Защитник

Прошло три года. Кёя аккуратно складывал свои вещи в большую дорожную сумку. Молодая Вонгола переезжала в Италию. В прошлом году Девятый официально снял с себя полномочия главы клана и передал их Тсуне и его хранителям. В этом году представителей альянса должен был принимать новый глава. Хибари не хотел ехать, ему было достаточно прошлого года: слишком шумно, слишком много травоядных. Более того, придётся задержаться в Италии на неопределённое время. За прошедший год Девятый закончил все свои текущие дела и подготовил все документы, теперь новым хранителям нужно было во всё вникать. Это требовало времени. Хибари не был в Италии три года. В прошлый раз альянс собирался на островах. Три года Кёя не видел Каваллоне. Тот несколько раз был в Японии, но не искал встречи с хранителем. На прошлогоднем собрании вместо Дино присутствовал Ромарио. Он очень извинялся и объяснял отсутствие своего босса тем, что у него заболел ребёнок. Да, в жизни Каваллоне произошли серьёзные изменения: полтора года назад он стал отцом. Кёя сложил последнюю рубашку, застегнул сумку и вынес её в коридор. Потом прошёл в гостиную и опустился в кресло. Савада-старший должен был вскоре приехать. Хибари фыркнул: ну какой из Каваллоне папаша? Кёя опасался будущей встречи. Опасался, потому что могло сбыться последнее пророчество Ямамото. Три первых уже сбылись... Три года назад, вернувшись из Италии, Хибари почувствовал, будто путы, сковывавшие его последние дни и мешавшие дышать, внезапно пропали. Эмоции, желания, чувства, которые бушевали в нём, успокоились. Исчезла причина, вызывавшая их - затихли и они. Не возникало даже ощущение нехватки, которое присутствовало при их прошлом расставании с Каваллоне. Хибари вновь чувствовал себя цельным, спокойным и хладнокровным. Иногда ему вспоминались слова Ямамото, но Кёя был уверен, что это не про него. Дино он не вспоминал. Если же образ босса Каваллоне появлялся на краю сознания, то он сразу загораживался другими мыслями. Так продолжалось месяц, полгода, год. А потом всё изменилось... Была поздняя осень. Всю неделю стояла отвратительная погода. Было похоже, что Небесная канцелярия всё никак не могла решить, что же скинуть на головы бедных человечков: снег или дождь. Поэтому решила "порадовать" людишек и тем, и другим одновременно. Но этот день выдался замечательным: солнечным и по-весеннему тёплым. Кёя хотел подольше задержаться в этом дне, поэтому возвращался домой длинной дорогой - через парк. Там он их и увидел... Ямамото и Гокудера облюбовали одну из скамеек в старой части парка. Хаято сидел на скамейке, пряча лицо в высоком вороте куртки. Напротив него, на корточках, расположился Ямамото. Он хмурился и что-то выговаривал подрывнику. Хаято буркнул в ответ и посмотрел в глаза непривычно серьёзному Такеши. Протянул руку и коснулся кончиками пальцев глубокой складки между нахмуренными бровями. Ямамото перехватил его кисть и прижался щекой к ладони. Гокудера подался вперёд... Дальше Хибари смотреть не стал. Развернулся и пошёл домой по другой дорожке. Увиденная сцена всю дорогу стояла перед глазами. Что-то было в ней. Что-то, что заставляло сердце замирать, а лёгкие сжиматься, затрудняя дыхание. Была в ней какая-то щемящая душу нежность, открытость, откровенность. - Сопли, - сделал вывод Кёя, заходя в дом. Однако, эти "сопли" ещё несколько дней тревожили хранителя, вызывая странные чувства. Кёя не мог дать им названия, потому что не понимал их. Нет, Хибари не завидовал - Боже упаси! Не представлял на месте Ямамото и Гокудеры себя и Дино - такая мысль даже в голову не приходила. Просто внутри Хибари поселился маленький грустный зверёк, который изредка трогал мягкой лапкой его сердце и легонько царапал грудную клетку. Кёя пытался выкинуть случайно подсмотренные чужие чувства из головы, но они, назойливой мухой, крутились перед мысленным взором, дополненные тем, чего Хибари не видел в реальности. А через несколько дней ему приснился сон. В этом сне его целовали. Медленно и нежно. Мягкими прикосновениями ласкали его губы, скользили языком по его языку, побуждая ответить. И Кёя отвечал тягуче-чувственно, неторопливо. Чужие руки скользнули по бокам, на спину. Одна, нежно касаясь, зарылась в волосы. Поцелуй разорвали и прижали