Все могут короли

Смешанная
PG-13
Завершён
59
автор
Размер:
9 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
59 Нравится 1 Отзывы 8 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
— Извини, Вольфрам, — перед тем, как продолжить, Юури пришлось смущенно откашляться. — Я не могу сделать то, о чем ты просишь. Честно говоря, Юури предпочел бы не объясняться с Вольфрамом, а по-тихому сбежать, как сбегал на протяжении нескольких лет. Но, если он все эти годы действовал по одной и той же схеме, Вольфрама прошедшее время многому научило. Например, тому, что разговаривать с Юури об интимных отношениях можно, только предварительно заманив его в помещение с одним выходом и надежно этот самый выход перекрыв. — Почему? Юури кашлянул еще раз и попытался отодвинуться. Ему определенно не нравилось, когда Вольфрам прижимал его к стенке. — Понимаешь, в моем мире… — В вашем мире заключаются однополые браки! — горячо возразил Вольфрам. — И, тем более, нет ничего плохого в одном-единственном поцелуе. — М-м… — Юури понятия не имел, как объяснить Вольфраму, почему он отказывается целоваться. Кажется, теперь он понимал значение фразы «такому проще дать, чем объяснить, почему отказываешь», которую недавно услышал в разговоре двух горожанок. — Только не пойми неправильно… М-мне парни не нравятся. — Между мужчинами и женщинами нет особенной разницы, — отрезал Вольфрам, пресекая очередную попытку Юури отодвинуться. — Даже в постели. — В по… — Юури отчаянно пожалел, что нигде поблизости нет фонтана, в который можно было бы прыгнуть. Вольфрам знал, что делал, когда под предлогом обнаруженной старинной реликвии затаскивал его в этот чулан. — Я тебя, между прочим, не в постель зову. — Вольфрам гордо вскинул подбородок. «Да, в моей постели ты и так спишь», — обреченно подумал Юури. Кажется, еще чуть-чуть — и придется перейти к решительным мерам. Целоваться с Вольфрамом Юури не хотел. Девушки и так от него шарахались; Юури не сомневался, что поцелуй с Вольфрамом станет последним гвоздем в крышку гроба. После этого клеймо неудачника в делах любовных будет уже не смыть никакими силами. Только и останется, что признать: мама недаром наряжала его в платья, ему стоило родиться девочкой и смущенно краснеть в ответ на признания ярких как павлины, невероятно красивых мазоку, никакой инициативы не выказывая. С инициативой Юури вообще не везло. На Земле попытки познакомиться с девушками неизменно проваливались, а в Шин-Макоку шанса познакомиться не оставляли претензии Вольфрама. Так уж получалось, что Юури ничего не решал в своей жизни. Все зависело от глупых случайностей — таких, как помолвка с Вольфрамом. Или от желаний других людей… мазоку, которым Юури ничего не мог противопоставить. Вот и сейчас — Вольфрам прижимает его к стенке, а он понятия не имеет, как выкрутиться. — Не все сразу, — добавил Вольфрам. Юури сообразил, что это было логическое продолжение предыдущей фразы, и его прошиб холодный пот. Он опасался, его от одного поцелуя с Вольфрамом стошнит, а тут… Определенно, у Юури была слишком бурная фантазия. — Вольфрам, — Юури зажмурился и выставил вперед руки, упираясь ими в грудь Вольфрама, отталкивая его, — п-прости, но… я люблю девушек. — Если любишь, пол не имеет значения! — пафосно изрек Вольфрам. — Это не более чем предрассудок. Как другой цвет кожи, социальное неравенство или принадлежность к другой расе. Ты ведь всегда был против дискриминации, Юури, так почему же прибегаешь к ней в наших отношениях? — Дискр… — Юури походя удивился, где Вольфрам нахватался таких слов. Готовился он, что ли? — Как бы… в