Медведей много не бывает

Великий и Божественный Усами Акихико сошёл в гостиную в два часа ночи и раскурил сигарету. Тяжкие думы мрачили его высокое чело, тревожен и задумчив был туманный взор писателя… Даже высших существ иногда мучает бессонница. Мисаки уже наверняка видел двадцать первый сон, мирно посапывая в кровати наверху, а вот Усаги почему-то не спалось — он сам не мог понять, почему проснулся час назад совершенно бодрым. Спустившись с лестницы, он нехотя включил свет и остолбенел: на диване, рядом с неизменным кумиром, носящим имя Сузуки-сан, восседал другой, незнакомый идол — огромный плюшевый медведь с пушистой кремовой шерстью. Напрочь забыв о сигарете, Усами медленно приблизился и заметил небольшой листок бумаги, приколотый к атласному банту на шее медведя. «Поздравляю с премией!» — гласила записка, набранная на компьютере. На губах новеллиста возникла улыбка. «Вот почему сегодня он так рано лёг спать… Спасибо, Мисаки». Он сгрёб медведя в охапку и потащил наверх, чтобы устроить в кабинете. Раз уж Мисаки настолько скромен, что не решился преподнести подарок в открытую, можно ему немного подыграть. *** Трель будильника настойчиво вгрызалась в ухо, и Мисаки со стоном перевернулся на бок, слепо нашаривая рукой телефон, чтобы выключить сигнал. Уже отрывая голову от подушки, он осознал: это был уже пятый по счёту будильник. — Проспал! — отчаянно завопил студент, вскочил на ноги и лихорадочно принялся одеваться. Судя по отсутствию в комнате Усаги-сана, уже встал даже писатель! Перескакивая через две ступеньки, Такахаси помчался вниз по лестнице, на ходу крича: — Усаги-сан, прости, я не успел приготовить… — Доброе утро, Мисаки. Юноша едва не упал с последней ступеньки, остановившись на ходу и глядя перед собой круглыми глазами: сэнсэй мирно стоял и у плиты, повязав фартук, и… — Ты… готовишь?! — Я решил, что тебе стоит выспаться, — безмятежно улыбнулся мужчина, приблизившись, нежно поцеловал его и махнул рукой в сторону стола. — Мы вполне успеем позавтракать. Ошарашенный Мисаки несмело присел. Всё так же подозрительно сияющий Усами устроился рядом. Вопрос, каким образом кулинарные способности писателя успели так вырасти за одну ночь, так и остался без ответа — у парня просто не было времени его задать во время торопливого поглощения пищи. А потом, когда они уже садились в машину, на ум Мисаки пришёл другой: — Усаги-сан, а чего ты такой довольный? — Даже не знаю, — ехидно усмехнулся тот. — То ли погода хорошая, то ли встал с той ноги… то ли причина в тебе. — Во мне? — Юноша честно попытался вспомнить, что хорошего он мог сделать для Усаги в последнее время (если не считать ночи, за которую до сих пор немного стыдно…). Заметив краем глаза пунцовое лицо спутника, сэнсэй протянул руку и потрепал Мисаки по волосам большой холодной ладонью, после чего притянул к себе его голову и чмокнул в висок. — Беги. Удачного дня. — Да, тебе тоже… Растерянный Такахаси проводил красный спортивный автомобиль озадаченным взглядом, машинально потирая висок. Он так и не смог понять причину столь внезапной смены настроения писателя, а многозначительная улыбочка Усаги-сана и вовсе настораживала. По возвращении домой парень испытал ещё больший шок, заметив накрытый стол и новую рубашку на мужчине. Пакеты с покупками грохнулись на пол, выпав из ослабевших от удивления пальцев. — Хм… Усаги-сан, а что случилось? — Ничего. — Подойдя ближе, Усами бережно расстегнул куртку Мисаки и медленно стянул её со вспыхнувшего юноши. Горячий шёпот обжёг красное ухо: — Я люблю тебя. Больше всего на свете. И счастлив, что ты любишь меня. — Усаги… Как ни голоден был в это время студент, ужин всё-таки пришлось отложить. *** Новые медведи появлялись примерно раз в неделю. Большие и маленькие, пушистые и не очень, иногда с короткими записками вроде «лучшему писателю», иногда без них. Появлялись в основном ночью и почти всегда на диване в гостиной, хотя порой Усаги натыкался на них и в других местах. Все они нашли своё место в кабинете. Мисаки не признавался ни в чём, упорно делая вид, что не понимает причины хорошего настроения писателя. Ну и пусть, тем ценнее будет признание, когда юноша сам решится сделать его. Даже забавно