Песни и пляски Айнур

Мелькор сидел на куче мешков отборной валинорской картошки, сверху накрытых белым покрывалом, и многозначительно смотрел вдаль. Сцена, застланная белым ковром, изображала заснеженную пустыню. Ни один мускул на лице Тёмного Валы не дрогнул, только из глаз капали крупные слёзы. Вся эта сцена была бы пропитана невысказанной скорбью, рвущимся из груди криком отчаянья, если бы позади своего Учителя не сидел Майрон и, вытирая слезы расшитым рукавом кафтана, не измельчал кинжалом лук. Группа бесхозных майяр, красящих дерево на дальнем конце сцены тоже всхлипывала. Таков был суровый мордорский лук. Мелькор вытащил из сапога шпаргалку и начал читать. - Зачем я мстил? Зачем сюда стремился? О! Майрон, смотри! – Тёмный потряс шпаргалкой перед лицом майя. – Я мстил и стремился домой, а не потому дебил и шило кое-где! - Какое ёмкое объяснение для всей этой истории с сильмариллами, Тано, - Майрон откинул мокрые от слёз пряди с лица и продолжил нарезать лук. Майя из свиты Тулкаса, призванный за крепость сложения и отсутствие собственного текста играть роль Феанора, вышел на сцену и тот час тоже заплакал. Настолько суров был мордорский лук. - Отдай мне сильмариллы! – заливаясь слезами, выкрикнул «Феанор». - Подожди, - Тёмный Вала, тоже слезоточащий как распоследняя Ниэнна, повернулся к своему ученику. – Майрон, иди уже куда-нибудь с этой миской! Когда рыжеволосый майя удалился, дышать стало легче. - Ты всё-таки убёг из Валинора? – Крылатый нахмурился, и, недолго думая, обратился к залу. – Кто писал этот текст? Если мы как бы не в Валиноре, очевидно, что он убёг. - Мелькор, без самодеятельности, - рыкнул на него Манвэ. Тёмный жестом продемонстрировал как запер рот на замок и выкинул ключ. - Ты вор, лжец и обманщик! - заорал «Феанор», размахивая мечом. – Отдай мне сильмариллы! - А ты кто? - удивился Мелькор. - Позови Феанора, с ним и поговорим. Неподготовленный к внезапному изменению текста майя опешил, чем тут же воспользовался Тёмный Владыка. - О-о-о-о, Валино-о-о-р*, - запел он, размахивая животом на манер харадских танцовщиц. За кулисами тихо заскулил Майрон, из последних сил стараясь не заржать на весь зал. - Я - Феанор! – крикнул несчастный майя. - В трёхкомнатной квартире, - уже в два голоса завывали Тёмные, - Я пью зраву-у-ур, забыв о всех дела-а-ах**. - Хватит! – Манвэ вскочил на ноги и кинул в старшего брата книгой. Мелькор тут же замолчал. - Отдай мне сильмариллы, - робко сказал временный Феанор. - Ладно, на. – Мелькор меланхолично протянул майя небольшой мешочек. Тот выхватил мешок и прижал к груди как родное дитя, но смекнул, что что-то не так. Утихли все шорохи. В гнетущей тишине икнул Намо. Уткнувшись в плечи друг друга за кулисами смеялись Майрон и Курумо. - ИДИОТ! КРЕТИН! ПРИДУРОК! – Манвэ орал так, что в рамах дребезжали свежевставленные стекла. – УБИРАЙСЯ В СВОЙ АНГБАНД! - Так а на репетицию завтра приходить? Манвэ сел на пол и, уткнувшись в колени, беззвучно заплакал. - Ну что ты, правда? – Мелькор присел возле брата и неожиданно ласково прижал его к себе, - Я ж тебе сколько раз говорил, что из меня романтический страдалец как из балрога танцовщица. - Автор дура, - всхлипнул Сулимо, утыкаясь мокрым носом в плечо Моргота. - Дура, - согласился Мелькор, чмокнув младшего брата в макушку.