общем… ну, это… — Заканчивай мямлить! — Вольфрам грозно нахмурился, но приближаться снова не стал, что очень Юури порадовало. — …Дело в том, что у нас нет никаких отношений. Эта фраза далась Юури неимоверным трудом. Понадобилось собрать всю смелость и приложить неимоверные усилия, чтобы договорить до конца. Впрочем, его старания не были оценены. — Самое время их начать! — сказал Вольфрам и с энтузиазмом схватил Юури за плечи. — Эм… ну, я был не прав, — признал Юури. От неожиданности Вольфрам ослабил хватку, чем Юури незамедлительно воспользовался, отскочив в самый дальний угол. — У нас есть отношения. Лицо Вольфрама будто солнечный свет озарил. Этот чудесный эффект был виден даже в пределах неважно освещенного чулана. Юури и хотел бы на этом замолчать, но в таком случае пришлось бы целоваться с Вольфрамом. На подобные жертвы он был не готов. — Ты — мой драгоценный друг. Если кто-то обидит тебя, я его уничтожу, — это сказать было гораздо проще. — Но я никогда не считал тебя своим женихом. Я не испытываю к тебе… таких чувств. Тут Юури дал слабину. Следовало объяснить, каких именно, рассказать, какую реакцию у него вызывают фотографии обнаженных девушек, и объяснить, что ничего похожего к Вольфраму, хоть голому, хоть облаченному в платье, хоть одетому так, как всегда, он, Юури, не испытывает. Ну и добавить, что одна мысль о возможном поцелуе с Вольфрамом вызывает у него желание хорошенько почистить зубы. — Слабак, — вопреки ожиданиям, Вольфрам не вспылил и не впал в отчаянье. Всего лишь горько вздохнул. — Ты понимаешь, что случится, если ты, руководствуясь такими соображениями, будешь и дальше откладывать нашу свадьбу? Или и вовсе ее отменишь, повторив перед Советом Десяти все, что только что сказал мне? Фразы Вольфрама казались заготовленными заранее. Наверняка он репетировал, обреченно подумал Юури. — Королю нужен брачный партнер, — сказал Вольфрам. — Наша помолвка позволяла тебе игнорировать этот вопрос. Но мы помолвлены слишком давно, а свадьбы нет как нет. Среди аристократии начинаются волнения. В скором времени нашу помолвку могут расторгнуть официально. И тогда тебя ждут веселые дни. Все лорды Шин-Макоку, а то и человеческих стран, притащат к тебе своих дочерей… сестер… племянниц… Бабушек, на худой конец. От возможности влияния на короля никто не откажется. Если ты, большой любитель женщин, поведешься на одну из предложенных кандидатур, Шин-Макоку не ждет ничего хорошего. Семья жены не станет прислушиваться к твоим словам, как мы. Ты — слабак. Родственники женщины, на которой ты женишься, — Вольфрама перекосило, — возьмут правление страной в свои руки, а ты и не заметишь. Ты вообще ничего не будешь замечать, обнимаясь с женой или играя в этот свой бейсбол. Ты больше не будешь тем Юури, которого мы все знаем и любим, — голос Вольфрама дрогнул. — Они тебя сломают. Подчинят. Ты не сможешь решать сам. А потом, за твоей спиной, они проведут какой-нибудь закон. Вначале один, скажем, про налог на беременность… С виду совершенно безобидный. Потом еще какой-нибудь, посерьезнее. Потом еще. Пока ты будешь хлопать ушами, они благополучно развяжут новую войну! — Голос Вольфрама сорвался на крик. — Я этого не допущу, — возразил Юури. — И я не собираюсь жениться на первой встречной женщине, как бы хороша она ни была. Если бы я выбирал по красоте, то, конечно, выбрал бы госпожу Шери. Но внешность не имеет значения. Я ее не люблю. А она не любит меня. — Любовь не приходит сразу, — угрюмо возразил Вольфрам. — Только со временем. И больше всего шансов полюбить того, с кем дружишь. — Извини, Вольфрам, но