наблюдать, как он хмурится и ворчит: — Не знаю, что с тобой… А сэнсэй лишь многозначительно улыбался, целуя его в щёку. — Я просто люблю тебя, Мисаки. Он был готов подождать. *** «Может, он просто хочет, чтобы я открылся перед ним? В последнее время он всё чаще говорит, что любит меня… и наверняка хочет услышать то же самое, но не могу же я вот так, ни с того ни с сего!.. А он ждёт, наверное. Иначе с какой стати он вдруг взялся за готовку и проявляет столько внимания и заботы? Усаги-сан…» — Такахаси! — На парту перед Мисаки с грохотом приземлился карандаш. — Хватит витать в облаках! — Простите, Камиджо-сэнсэй! — пробормотал парень, поспешно стряхивая с себя задумчивость, и попытался вернуться мыслями к учёбе, но не преуспел. «Мисаки, я люблю тебя», — раздался в голове бархатный голос Усаги-сана, и Мисаки невольно залился краской. «Я тоже…» — раздался тончайший, едва различимый голосок у него в голове. В тот день он вернулся домой рано. Писателя ещё не было, и Такахаси воспользовался его отсутствием, чтобы плюхнуться на диван рядом с Сузуки-саном и снова подумать. «Наверное, я должен, наконец, сказать ему… То есть, совсем чётко и ясно, чтобы никаких сомнений не было». Но представив себе эту сцену, студент побагровел и вжал лицо в подушку, барабаня по ней кулаками. — Не-е-ет, я не смогу! — жалобно проскулил он. — Не смогу, не смогу… Под рукой что-то зашуршало. Сев, Мисаки развернул клочок бумаги и прочёл напечатанные иероглифы: «С любовью для Усами-сэнсэя». А это ещё что?! Смяв бумагу в кулаке, парень закусил губу. Откуда здесь этот листок? И от кого он? Судя по дырочкам, он был приколот к чему-то булавкой… «В последнее время Усаги-сан не пускает меня в свой кабинет», — сообразил Такахаси и мигом ринулся к лестнице. Добежав до кабинета, он распахнул дверь и замер на пороге. Он-то знал, что у писателя до сих пор не было столько медведей!.. И всё новенькие, красивые… «Откуда они?» Подойдя к столу, Мисаки заметил на одном из медведей ленту, к которой была приколота ещё одна записка. «Лучшему писателю», — гласила она. Юноша растерянно уронил руки. Откуда взялись все эти медведи? Кто их прислал? И почему Усаги-сан скрывал их? Выходит, что они ему дороги, но он не хотел рассказывать Мисаки… Сжав кулаки, Такахаси сглотнул липкий солёный ком в горле и вышёл из кабинета, громко хлопнув дверью. *** — Я дома! — Тишина. — Мисаки? — А, привет! — натянуто улыбнулся возившийся у плиты юноша и тут же отвернулся. — Что-то не так? — почувствовал перемену Усами, сбрасывая пальто на спинку дивана. — Что ты, всё отлично! Садись, всё готово. Не сводя настороженного взгляда со спины Мисаки, мужчина сел за стол и, попробовав еду, округлил глаза. — В чём дело? — невинно захлопал ресницами юноша. — Наверное, слегка пересолил? — Слегка, — с едва уловимой иронией подтвердил сэнсэй. Но пришлось есть. Молчание Мисаки и его безразличное лицо очень нервировали. — Мисаки, что случилось? — Да нет, ничего. Тебе посылку принесли. — Правда? И что там? — Не знаю, посмотри, — пожал плечами Такахаси. На коробке не значилось обратного адреса. Распечатав её, Усами заглянул внутрь и нахмурился: несмотря на его пламенную любовь к медведям, таких страшненьких экземпляров он не одобрял. Мисаки пристально наблюдал за его лицом. — Ну что? — Ничего, — мотнул головой мужчина и под удивлённым взглядом парня решительно захлопнул коробку. — Пойду поработаю. — Ты не доел! — Я наелся, спасибо. Просто нужно было подумать. Поднявшись в кабинет, писатель сел за стол, слегка отодвинув в сторону игрушечного медведя, и уставился в стену. Посылка явно от недоброжелателя, который, возможно, позавидовал ему. Мисаки, кажется, сильно расстроен всем этим, так что в ближайшее время подарков ждать не придётся. Но кто тогда недоброжелатель? Это стоит выяснить, вот только как? *** «Ага, значит, мишки неизвестно от кого тебя полностью устраивают, а от этого ты просто отмахнулся и ушёл, ничего не сказав?! Даже не удивился?! Отлично, просто отлично! — Мисаки уже две минуты яростно полировал губкой тарелку, кипя от негодования. — Уточнить, что это значит и откуда взялось, тебе в голову не пришло, так?! Почему бы тебе просто не признаться, что тебе куда больше по