его голову к широкому плечу. Кёя не видел лица того, кто его целовал, но вкус губ, ощущения от прикосновений рук, запах... Это могло принадлежать только одному человеку. Хибари резко распахнул глаза, вырывая себя из этого дурманящего сна. Дыхание было прерывистым, а сердце стучало так громко, что казалось, будто его слышно даже за пределами дома. Идиотские игры подсознания! И почему именно сейчас?! Ведь прошёл целый год! Год спокойствия и умиротворённости. Целый год без воспоминаний о Каваллоне. Кёя прикрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание и успокоить взбесившееся сердце. Перед мысленным взором тут же встал тот, кого он старательно силился забыть: мягкая, тёплая улыбка, которую он больше не увидит; ласковый взгляд карих, с солнечными искорками, глаз, который больше не будет обращён в его сторону; тихое "Кёя", сказанное хрипловатым шёпотом, которое больше никогда не достигнет его слуха... И стало так погано! "Но ты же сам отказался от всего этого! Ты же решил, что тебе это не нужно! Что это угрожает твоей свободе, твоей жизни, твоей силе! Только ты забыл, Кёя, что желание защитить всё это и сделало тебя сильнее! Вспомни! Ты вновь совершаешь ту же самую ошибку. Не ты ли корил себя за то, что вычеркнул себя из его жизни, когда он появился на пороге твоего дома, истекая кровью?! А сейчас-то что, Кёя? Неужели теперь жалеешь о своём "правильном выборе"? Неужели побежишь к нему? Нет! Твоя гордость этого не позволит. Да и зачем? Ты же получил то, что желал - полную свободу, полную независимость от него и от своих собственных чувств. Вот и наслаждайся своим полным одиночеством!" Кёя шизофреником не был и этот монолог своего подсознания скорее не слышал, а воспринимал образами, воспоминаниями, эмоциями. Постепенно пришло понимание того, как он был не прав, когда выкинул из своей жизни единственного человека, который давно доказал, что имеет полное право в ней находиться. Единственного, кого Кёя когда-то впустил в свою жизнь сам. Заснуть в эту ночь больше не удалось. Воспоминания, сдерживаемые и контролируемые весь год, вырвались и затопили сознание. Утром Кёя встал невыспавшимся, злым и измученным. С этой ночи для Хибари наступил персональный ад. Воспоминания, которые уже не удавалось загнать за ограду бесполезных мыслей, вновь вызывали прежние чувства и желания, смешивали их в какой-то ядерный коктейль, который скручивал внутренности и перемалывал душу. Кёя пытался сначала забыть, потом игнорировать, потом возненавидеть. Бесполезно. Его мучили сны, в которых он бесстыдно предлагал себя другому мужчине, отдавался чужим рукам, принимал в себя чужую плоть и ловил вспышки яркого, незамутнённого удовольствия. Кёя знал с кем он проводит эти безумные ночи в своих снах, но никогда не видел лица. Всякий раз, как он пытался взглянуть в глаза Дино, черты его лица смазывались, и хранитель видел только мутное пятно, словно смотрел через мокрое стекло. Невозможность увидеть - рождала панику. Ему надо было убедиться, что остальные чувства его не подводят. Что с ним действительно Каваллоне. Другому он бы себя не отдал. Возбуждённый до предела, он выдирал себя себя из этих снов. Хватало нескольких сильных движений, чтобы получить разрядку... А потом приходила злость. На себя, на свою слабость, на эти сны, которые он не мог контролировать. Постоянная неудовлетворённость - тело просто отказывалось принимать тот суррогат, который предлагал ему Кёя - недосып и взбунтовавшиеся гормоны сделали хранителя агрессивным. Достаточно было бросить на Хибари взгляд, который бы ему не понравился, и расправа наступала быстро. Окружающие, которые и в лучшие времена не очень-то стремились к общению с нелюдимым юношей, теперь шарахались от него, как от чумного. Даже верный Кусакабе старался как можно реже попадаться ему на глаза. Это раздражало ещё сильнее. В конце концов под раздачу попал и Гокудера. Просто Хаято курил там, где, по мнению Хибари, курить запрещено. Просто высказался так, как Хибари не понравилось. Ответ хранителя был сильным и быстрым. Гокудера, который не ожидал удара, не успел его блокировать. Он отлетел к ближайшей стене, сильно ударился об неё затылком и ненадолго потерял сознание. Рядом сразу возник Ямамото и опустился перед ним на