нет. — Юури покачал головой. — Я не могу полюбить тебя. — Не узнаешь, пока не попробуешь, — для отвергнутого Вольфрам выглядел на удивление бодро. И сдаваться, кажется, не собирался. — Если не хочешь пробовать со мной, то… попробовать… тебя вынудит кто-нибудь другой. Не обязательно женщина. Этот твой Сарареги… да и не только он. Ни один холостой лорд не откажется от брака с тобой. Это великолепный шанс упрочить свое положение. Юури подумал, что сейчас самое время рассмеяться. Ирония судьбы — в этом мире ему не откажет никто, стоит лишь приказать. А вот если ничего не приказывать и вообще не раскрывать свое инкогнито, местные девушки избегают его точно так же, как земные. Он сам ничего не может решить. За него решает его положение, опять же, навязанное свыше. — Я не стану ничего пробовать с Сарареги, — мельком представив поцелуй со своим экзотическим другом, Юури убедился в неизменности желания почистить зубы. И вдобавок хорошенько промыть рот. — Я прекрасно знаю, на что он способен. — Мне ты доверяешь больше, чем ему? — уточнил Вольфрам. — Да, — просто сказал Юури. И тут же уточнил: — Это не значит, что я стану на тебе жениться. Я… наверное, вообще ни на ком жениться не стану. Разве что найду себе девушку на Земле… или здесь встречу. Такую, для которой мой статус не имеет значения. — Для меня тоже не имеет значения твой статус, — горячо возразил Вольфрам. — И я достаточно богат, насчет этого не волнуйся! — Вольфрам… — Ты отказываешься только потому, что я парень? — Вольфрам перешел в наступление. — Я уже говорил: это — дискриминация! — Я… — Юури сообразил, что, описывая качества, которые хотел бы видеть у своей избранницы, упустил одну немаловажную деталь. Но сказать сейчас не решился. — Вот ты говорил, что в моем мире заключаются однополые браки. Это правда. В некоторых странах такие… отношения действительно официально разрешены. Многие деятели современного искусства на Земле — гомосексуалы… — Кто? — лицо Вольфрама приняло совершенно непонимающее выражение. Юури досадливо поморщился: — Неважно. Суть в том, что даже в тех странах, где браки между представителями одного пола разрешены, на таких людей все смотрят неодобрительно. Им приходится слышать многочисленные оскорбления, терпеть притеснения… — Это с успехом можно сказать обо всех, кто выделяется, — фыркнул Вольфрам. — Дискриминация как она есть. К чему это ты ведешь? — Не дискриминация, — возразил Юури. Спорить с Вольфрамом всегда было очень трудно: он компенсировал недостаток логики избытком эмоций. Сегодня к эмоциям прибавилась еще и логика. — Не с моей стороны. Я люблю девушек, представительниц противоположного пола. А ты говоришь мне, что это неправильно. Это то же самое, что говорить однополой паре: вы поступаете неправильно. — У тебя нет пары, — заметил Вольфрам. — Откуда ты можешь знать, что любишь только девушек? Большинство мазоку все равно, с кем спать, с мужчинами или женщинами. Думаю, в твоем мире так же. Остальное — просто ложные убеждения. От них можно отказаться. Я вот не мог простить Конрату то, что он наполовину человек. Но ты относился к нему совершенно по-другому, и я понял. Это было просто ложное убеждение. Ты убедил меня, позволь убедить тебя. «Запрещенный прием». Юури стиснул зубы. — Я женюсь только на мазоку или человеке, которого полюблю, — выпалил он, больше не боясь задеть чувства Вольфрама. — Иначе это не будет моим решением. Иначе я сломаюсь. Ты ведь, кажется, этого боялся? Пожалуйста, пойми. — Я уже говорил, что любовь сразу не приходит, — отозвался Вольфрам. Его упорство поражало. Юури даже не