нраву чужие медведи, чем я?! Или ты вообще скоро меня бросишь, Усаги-сан?!» Эта мысль добила окончательно. Выронив тарелку, юноша упёрся руками в края раковины и зажмурился пытаясь прийти в себя. А что, если Усаги-сан действительно его бросит, так же легко, как закрыл коробку с медведем, которого Мисаки ему подсунул просто от злости? Что, если неизвестный даритель — куда более умный и интересный человек, чем Такахаси Мисаки, и новеллист уже это понял? Что, если… «Ну и плевать! — Парень вновь вцепился в треснувшую тарелку. — Ну и пожалуйста. Ему не за что меня любить. Да и мне его тоже. Если медведи для него важнее меня, то и пусть. Ничего не буду говорить. И плакать не буду…» Шмыгнув носом, Мисаки отложил губку и выключил воду. Завязки фартука затянулись тугим узлом, и он принялся возиться с ними, кусая губы от злости. — Мисаки? Что такое? — Я пойду спать, — устало буркнул Такахаси, дёргая упрямый фартук. Холодные длинные пальцы легли поверх его рук и распутали узел. Юноша хотел пройти мимо Усаги, но мужчина схватил его за локоть — бережно, но крепко. — Ты в порядке? — В полном. — Ничего не хочешь мне сказать? «Идиот Усаги!» — Ничего. — Расстроился? — Писатель попытался обнять его сзади, но Мисаки отстранился. — Ничуть. Я просто устал. И он ушёл наверх, оставив сэнсэя одного в гостиной. «Если хочет избавиться от меня… пусть скажет сам!» *** Не так уж часто в Великом и Божественном Усами Акихико просыпалась жажда убийства, но сейчас, когда надувшийся на весь белый свет красноглазый Мисаки упрямо молчал, сидя на пассажирском сиденье машины, мужчине очень хотелось сделать с неизвестным, посмевшим поссорить его с любимым человеком, нечто ужасное и садистское. Мозг писателя уже кипел от попыток догадаться, кем может быть таинственный недоброжелатель, но проблема заключалась в том, что им мог оказаться кто угодно — популярность имеет свои минусы. Если бы знать наверняка, кто подсунул эту коробку… — Мисаки, всё будет хорошо, — не выдержал Усаги, когда студент взялся за ручку двери, собравшись выходить из машины. Тот ничего не ответил и ушёл, даже не взглянув на него. Новеллист в гневе ударил кулаками по рулю. Так больше продолжаться не может! Нужно найти курьера, доставившего посылку, и выяснить, кто её прислал. *** «Ну и чего ты тянешь? — меланхолично думал Мисаки, глядя на сидящего напротив мужчину. — Если хочешь бросить меня — скажи сразу». На самом деле парень вовсе не хотел слышать подобных слов, просто обстановка стала настолько гнетущей, что он был бы рад любым переменам. Усаги-сан отдалился от него: ходил задумчивый и мрачный, часто выходил из дома, много курил. Один раз Мисаки видел, как он разговаривает с почтовым курьером. Хотел отправить ответную посылку? «Если я тебе больше не нужен, почему ты всё ещё держишь меня здесь?..» — Спасибо за ужин. — Писатель чмокнул Такахаси в лоб. «И целовать меня не надо, если не хочешь!» — Давай я помою посуду? — неожиданно предложил Усами. — Не надо, — уныло отозвался Мисаки. Ему уже ничего не хотелось — лишь бы всё поскорее закончилось. Впрочем, спросить он по-прежнему боялся… Едва коснувшись головой подушки, юноша моментально отключился от переживаний, но посреди ночи внезапно проснулся и услышал какую-то возню внизу. Уже несколько дней они с Усаги-саном ночевали отдельно, так что ничто не мешало парню пробраться к лестнице и тихо спуститься в тёмную гостиную. Возле дивана виднелся чёрный силуэт. Сердце Мисаки испуганно забилось, рука потянулась к выключателю. — Ай! — тонким голосом завопила тень, заслоняя лицо от вспыхнувшего света. Проморгавшись, Такахаси с удивлением увидел перед собой невысокую стройную девушку лет двадцати пяти, одетую в чёрное. — Кто вы такая?! — ошарашенно спросил юноша и заметил на диване нового игрушечного медведя. — Кто я? — ничуть не смутилась незнакомка, упирая руки в бока и с превосходством глядя на студента. — Я — та, кто может выполнить любое желание Усами-сэнсэя! Мисаки захлопал глазами. — Так это вы подсовывали ему медведей? Как вы вообще сюда попали?! — Через окно, — усмехнулась девушка. — Это было просто — кто-то постоянно забывает закрывать его на ночь. Парень покраснел и сжал кулаки. — Вы не имели права! — Любовь