Счастье

Человеку свойственно испытывать волнение в самых разных ситуациях, переживать по пустякам или не находить себе места в действительно важные моменты своей жизни. Пульс учащается от страха и, наоборот, в счастливые, наполненные радостью минуты. А бывают события, которые и здесь выбиваются из общей массы, совершенно особенные, не сравнимые ни с чем. Они заставляют эмоции зашкаливать так, что ты уже и сам слышишь стук собственного сердца. Вот и Кейт вдохнула поглубже, пытаясь унять сердцебиение, и немного рассеянно улыбнулась медицинской сестре, бережно передавшей ей ребенка. Беккет всегда страшилась этого момента. И особенно сильно в последние месяцы. Да и… Она вообще не была уверена, что это событие когда-нибудь произойдет. Слишком многое в её мире было неправильно и жестоко, слишком часто Кейт становилась свидетелем того, что побеждала совсем не справедливость, каждый раз будто насмехаясь над её несгибаемой верой в правосудие. Слишком далека от совершенства была существующая реальность, чтобы Беккет могла с легкостью забыть об этом и впустить в свою жизнь детский смех. Позволить себе стать настолько уязвимой. Время только сильнее укрепляло Кейт в этом решении. Постепенно она заставила себя свыкнуться с тем, что это не для нее, запретила себе даже мысленно примерять роль матери. И в конечном итоге словно закрыла двери, оставив за ними воспоминания и наивные мечты девчонки из какой-то другой жизни, навсегда осознав невозможность такого будущего для себя. С тех пор прошел не один год, Беккет обосновалась в другом измерении, там, где просто не существовало тепла крошечных ладошек и искренних детских объятий. Она полностью посвятила себя работе, сумев стать лучшей и добиться в своем деле очень многого. Каждый её новый день начинался и заканчивался в двенадцатом участке за построением очередной теории и поиском доказательств, забирая себе ее всю. Но в этом и было ее призвание, и Кейт казалось, что ее все устраивает. До тех пор пока не появился Касл. Именно он и внес в ее душу смуту. Одним только своим присутствием перевернул всю жизнь с ног на голову. То и дело вертясь где-то рядом, Рик регулярно нарушал границы, бесцеремонно влезая на запретные территории, расшатывал выстроенное ею равновесие и все никак не останавливался на достигнутом. Незаметно для нее самой он сумел проникнуть не только в её мысли, но и в сердце, добрался до самой души. И постепенно от тщательно наведенного ею призрачного покоя не осталось даже следа. Медленно, но так настойчиво, Рик пробуждал в ней то, что, казалось, уснуло и уже утратило свою значимость. Она не перестала видеть вокруг боль и смерть, нет, но это больше не являлось силой, которая безжалостно подчиняла себе ее всю, лишая нормального существования. Появилось нечто иное, гораздо более могущественное и всеобъемлющее. Желание рискнуть и почувствовать всю полноту жизни, жить, наконец, самой, а не быть просто сторонним наблюдателем и хранителем чужого спокойствия. Каслу понадобились годы, чтобы её вера в будущее взяла верх, но, когда сердце биться чаще заставляет уже радость, а не отчаяние, противиться надежде не в силах даже законченные скептики. Мысль о ребенке неосознанно и совсем неясно зарождалась внутри нее, постепенно становясь все настойчивее и четче. Изредка и так несмело, все еще только про себя, Кейт начинала мечтать о том, что, может быть, когда-то… Но наступало утро, она открывала глаза и, задумчиво улыбаясь, смотрела на спящего Рика. Следила за ним, сосредоточенно колдующим над каким-то блюдом на кухне, за каждым его жестом и движением. Касл дурачился, орудуя лопаткой, без умолку нахваливал свои кулинарные таланты и одновременно пытался смахнуть некстати свалившуюся на глаза челку. А Кейт буквально ощущала, как щемящее чувство любви распирает ее изнутри. Она поднималась со стула, так же молча подходила к нему и нежно убирала волосы со лба. Или, принеся ему кофе глубокой ночью, когда он, движимый нахлынувшим вдохновением, взъерошенный и не замечающий ничего вокруг, писал сутки напролет, она боролась с желанием коснуться его колючей щеки, потому что ощущение перекрывающего дыхание счастья не умещалось в груди. Сколько раз эта волна поднималась в ней, когда Рик привычно, без какой-то особой причины находил ее руку, безотчетно накрывая своей. И каждый день, каждый взгляд на него возвращал Кейт к мыслям о ребенке. Да они и не оставляли ее… И однажды у нее просто закончились причины, чтобы откладывать. Могла ли Беккет когда-то поверить, что захочет этого так, как ничего и никогда не хотела раньше? Неистово, каждой клеточкой. Это желание стало главным, сокровенным, не отпускающим ни на минуту, пока в один волнующий момент просто не сбылось. Вряд ли она забудет миг и свои чувства при взгляде на заветный плюсик в маленьком окошке