думал, будто Вольфрам способен на такую настойчивость. — Совет Десяти не позволит тебе ходить холостым. Они вынесут решение о необходимости твоего брака. И ты не сможешь отказать им… если только не хочешь развязать междоусобную войну. — Какой смысл Совету Десяти настаивать? — Юури пожал плечами. — Титул мао не передается по наследству, так что моя личная жизнь никого не касается. — Ты меня плохо слушал. Дело не в наследниках, а в возможности оказывать на тебя влияние. Советники передерутся за право навязать тебе того или иного кандидата в законные супруги. Сначала это будут словесные перепалки. Потом все станет серьезнее. Неужели ты нарушишь мир в стране из-за собственного эгоистичного желания? Юури тяжело вздохнул. «Вольфрам прав. Мое желание не только эгоистичное, но и глупое. Потому что идеалистическое. По-моему, я слишком взрослый, чтобы мечтать о настоящей любви. Я ведь уже обжегся». — Допустим, — эти слова дались Юури очень нелегко, — мы с тобой поженимся. Но я вот не понимаю: целоваться-то зачем? Если наш брак все равно политический… нет нужды демонстрировать кому-либо страстные чувства. Тем более что здесь их и демонстрировать-то некому. — Ты так не хочешь целоваться? — прищурился Вольфрам. — Может, просто не умеешь? — Э… — Юури почувствовал, что опять краснеет. — Ты не ответил. — Ну, хорошо, — лицо Вольфрама приняло почти сочувствующее выражение. — Вот мы поженимся. И представь, что все останется по-прежнему. Мы будем вместе отправляться на конные прогулки, или в другие страны, когда тебя опять потянет на приключения, или в параллельный мир, или к Властелину на рога. Будем вместе есть и пить. И спать в одной кровати. Одетыми. Как ты думаешь, что потом произойдет? — А что должно произойти? — пробормотал Юури. — В скором времени все, кто нужно, узнают, что особой любви ты ко мне не испытываешь, — скучно сказал Вольфрам. — Такие невинные проявления привязанности хороши для помолвленных влюбленных. Если уже женатые мазоку ведут себя подобным образом, возникает вопрос: а любят ли они друг друга? Ты слишком заметная фигура, поэтому нас раскроют очень быстро. И тогда лорды и леди Шин-Макоку передерутся уже по другой причине: выясняя, кто больше подойдет тебе в качестве любовницы. Или любовника. Попытки подсунуть тебе кого-то со стороны уже начались. Собственно говоря, — Вольфрам на мгновение прикусил губу, — потому я и предложил перейти к активным действиям. Лучше нам с тобой раньше начать. — Что начать? — бессмысленно уточнил Юури. — Заниматься любовью, естественно, — Вольфрам посмотрел на него как на недоумка. Юури открыл рот. Потом закрыл. Кажется, у него закончились аргументы. *** — …А потом меня все-таки стошнило, — грустно сказал Юури. — Прямо на Вольфрама. И это не смешно. — Извини, — Конрад, которого рассказ Юури, похоже, забавлял с самого начала, наконец-то понял неуместность собственного веселья. Или сделал вид, что понял. — Он все правильно говорит, — добавил Юури, — и про скорейшую свадьбу, и про любовь, которая должна быть между партнерами. Но я просто не могу. Если от попытки поцеловаться с парнем меня наизнанку выворачивает… Хотя, может, поцелуи — вообще не мое? На Земле чаще всего целуются в Европе или Америке, у нас в Японии это не так распространено… ну разве что в седзе-манге. — Не попробуешь — не узнаешь, — мудро ответил Конрад. — Многих ли ты целовал? Кроме Вольфрама. — Вольфрам меня не успел поцеловать, — возразил Юури, — по-настоящему. — Первый опыт всегда неудачный, — посетовал Конрад. Юури посмотрел на него с подозрением: не издевается ли. Минута прошла в молчании. Потом