всегда имеет право, — высокомерно заметила она и фанатично улыбнулась. — А я люблю Усами-сэнсэя так, как никому и не снилось! И я заслуживаю его любви! Он будет моим! — Нет! — Разъярённый Мисаки сделал шаг в сторону презрительно ухмыляющейся незваной гостьи. — Да! Никто не сможет соперничать со мной! — Вы его не получите, потому что ОН МОЙ! — Выходит, я ошибся, приписывая всех этих медведей Мисаки? — раздался с лестницы вкрадчивый голос Усами Акихико, который уже пару минут тихо наблюдал за сценой, облокотившись на перила. — Усами-сэнсэй! — завопила фанатка, сверкая глазами. Такахаси зарделся. — Наконец я вижу вас! Я так давно мечтала… Не обращая на девушку ни малейшего внимания, он подошёл к растерянному Мисаки. — Так ты думал… что их прислал я?.. — пробормотал юноша, чувствуя себя круглым идиотом. — Да. — А я думал… что ты… нашёл себе… В смысле, что ты меня… — А я решил, что ты обиделся, когда я получил посылку. — Это я её прислал. Разозлился и… — Где же ты нашёл такого страшного медведя? Ну ладно, неважно. — Писатель обнял парня за плечи и повернулся к девушке, которая изумлённо таращилась на них. — Так и быть, я не буду сообщать в полицию о ваших действиях, но если вы ещё хоть раз возникнете в поле моего зрения или причините хоть малейший вред Мисаки, последствия будут крайне тяжёлыми, я обещаю вам. Она отступила под злобным взглядом новеллиста. — Но… сэнсэй… я просто хотела… — Вон. Несколько секунд девушка переводила умоляющий взгляд с мужчины на Мисаки и обратно, а потом с горестным воплем кинулась к двери и исчезла. Вздохнув, Усами бережно сжал лицо парня в ладонях. — Чего ты улыбаешься? — пробурчал тот, смущённо опуская глаза. — Рад, что всё встало на свои места. Прости меня. — За что? — Нам нужно было поговорить — тогда всё выяснилось бы раньше. — Ну… и ты меня прости. — Мисаки не знал, куда деваться от смущения. Действительно, глупо вышло. — Давай договоримся, что обо всех подозрениях или недомолвках мы будем сообщать друг другу, чтобы такого больше не было, ладно? — ласково предложил сэнсэй, касаясь губами его лба. — Л… ладно… — Я неимоверно по тебе соскучился… Губы Усами спустились на шею парня, а руки — на пояс. Прижавшись к нему, Мисаки вцепился пальцами в его рубашку и закрыл глаза. Подумать только, как долго не могло разрешится это недоразумение из-за того, что оба не решались открыть свои мысли… — Мисаки. — Мужчина поднял голову. Его глаза неожиданно стали лукавыми. — Сможешь сказать ещё раз? — Что? — не понял Такахаси. — Что я твой. Это прозвучало так искренне… Хочу услышать снова. Юноша залился краской с ног до головы. — Ты ведь уже слышал! Не буду ничего повторять… Усаги-сан рассмеялся и прильнул к его губам. — Значит, в другой раз. «Да, в другой раз», — решил про себя Мисаки и неожиданно врезался спиной в мягкое сиденье дивана, ощущая скользящие по телу руки… *** — Это тебе. Усами с удивлением уставился на фигурку медведя, покачивающегося перед его носом на тонком шнурке; фоном служило донельзя смущённое и потому непередаваемо милое лицо Мисаки. Мужчина взял брелок и покрутил его в пальцах. — Просто я тут подумал… — промямлил юноша, изо всех сил стараясь казаться бесстрастным. — Что я… хм… давно не дарил тебе… Конечно, медведей у тебя и так полно… — Медведей много не бывает, — улыбнулся писатель. — Особенно если их дарит Мисаки. Ты можешь делать это каждый день, я не буду против. — Обойдёшься! — выпалил парень, надув губы. Не выдержав, сэнсэй крепко прижал к себе Такахаси, зарывшись носом в волосы. — Я люблю тебя, Мисаки. Я тебя обожаю. — И я тебя… — раздался чуть слышный писк на уровне его груди. Удивлённый Усами попытался заглянуть в лицо юноше, но тот так крепко прижался к нему, что это не представлялось возможным. Хотя по жару, исходящему от кожи Мисаки, и так можно было догадаться, что происходит с его лицом. — В смысле… люб… лю… а не… Ну ты понял… Глубоко выдохнув, новеллист улыбнулся и поцеловал взъерошенную макушку. Кто бы знал, как сильно в эту секунду стучало его сердце… — Я понял. Спасибо тебе. Буду ждать новых медведей. — Усаги-сан! — вскинул голову возмущённый парень, и мужчина нагло воспользовался этим, чтобы снова поцеловать любимого человека.