теста. Неверие. Неверие. Неверие. И одновременно неумолимо накрывающее чувство восторга и счастья. Кейт безумно надеялась на это и не менее безумно боялась. Она еще не осознала до конца, не представила, не поверила, а жизнь уже развернула перед ней совершенно новую дорогу. Удивительную, невероятную, заполненную настоящим смыслом. И пусть со стороны все осталось по-прежнему: Беккет все так же была лучшим детективом, ревностно радеющим за свое дело, не дающим преступности спуску и поблажек… но глаза выдавали её. Мягкий, будто лучащийся изнутри свет затаился в них теплым счастьем. Рик мгновенно замечал, как на секунду ее взгляд менялся, обращаясь словно вглубь себя, как на губах расцветала неуловимая улыбка, тут же зеркально отражающаяся и на его губах. Она давно махнула рукой на ребят, отпускающих шуточки о ее внезапно оборвавшейся любви к кофе или время от времени застывающем на лице мечтательном выражении. Кейт не реагировала даже на Касла, открыто потешавшегося над ней, когда, едва добравшись до дивана, она сворачивалась клубком, удобно устроив голову на его коленях, и, что-то сонно говоря, отключалась почти мгновенно. Но Беккет не была бы собой, если бы все оказалось так просто. Еще вот только спокойная и безмятежная, она внезапно цепенела от одолеваемых сомнений, когда, закрыв очередное дело, оставившее горький осадок от запутанного клубка человеческих отношений, внезапно задавалась вопросами. А будет ли она лучшей матерью? Сможет ли дать своему ребенку столько, сколько давала ей её мать? Ведь Джоанна была не только примером, женщиной, чьи поступки вызывали восхищение, она была и просто мамой, близкой и родной, всегда находящейся рядом. Кейт холодела от мысли, что бесконечные убийства и травмы сделали ее черствой, разметали всю нежность и лишили душу трепета. Способна ли она будет любить настолько беззаветно, услышать и понять своего ребенка вовремя? Но какой же каплей в море оказались эти переживания, когда она вдруг так ясно осознала, что боялась совсем не того. Что вообще не понимала истинного значения слова «бояться». Ведь только теперь, когда голова машинально поворачивалась к экрану телевизора, транслирующего новости об очередной катастрофе или теракте, Кейт почувствовала, что значит страх. Когда произошедшая трагедия воспринимается не просто вопиюще жестокой и бессмысленной, а ужасающей. Безумно пугающей. Там были чьи-то дети. Каждый из них был чьим-то ребенком. Неважно, сколько трупов она видела и сколько раз висела на волосок от смерти, она никогда раньше так не боялась. Никакой страх не сравнится со страхом за своего ребенка. Парализующий. Не поддающийся контролю. Обостряющий все инстинкты. И, будто угадывая ее опасения, читая едва возникающие мысли так, как умел только он, Касл всегда оказывался рядом. Стоило ей напрячься, лишь только взглянуть на него беспокойно - и Рик был рядом. Кейт просто чувствовала его руки, заключающие ее в объятия, его дыхание на своем затылке, и все тревоги отступали, становясь далекими и ничтожными. Его поддержка, как и всегда, возвращала уверенность в себе, словно наделяла силой. Она знала – все будет хорошо. Что бы ни ждало их в будущем, они справятся. Вместе они справятся с чем угодно. Убедившись, что она больше здесь не нужна, медсестра ободряюще улыбнулась и тихонько закрыла за собой дверь палаты. Вот только Кейт уже не видела её, она не слышала ни одного слова, ни на секунду не отрывая взгляда от крошечного свертка в своих руках. Глаза так жадно скользили по каждой черточке, каждому миллиметру кожи маленького личика. В поисках опоры, она немного подалась назад, облокотилась спиной о подушки и взяла ребенка поудобнее. Все еще боясь дышать, поправила детское одеяльце. Пальцы осторожно коснулись мягкой щеки, поражающей своей удивительной нежностью, очертили контур и прошлись наверх к виску, цепляя темные волосики. Малыш закряхтел и слегка завертел головкой во сне, вызывая у Кейт улыбку. Теплый, уютный запах кружил голову, заставляя наворачиваться слезы. Ее ребенок. Их с Риком сын. Она хмыкнула, смеясь над собственными мыслями, в волнении прикусив губу. Какой же глупостью было чего-то бояться и сомневаться в себе. Так по-детски и надуманно. Вряд ли хоть что-то способно удержать силу материнской любви. Силу любви и благодарности к человеку, заставившему поверить, что это счастье возможно и для неё. Дверь тихо скрипнула, и Кейт подняла голову. Улыбка на ее лице медленно поменялась, становясь совсем иной: счастливой, лукавой и немного уставшей. В дверном проеме показалась взъерошенная голова Касла с беспокойным, чуть вымученным взглядом, ясно выдающим бессонную ночь. Рик пытливо посмотрел на нее, невольно расплываясь в улыбке. Им не нужны были слова. Лишь ее безмолвное приглашение одними глазами. И он осторожно вошел в палату, плотно закрывая дверь позади себя.