Конрад сказал, неожиданно жестко: — Здесь я ничего не могу тебе подсказать. Услышав эти слова, Юури на миг усомнился: тот ли это Конрад, которого он знал. Тот, кто сейчас сидел рядом, казался совсем незнакомым. Юури подумал, что этот чело… мазоку едва ли вообще умеет улыбаться. Хотя, может, и умеет. Просто не видит в этом нужды. Улыбаются или потому, что правда хотят, непроизвольно, или из вежливости. Или чтобы не пугать находящихся рядом выражением собственного лица. Похоже, в настоящее время Конрад не боялся напугать Юури. И ему не было весело. — Конечно, — вздохнул Юури, — ведь Вольфрам — твой брат. Конрад ничего не ответил. *** Подскочив на кровати, Юури чуть не свалился. Ему только что приснился кошмар. На самом деле ничего откровенно ужасного сон не содержал. Видеть свою свадьбу во сне не так-то плохо. Если только ты не парень, который ненавидит носить платья. Тем более, белые. И фата… точно, в этом сне еще была фата. Юури содрогнулся, перевел взгляд на мирно спящего рядом Вольфрама и содрогнулся повторно. Да, Вольфрам в его сне тоже был. Притом почему-то в смокинге (который в Шин-Макоку едва ли являлся частью свадебного облачения). И, кажется, им нужно было поцеловаться. Вроде бы это было частью брачного ритуала. Тут-то Юури и проснулся. К счастью. Не хватало, чтобы его еще и во сне стошнило. Попытка незаметно выскользнуть из кровати неожиданно увенчалась успехом. Видно, вчерашний инцидент стоил немалых нервов не одному Юури, а Вольфрам с нервами справлялся оригинальным образом: чуть что заваливался спать. Сменив пижаму на повседневную одежду, Юури вышел из своих покоев. Было раннее утро, и в коридорах никого, кроме стражников, не наблюдалось. Выйдя во внутренний дворик, Юури оперся на ограду и задумался. На самом деле он не мог с уверенностью сказать, что ему нравятся только девушки. Нет, в журналах они смотрелись неплохо. Но в жизни… Юури побаивался Шери и стремился вырваться из ее объятий с тем же пылом, с каким вчера пытался избежать поцелуя с Вольфрамом. Надо сказать, Вольфрам преуспел больше своей матери. От Аниссины вообще все стремились убежать, Юури не был исключением. То, что ей так часто попадался Гвендаль, казалось очень подозрительным. Бегал он явно лучше, чем Юури. Гизела тоже пугала. Нет, конкретно с ним она всегда была мила и приветлива, а однажды даже рассказала правду о Джулии, которую Юури больше ни от кого не узнал бы. Но вот то, как Гизела иногда обращалась с Вольфрамом и Дакаскосом… Ульрике на первый взгляд вызывала симпатию. На деле она пугала не меньше, чем Гизела. При показной детскости Ульрике была много старше большинства знакомых Юури, за исключением разве что Истинного Короля, и время от времени ее возраст давал о себе знать. Ее невозможно было воспринимать ни как девочку, ни как девушку — только как существо много старше и мудрее себя. Можно было еще долго перечислять и вспоминать, но, в общем и целом, все женщины, которых знал Юури, его пугали. Он не мог представить себя ни с одной из них. Юури считал: для того, чтобы жениться на ком-то, нужно этому кому-то доверять. А довериться в нужной степени никому из своих знакомых он не мог. Может, если бы он был знаком с Сюзанной-Джулией… Он бы ее возненавидел. Юури прикрыл глаза. Прогнать мысль не удалось, она зацепила другую, и пошло-поехало. Джулия была невестой Адальберта. Зачем она морочила Конраду голову?! Джулия сама хотела помолвки с Адальбертом, а потом решила от этой помолвки отказаться. Почему? Джулия была невестой Адальберта, но свой кулон подарила Конраду. Зачем? Между Конрадом и Джулией