновь спасал Китнисс, как делал это вчера и позавчера. Он всегда будет спасать её, и никакие эксперименты этого чокнутого не смогут сломать эту цепочку, но в горле пересохло от лекарств, и он лишь тяжело кивнул.        — Что ж, замечательно, — хмыкнул мужчина.        Кожу на ноге стянулась под натиском ремешка, и Пит вжался в спинку кресла, отличная зная, что будет дальше. «Боль» — лихорадочно пронеслось в его голове, но это был лишь Антониус, который с особым энтузиазмом надевал на его голову стальной шлем с мокрой губкой внутри. Мужчине было мало мучать воспоминания Пита, нужно было добить организм болью, донести до каждой клеточки его сознания, что он уже давно проиграл; ни в коем случае не включать рубильник на полную мощность, позволяя себя наслаждаться этим вечно.        — Батут! — засмеялся Антониус, и через мгновение раздался низкий гул.        Напряженные бледные руки Пита начали дрожать, вырываясь из ремешков от болезненных импульсов.        В глаза Питу бросилось красное пятно: фартук Антониуса, а потом он отключился.

***

       Пит Мелларк медленно шагал по маленькой улочке, любуясь уютным сиянием свечей в соседних домах одиннадцатого дистрикта. Была уже глубокая ночь, и серебристые отблески, со вкусом разбросанные по небу, сейчас сияли с особым шармом. Словно судьба расщедрилась для него в последний день, подарив на короткий миг красоты жизни. Только вот Пит ждал конец этого дня с нетерпением, чтобы наконец-то понять, было ли это очередной шуткой разума или его выбор.        — Пит!        Даже если Пит был бы глухим, он бы узнал этот голос.        Почему именно сегодня?        Пит нарочно ускорил шаг, игнорируя свое имя. На короткий миг он даже решил, что голос ему послышался. Только резкий рывок за плечо подтвердил страшные догадки. Перед ним стояла девушка, которую он так не желал и желал видеть одновременно.        — Пит, только не делай вид, что не узнал меня!        — Я узнал, — выдавил Пит, с жадностью всматриваясь в её прекрасное лицо, отметив хмурую морщинку между бровями.        Китнисс злилась.        — Рада, что с твоей памятью всё хорошо, только какого черта ты меня избегаешь? Уехал, никому ничего не сказав. Даже не позвонил, не отправил письма. Ни единой весточки. Пит, тебе совсем на меня плевать? Что с тобой происходит?        — Я все объяснил.        — Объяснил? Ты про этот измятый клочок бумаги, который мне передал Хеймитч? «Китнисс, прошу, не ищи меня. Мне нужно разобраться в себе»?        Пит кивнул, незаметно для себя улыбнувшись. Значит, этот старый пьяница в стадии пика алкогольного действия всё-таки выполнил его просьбу передать Китнисс записку.        — Только не смей мне лгать, — продолжала девушка, — я знаю, что тебе стало лучше. Пит, я видела взгляд переродка, и знаю, что ты начал поправляться. Твои глаза стали прежними, — Китнисс замолчала, чтобы перевести дыхание, дрожь в её голосе становилась всё заметнее. Пит из последних всех сил сдерживал себя, чтобы не сократить расстояние, разделяющее их. Ему так хотелось её обнять. Всё объяснить. — Почему ты ушел? Что я сделал не так в тот вечер?        Тот вечер. Питу так захотелось закричать, что это был самый счастливый вечер в его жизни. За окном гулял ветер, заставляя белый пух кружить вокруг разрушенных домов двенадцатого дистрикта, скрывая от всех их серость и грязь. В доме Китнисс они тоже на минутку забыли о горечи, греясь у горячего камина в гостиной. Китнисс вспоминала своё Рождество в восемь лет, с улыбкой рассказывая, какой она была неуклюжей с самодельной короной на голове в образе принцессы, а Пит писал. Записывал каждый её смех в книгу воспоминаний, пока Китнисс не укуталась в шерстяную кофту, подаренную Эффи на это Рождество. Нежное плетение белоснежной пряжи вырисовывало узор косичек, которые сливались с её бледным лицом, лишь маленькие пуговки подчеркивали живые розовые губы девушки. Пит не отрываясь смотрел на красные точки, пока в голову не врезались воспоминания, слишком четкие для лжи. Он не помнил, как выбежал из дома Китнисс, как просил пьяного ментора передать письмо, как собирал вещи. Он очнулся лишь в вагоне поезда, когда родной дистрикт оставался уже позади.        — Ты не виновата, я почувствовал себя хуже. Я ещё опасен, — запальчиво сказал Пит, смотря в серые глаза. Пит уверял себе, что говорит ей сущую правду. Ей нельзя привязываться к нему. — Прошу, просто верь мне.        — Врешь и не краснеешь! Зачем вы так поступаете? Сначала Прим бросила меня. Решила, что я должна ею гордиться. Теперь все говорят, какая она была смелая, только то толку! Она была смелой! Была! Её больше нет, понимаешь? — сердце Пита сжималось от боли, наблюдая за прозрачной слезинкой, которая скатилась в милую ямочку возле губ Китнисс. — Теперь ты исчез, потому что решил, что опасен для меня. А меня кто-нибудь спросил? Нужна ли мне эта гордость? Нужна ли безопасность? Не надо искать причины, вы просто бросили меня!        