колени, проверяя состояние. - Ты окончательно взбесился, Хибари?! - рыкнул он, поднимаясь и смотря в глаза хранителю облака своим "взглядом прирождённого киллера". Хаято тихо застонал, приходя в себя, и Такеши мгновенно забыл о Хибари. - Тряпка, - бросил в его сторону Кёя и ушёл. Он долго бродил по улочкам города, то ли пытаясь успокоиться, то ли желая нарваться на хорошую драку. Не получилось ни то, ни другое. Ноги сами привели его к реке, и он опустился на всё ещё холодную после зимы землю. Он долго сидел так: не чувствуя холода, глядя на медленно текущую реку... - Всё так плохо, Хибари? - раздался рядом спокойный голос. - Зачем пришёл? - в свою очередь спросил Кёя. - Поговорить, - пожал плечами Ямамото. - Свали. Не о чем нам разговаривать. - А я думаю, что есть, - Такеши присел рядом. - Не трогай Гокудеру. - Боишься, что поцарапаю твоему любовнику его сладкую попку? - Хибари поднялся и отошёл на пару шагов. - Нет, - спокойно ответил Ямамото. - Хаято не кисейная барышня и прекрасно может за себя постоять. Дело в том, что ни ты, ни он не можете вовремя остановиться. Из-за этого рискуете серьёзно пострадать. Оба. Не хотелось бы, чтобы это произошло. - Мне не нужна твоя забота, Ямамото Такеши. Со своими проблемами я справляюсь сам. - Не очень успешно, если судить по тому, что я наблюдаю уже несколько недель. - Не лезь. Не в своё. Дело. - вызверился Хибари. - Когда ты начинаешь цеплять близких мне людей, это становится и моим делом тоже. Ямамото поднялся, помолчал и, собравшись с духом, высказал: - Твоя проблема в том, что твоя гордость родилась раньше тебя. Засунь её себе в задницу вместе с членом Каваллоне и наслаждайся жизнью. Такеши нарывался сознательно. Он прекрасно понимал, что происходит с Хибари, потому что сам пережил подобное. Перед Ямамото был его друг, которому нужна была помощь, но который этой помощи никогда не попросит. Ему необходимо было выплеснуть накопившееся внутри напряжение, иначе это могло привести к плачевным последствиям. Такеши просто не мог оставить Хибари в таком состоянии. Упоминание Дино послужило детонатором. Кёя ударил молча. Он обрушил на Ямамото лавину сильных, стремительных атак. Такеши отвечал редко, прицельно ударяя по болевым точкам, чтобы физическая боль, хотя бы немного, смогла перекрыть другую, мучившую Хибари. Оба остановились только тогда, когда полностью обессилели. Стоя в полушаге друг от друга, тяжело дыша, они неотрывно смотрели друг другу в глаза. - Всё, Хибари, - выдохнул Ямамото и положил руку на плечо хранителя облака. Кёя ударил его по запястью ребром ладони. - Хватит, ну! - Такеши опустил руку ему на загривок и сильно тряхнул. - Хватит, - он подался вперёд и прижался лбом ко лбу Хибари. - Я тут подумал, - выдохнул он через мгновение, - нам надо тренироваться вместе. Ты приходи. У нас додзё есть. Приходи, когда... да когда захочешь, тогда и приходи. Лады? - Ямамото тряхнул его ещё раз, но уже не так сильно. - Вот и хорошо. Он отпустил Хибари и упал на землю, раскинув руки-ноги. - Ты мне губу разбил. Как я теперь целоваться буду? - пожаловался Ямамото. - Переживёшь. - И миньет для Хаято тоже отменяется. Лишаешь меня радостей жизни! - шутливо упрекнул он Хибари. - Странные у тебя радости. - Не скажи. Ты просто не пробовал. - У меня нет желания делать миньет твоему любовнику, - фыркнул Кёя. - А кому есть? В ответ Хибари только посмотрел на него. Выразительно так посмотрел. - Всё. Молчу, - попытался улыбнуться Такеши. Он молчал несколько минут, внимательно наблюдая, как зажигаются на небе первые звёздочки. - Пора мне, - вздохнул Ямамото и поднялся. - Ты обязательно заходи. Кёя ничего не ответил, но однажды зашёл. А полтора года назад Хибари узнал, что у Дино родился ребёнок. Услышал, как травоядные обсуждали эту новость. И всё сразу закончилось. Сердце сжалось до размеров горошины и укатилось куда-то в самый тёмный уголок. Воспоминания разом выцвели, поблёкли, как кадры старых кинофильмов. Сны стали всего лишь картинками, которые уже не вызывали никакой реакции. Кёя медленно погружался в безвременье, в бесчувствие... В вакуум. Резкий звонок в дверь вернул Хибари к действительности. Кёя подхватил сумку и вышел из дома. Он не знал, что может ожидать его в Италии, но жить в вакууме ему не понравилось.