ничего не было. Или было? Конрад защищал Юури только потому, что в нем — душа Джулии. Или нет? Конрад научился улыбаться, чтобы не пугать Юури, но самому ему улыбаться не требовалось. И не хотелось. Никогда. Конрад был старшим в их шин-макокской импровизированной «семье», состоящей из него, Юури, Вольфрама и Греты. Он возился с ними со всеми как с детьми (какими они, по правде, и являлись). Но теперь, когда потребность возиться отпала, и даже Грета стала настоящей юной леди… Почему Конрад до сих пор продолжал общаться с Юури, не только по делу? И надолго ли его еще хватит? Если он делает это только ради своей Джулии… Юури не требовалось встречаться с Сюзанной-Джулией. Он уже ее ненавидел. Она втравила его в историю, из которой он не находил выхода. Как можно решать что-то, если все уже давно решено за тебя? И помолвка с Вольфрамом, и покровительство Конрада, и остальные чувства тут, в Шин-Макоку — часть чьего-то замысла, величайшая ложь. Самый искренний здесь — это Адальберт. Он видит в Юури исключительно свою Сюзанну-Джулию и даже не думает этого скрывать. Остальные лгут. Как можно в такой ситуации говорить об истинной любви? Остается только оградиться от мыслей о всеобщем притворстве журналом для взрослых и твердить: «Я никогда никого не полюблю. Никогда, никогда, никогда. У меня все равно нет шанса на взаимность, во мне не будут видеть меня, а какая же это любовь, только в одну сторону? «Стерпится-слюбится» — этот вариант не для меня, меня от этого тошнит, я никогда не соглашался на меньшее и не соглашусь, будь прокляты все эти лорды, законы, традиции, пощечины, любовники, междоусобные войны; если я не могу сделать себя счастливым и соглашаюсь на «меньшее зло», как я смогу осчастливить кого-то, тем более — целую страну? Я не женюсь на одном мазоку, чтобы позже отдать кулон другому, чтобы оба потом гадали, кого же я любил, я не стану прикрываться идеей о том, что «так будет лучше». Я парень, а не девушка, ради которой рыцари бьются на турнирах, мне не нужно, чтобы меня спасали или оплакивали прекрасные принцы, я лучше буду один, лучше — без любви. Я найду тысячи отговорок, пусть счастливым быть не смогу, но и несчастным себя добровольно не сделаю, я достаточно жесток, чтобы сказать: нет. Нет, Вольфрам. Я недостаточно решителен, чтобы сам задать вопрос. Я боюсь услышать «нет». Безопаснее любить абстрактных девушек, как принято делать на Земле. Я не одинок в подобном пристрастии. Любить девушек — правильно. И от них «нет» услышать не страшно». Юури широко распахнул глаза. Он не услышал шаги Конрада, но почувствовал его присутствие. «Не сейчас. Если он задаст какой-нибудь вопрос… Один из своих вопросов, вроде «Что с тобой», или «О чем ты думаешь», или «Что тебя тревожит»… Я не смогу ему соврать». Юури не мог отрицать, что вчерашний тренинг по типу «В однополых отношениях нет ничего дурного», устроенный Вольфрамом, принес свои плоды. Ведь именно из-за того неудачного поцелуя Юури начал вспоминать о том, о чем запретил себе думать еще несколько лет назад, когда стал понимать, что… — Как считаешь, Конрад, — торопливо начал Юури: он не желал думать дальше, это было опасно, он мог почувствовать боль и совсем этого не хотел. Он же не девушка, чтобы страдать из-за таких глупостей, как безответные чувства. — Как считаешь, что движет миром? Если выбирать одно чувство… то какое? Он избегал смотреть Конраду в лицо. Он боялся услышать ответ. — Миром движет страсть. Этот ответ заставил Юури забыть о страхе. Он посмотрел на Конрада; тот, в свою очередь, устремил взгляд куда-то перед собой. Юури мог бы