Она сказала: "Поцелуй меня" Время излечит, Но ничего не забудется.
На эту темную, тихую и непроходимую улицу падал низкий лунный свет. Из дальней двери в кинотеатр слышалась музыка из последних титров. Он представил себе сидящих в зале людей, и титры, бегущие быстрой строкой по закату... «В фильме снимались...» Но они не снимались. Они живут, живут реально. Они не снимались, и не будут сниматься. Как бы это не выглядело. Эван, такая прекрасная, такая незабываемая и неповторимая. От неё нельзя было оторвать взгляд. Но не отвернешься — она испепелит твои глаза. Она как монстр, пожирающий его взгляды. Его взгляды бесценны — они должны цениться. Но она не ценит. Не ценит его взгляды. До этого было все так хорошо. А сейчас? Он был в будущем, он знал. Знал, что это кончится. Когда-нибудь. Но он не хотел ждать. У него был шанс. Был год. Он не уступит ей. Он нанесет урон раньше. Поэтому он вытащил её из зала пораньше. Она улыбалась, своей прекрасной голливудской улыбкой. Её белоснежные зубы, алые губы, такие, как и лак на длинных ногтях. Она была великолепна — она всегда, великолепна. Он хотел сделать это так, как ему снилось. А может, не снилось, может, этот сон вещий. Он непременно сбудется, он уверен. Он уверен, он знает это. А больше ему и не надо. Он посадил её в красный кабриолет. Этот цвет вульгарен, потрясающий и не предсказуемый. Она сегодня была прямо—таки богиня. В красном. Интересно, а какого цвета её кровь? Столь же яркого, как и её очки—сердечки? Или же темная, как эта боль в его венах… Она вибрировала, заставляла дрожать. Может, он не заметил, но его рука подернула её короткое платье. Она вздрогнула, когда его холодная, бледная рука сжалась на внутренней стороне её ноги. Её безупречная улыбка спала, она почувствовала, как груб и холоден был её любимый. Любимый. Какая ложь, Брайан. Она не считала тебя своим любимым. Никогда. Как лезвием по легким. Перехват дыхания, её короткий стон, когда он грубо впивается в её идеально накрашенные губы. Ему нужно больше. Больше. Но он ничего не чувствует. Он не чувствует того, что чувствовал раньше. Просто он знал. Знал, кто она на самом деле. — Предательница. Он говорит это вслух, не задумываясь, что его план может рухнуть. Её сердце рухнуло. Оно так и осталось выбивать свои последние ритмичные удары, постепенно ускоряясь. Будто почуяв угрозу. Угрозу. Он всегда был угрозой. Все маленькие девочки знают, что с ним не водятся. С ним обитают. А когда он не уверен в ком—то, он может съесть. — Что? Она произносит это, остерегаясь услышать ответ. Даже через её очки—сердечки он видел. Страх. Смерть. Ложь. Она была нужна ему. Очень сильно. Но он не сдается. Не проигрывает. В любом случае она — жертва. Жертва собственного счастья. Потому что счастья нет. Все слишком глупы, что бы додуматься до смысла его поступка. Вот она — его маленькая девочка. Его малышка. И её кровь. Нет. Нет, она темная. Темная как стекла в очках. У неё кровь обычная. Как у всех. Он не хотел, чтобы кто-то мог судить его за это. У Брайана была Эван. Эван больше нет.Не разбивай, Не разбивай мне сердце, Ведь и я не хочу разбить твои очки-сердечки.