Пит не сдержался и переступил черту, крепко обняв девушку, которая уткнулась в его грудь, дав волю слезам. Один Господь знал, чего ему стоило не расплакаться вместе с ней. Он старался быть сильным, сжимая хрупкое тело в своих руках, боясь, что скоро всё закончится. Он больше никогда не почувствует аромат её волос — сладкий, с хвойными нотками, не сможет прикоснуться к нежной бархатной коже, не увидит её серые глаза, в которых затерялось счастье, но он непременно услышит стук ее сердца. Он запомнит этот стремительный и живой звук, как молитву, спасающую его каждый раз, когда адский огонь будет сдирать с него кожу, чтобы провести все внутренности через мясорубку боли.       И всё же в душе затаилась надежда, что всё это ложь; может, разум просто подшучивает над ним, и завтра его ждет только один огонь – Китнисс Эвердин. Огонь, пылающий обидой и страстью.        Пит погладил девушку по темным спутавшимся волосам, когда машина неподалеку засигналила. Пит обернулся, и его рука с тяжестью упала вниз. В салоне сидела роскошная блондинка в красном платье.        Завтра уже не наступит.        — Я так скучала, — прошептала Китнисс, не замечая воздушный поцелуй, который отправила Питу девушка в машине.        — Китнисс… — Пит обхватил её лицо и замер. Говорить правду нельзя, она её убьет. Нужно лгать. Лгать, как можно больнее, чтобы она забыла, разлюбила, возненавидела. — Я полюбил другую.        Китнисс не ответила. Питу даже показалось, что она не услышала, но спустя минуту она подняла голову, и Пит понял, что болезненные слова задели её. Кожа побледнела, глаза превратились в два серых стеклышка, в которых блестели застрявшие слезы.        — Кто она?        — Это неважно        — Для меня важно! Кто? — воскликнула Китнисс.        Придумывать ложь долго не пришлось, дочь хозяйки пекарни, в которой он работал, давно обхаживала его.        — Мисс Беккер, дочь хозяйки пекарни        — Повелся на булочки? — раздраженно спросила Китнисс. — Хотя ты прав, меня это не должно волновать.        — Китнисс, мне…        — Убери от меня свои руки, — закричала девушка. — Я думала, тебе плохо, что ты борешься со своими демонами совершенно один. Ждала, пока ты сам не приедешь. Какая же я дура! Ведь еще людей сюда ввязала: попросила Плутарха раздобыть твой адрес. Всю дорогу думала, как уговорить тебя вернуться, а ты и не собирался возвращаться. Нашёл новый дом, работу, девушку, — Китнисс разочарованно качнула головой. — Знаешь что, а иди ты к черту! — холодно сказала она и отвернулась.       Поверь, скоро я его встречу.        Когда Пит подумал, что последний раз видит Китнисс, кто-то нарочно приложил к груди раскаленное железо. Внутри всё ныло от боли, и сдерживать себя стало невыносимо.        — Китнисс,— дыхание сбилось, — пообещай, что будешь счастлива.        Несколько секунд звенела тишина, а затем ровный сухой голос, который не выдавал ни единой эмоции, ответил:        — Можешь не сомневаться.        Силуэт Китнисс ставился всё меньше, и Пит внимательно смотрел на него, стараясь запомнить каждый изгиб желанного тела. Лишь когда крохотная фигурка исчезла, он запрыгнул в салон красного автомобиля, громко хлопнув дверью, и уставился в окно.        — Почему я позволил ей привязаться к себе?        Девушка, оторвавшись от покраски ногтей, посмотрела на Пита.        — Может, потому, что это был не ты? Как только твой внутренний зверь начал засыпать, воспоминания вернулись. Да уж, натворил ты дел, красавчик. После твоей смерти она постоянно будет прокручивать в своей голове этот разговор. Всю жизнь думать, что, может, ты специально лгал ей, чтобы обезопасить. Винить себя за сказанное. "Надо было его остановить! Вернуть!" — демон громко расхохоталась.— Перспектива гореть в аду кажется приятней, не находишь? Хотя это уже неважно, нам пора.        — Стой! — Пит схватил девушку за руку, когда она хотела повернуть ключ зажигания.        — Милый мой, не хочу тебя расстраивать, но за сделку надо платить.        — Ты должна выполнить моё последнее желание.        — Что? Да ты часом не рехнулся? Просить о чем-то демона! Даже если я соглашусь выполнить просьбу умирающего, через две минуты твоя душа будет жариться в аду. Ты уже не успеешь вкусно покушать или переспать напоследок с проституткой. Поверь, после сладостей ещё сложнее распрощаться с дарами жизни.       Пит повернулся к демону лицом, думая лишь о том, как Китнисс оправится после ещё одной потери. Она сможет пережить его смерть, ведь у неё есть Гейл. Он не посмеет бросить её в такой момент. Она сильная, главное, чтобы она не винила себя, поверила, что ему на неё плевать. Надо лишь уничтожить светлые воспоминания о нём.       — Вам нужна моя душа, но ведь судьба тела вас не интересует? — спросил Пит, продолжая сжимать руку демона.        — Допустим.        — Ты должна сделать так, чтобы мое тело нашли возле дома четы Беккер с одуванчиками в руках.