побиться об заклад, что сейчас Конрад видит совсем не внутренний дворик. — Страсть объясняет величайшие подвиги и опрометчивейшие поступки, — сказал Конрад. — Страсть побеждает страх и продлевает жизнь. Бывает темная и светлая страсть, но тот, кто не знал страсти никакой — слаб, вечно закрыт в своей раковине. «Тот, кто не стал бороться», — подумал Юури. — К страсти прилагается осторожность, — продолжил Конрад. — Не будь ее, страсть могла бы разрушить. Так огонь, покинув очаг, способен сжечь дотла мирное убежище. — Страсть — огонь, а осторожность — очаг? — уточнил Юури. Прежде он не замечал за Конрадом склонности к подобного рода метафорам. — Да. Но если осторожность перерастает в страх, который время от времени просыпается в каждом, то перекрывает кислород и лишает пламя страсти силы. — Страсть… это когда поступаешь так, как хочешь, — сказал Юури. Конрад кивнул. — Цивилизация учит нас, что страсть — это зло. Чувства — это зло. Мы должны подчиняться холодному разуму. «Например, жениться, чтобы не начались волнения среди аристократии, или отступать в сторону, если оказывается, что любимая девушка уже помолвлена с другим. Так, Конрад?» — Который, — продолжил Конрад, — по сути своей есть не что иное, как страх. Ведь именно страхом объясняется желание научно обосновать непознаваемое. — Чувства? — предположил Юури. — Да, — согласился Конрад. — Чувства невозможно объяснить. Сколько ни анализируй, не поймешь. Почему возникает такое чувство, как любовь? Как появляется дружба? Чем обусловлена зависть или ненависть? Можно предполагать, искать объективные причины, но, в конечном счете, все умозаключения приведут в тупик. Можно держать свои чувства в узде. Иногда даже нужно. Но если сдерживать их постоянно, следуя только чувству долга, ни к чему хорошему это не приведет. — Куда ни кинь, все клин, — заметил Юури. — Или сгоришь, или замерзнешь. — В этом вся жизнь, — сказал Конрад. — В том, чтобы пройтись по лезвию бритвы. Он не улыбался. — Если жизнь предлагает выбор между меньшим злом и большим, ищи третий вариант, — отозвался Юури. — Только так можно совершить невозможное. — Кому, как не тебе, знать о невозможном, — ровным голосом произнес Конрад. — Ты совершаешь невозможное постоянно. Ты сумел примирить мазоку и людей. — Искоренить дискриминацию, — подсказал Юури. Конрад посмотрел на него с некоторым удивлением. — Думаю, в этом нет ничего странного, — продолжил Юури, — я же сам, по идее, должен подвергаться дискриминации. Я наполовину человек. И с однополыми отношениями точно так же. Я не могу осуждать однополые браки, потому что на самом деле люблю совсем не девушек. И не парней. Я люблю одного-единственного мужчину. А вот ему до меня нет никакого дела. Я могу совершать невозможное, только когда дело касается меня лично. Того, что я могу сделать сам. Но я не знаю, как сделать так, чтобы он полюбил меня в ответ. Поэтому я бегу от своих настоящих чувств. — Кто это? — спросил Конрад. Юури вытаращился на него. — …Извините, ваше величество. — Кажется, ты в первый раз проявляешь интерес к моей личной жизни, — сказал Юури. — Мне стало любопытно, кто мог не полюбить тебя в ответ, — отозвался Конрад, — сомневаюсь, что такой мазоку… или человек существует. — Он не человек и не мазоку, — ответил Юури. Это было сложнее, чем сказать Вольфраму о том, что он его не любит. Гораздо сложнее. Прежде всего потому, что он и сам себе раньше не решался признаться. Слишком много лжи, настоящая паутина. Да, короли могут все… пока дело не доходит до их личной жизни. Как быть, если точно знаешь, что любят не тебя самого, а интриганку, которой ты был раньше? Как избавиться от этой тени, от призрака, от третьей лишней? Никак. Призрак будет сопровождать тебя вечно. С другой стороны, без этого призрака не было бы и тебя самого. Как понять, почему возникает такое чувство, как любовь? Как научиться его контролировать? Как отличить осторожность от страха, что выбрать — страсть или разум? Юури больше не хотел об этом думать. Как показала практика, мыслитель из него вообще был неважный. Все его убеждения рассыпались в прах, стоило Вольфраму в кои-то веки пристать как следует со своим поцелуем. Кстати, о поцелуях. — Конрад… тебя не стошнит от поцелуя с парнем? — Ты хочешь проверить, как отреагируешь на поцелуй со мной? — настороженно уточнил Конрад. — Нет, — Юури покачал головой, потом шагнул к Конраду. — Я и так знаю, как отреагирую. Потому что, — он завел руки за спину, чтобы не мешали, — я люблю тебя. От поцелуя его не стошнило. Что удивительно, Конрада тоже. Впрочем, рисковать Юури не стал, предпочтя как можно скорее этот поцелуй прервать. — Мне все равно, кого ты во мне видишь, — сказал Юури. — Я решил, что теперь не буду скрываться в раковине. — Я понял, — согласился Конрад. Он улыбался, и Юури при всем желании не мог разглядеть фальшь в этой улыбке. — Одного в толк взять не могу: с чего ты решил, что я тебя не люблю? — Ты ведь любил Сюзанну-Джулию. А я — ее реинкарнация. — Ты — это только ты. Прошлое остается прошлым. Оно важно и драгоценно, но я давно выбрал настоящее. — Знаешь, — после паузы задумчиво сообщил Юури, — я нашел третий выход. Я женюсь. Но не на Вольфраме, а на тебе. И ты будешь в подвенечном платье. А я — в смокинге. — В Шин-Макоку не носят смокинги, — сказал Конрад. — Придется пошить по такому случаю. Для нас ведь нет ничего невозможного, а? Если у Конрада имелись какие-то возражения насчет подвенечного платья, он предпочел оставить их при себе. *** — Ну наконец-то, — пробормотал Вольфрам, торопливо прячась за штору — Конрат очень вовремя посмотрел вверх. Наверное, проверял, не подглядывает ли кто за ним с Юури. Подглядывала добрая половина замка. Нет, Вольфрам их не звал, только Гизелу, разработавшую план, как в рекордно короткие сроки женить Юури на Конрате и заодно избавить Вольфрама от помолвки, повисшей между небом и землей. Но Гизела случайно обмолвилась Аниссине, Аниссина рассказала служанкам, а те разболтали всем, кого встретили. Даже отдельные стражники рискнули покинуть свои посты. Судя по мрачному взгляду Гизелы, в ближайшее время их ожидал сокрушительный разнос. — Может, они бы и не встретились, — вслух подумал Вольфрам. — Я понятия не имел, куда пойдет Юури. — Встретились бы, — уверенно сказала Гизела. — Сэр Веллер всегда по пятам следует за его величеством. Это совсем не так, как с Джулией. Во время общения с ней сэр Веллер руководствовался холодным разумом. В общении с его величеством им движет страсть. Поэтому у них просто не могло не получиться. Второй опыт всегда удачнее первого. — Не всегда, — возмутился Вольфрам. — Знаешь, не очень-то приятно, когда на тебя кого-то тошнит. — В твоем случае, — Гизела наградила его грозным взглядом, — первый опыт просто не мог не быть удачнее второго. Ведь у тебя была первой я. Если только ты не соврал. — Н-ничего подобного, — возразил Вольфрам. Гизела удовлетворенно кивнула и переключилась на стражников, игнорирующих свои прямые обязанности. Что-то подсказывало Вольфраму, что позже им влетит еще и от Конрата. Вольфрама-то он, может, и не заметил, а вот нескольких стражников — определенно.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.