Ещё не поздно

Медленно приходя в сознание, первое, что уловил Кирштейн, это сильный запах медикаментов, буквально разъедающих нос. Ощущение обжигающей боли в боку пришло значительно позже. Жан неосознанно попытался усмирить боль, заткнув её рукой, но руку больно кольнуло, едва он шевельнулся. Глухо застонав, он попытался раскрыть глаза. В его руке торчала огромная игла, подключающая его к неимоверных размеров капельнице, а сам он был туго перебинтован залитыми кровью бинтами. Неприятное липкое ощущение противно щекотало раздражённую кожу, вызывая непреодолимое желание почесаться… Но все неудобства потеряли всякий смысл, когда он увидел спящую возле него Джики. Сидя на маленьком стуле, она неловко положила голову на его кровать, подперев её согнутыми в локтях руками. Поза выглядела крайне неудобной, но девушка спала как будто спокойно. На её лице не было привычных морщинок, всегда сообщающих Жану о её переживаниях и беспокойствах. Она была окутана тихим, спокойным сном, и парень, невольно залюбовался ею, забыв о прилипших бинтах, противной капельнице и ноющей боли. Свободной от иголки рукой, он осторожно коснулся волос девушки, стараясь не потревожить её сон. Но все усилия оказались тщетными. Джики нахмурилась, просыпаясь в ту же секунду. Сонными глазами, она растерянно оглядывала палату, пока не увидела перед собой слабо улыбающегося парня. - Жан!- выдохнула она, стараясь сдержать порыв, прижать его к себе, что есть сил.- Ты очнулся! Кирштейн улыбнулся увереннее, снова протягивая к ней руку. Ноджико ухватилась за неё, как тонущий за спасательный круг, и принялась неистово целовать. Жан засмеялся, с тоской и раздражением ощущая тупую пульсирующую боль в боку. - Прекрати, Джики,- попросил он, стараясь приподнять её заплаканное лицо.- Ты что, снова плачешь…? - Я не плачу! - Прости меня. Я заставил тебя волноваться. - Дурак,- пискнула она, зарываясь носом в его руку и вдыхая столь желанный аромат, наслаждаясь слабым теплом.- Ты дурак, Кирштейн… - Да-да,- согласился он, осторожно посмеиваясь.- Кто угодно… - Ты нас так напугал… ты проспал три дня… - В таком случае, не удивительно, что у меня так затекла спина. Ноджико повернула к нему лицо. Слёзы застыли в её глазах, и Жан почувствовал неистовое желание, стереть их раз и навсегда. Осторожно приподнявшись, девушка убрала с его лба прилипшие волосы и слабо улыбнулась, встретившись с его расстроенным взглядом. Пара слезинок выкатилась из её глаз, падая на лоб парня и стекая с него, как не бывало… - Прости меня,- прошептала она, прислоняясь лбом к его лбу. - Тебе не за что просить прощения. - Есть за что… - Не спорь со мной,- улыбнулся Жан, ловя в плен её взгляд.- Я рад, что ты здесь. - Я рада, что ты жив… - Позволь вернуть тебе твои же слова: я не умру раньше тебя… Ноджико усмехнулась, чувствуя неописуемую лёгкость в теле. Он жив! Он в порядке! Он рад ей… - Иди ко мне,- шёпотом попросил Жан, слабо притягивая её свободной рукой. Не раздумывая и секунды, Ноджико осторожно наклонилась к его губам, нежно целуя. Жан впился в её губы как в живительный источник, игнорируя потребности в воздухе. Ноджико отвечала ему со всей любовью, со всей страстью, которую могла позволить себе в этих обстоятельствах. Она отзывалась на его ласки всем своим существом, погружаясь в море наслаждения, которое он дарил ей одним только поцелуем. Кому нужен весь свет, если рядом есть любимый человек. Если вы, наконец, можете позволить себе скинуть затёртые маски… - Кхм!- раздалось за их спиной. Не желая отрываться от манящих губ, Жан бесцеремонно проигнорировал попытку привлечь их внимание. Всё, что его сейчас интересует, находится в зоне досягаемости. И упускать это он не собирается, даже если мир рухнет. - Похоже, мы зря волновались!- засмеялась Ханджи. Ей вторил смех Эрена и тихое предложение Армина покинуть палату и зайти позже. Да. Пусть зайдут позже. Он ещё не утолил жажду. - Дзан!- в палату ураганом влетел мальчишка, отталкивая руки Микасы, попытавшейся схватить его и не пустить к родителям. Ноджико тут же оторвалась от Жана, уловив досаду на его лице. Сконфуженно улыбнувшись возлюбленному, она обернулась на мальчишку, бежавшего со всех ног. - Дзан! Ты плоснулся! Дзан!!! - Хей!- улыбнулся Кирштейн.- Привет, герой. Ну как? Ты сдержал слово? Защитил маму? - Это Дзан засисял маму! Но Дзан плохой! Дзан обманул Малко! Он обесял никода больсе не ласстлаивать маму, но Дзан обманул Малко!!! Мама плакала! Дзан плохой! Марко обиженно бил Жана по плечу, повторяя какой он плохой и Жан, желая подыграть ребёнку, мастерски застонал, имитируя невыносимую боль. Ноджико испуганно вздрогнула и грозно воззрилась на парня, улучив его в таком жестоком обмане. - Марко, давай ты сейчас не будешь бить Жана, хорошо? Давай, после того как его выпишут, мы оба побьём его? Маме тоже хочется отвесить ему пару оплеух. - Мама узе пыталсь задусыть Дзана,- обиженно буркнул Марко, вгоняя родителей в краску. Эрен истерично захохотал, не в силах больше терпеть. Согнувшись пополам, он надрывался от хохота, пока Микаса не вывела его из палаты. Бросив неясное извинение, он послушно поплёлся за женой, даже не пытаясь сдерживать хохот. - У кого-то нервы сдали…- пробубнил Митчелл, всё это время тихо простоявший в сторонке. - Он слишком долго был серьёзным,- покачал головой Армин.- Рад, что ты поправляешься,- бросил он Жану, искренне улыбнувшись.- Мы зайдём позже. - Я не хочу уходить, но сделаю это!- заявила Ханджи.- Цените моё великодушие! Процессия направилась к выходу, но Жан нахмурился, разглядывая уходящих. - Эй, Митчелл!- слабым голосом окликнул он.- Я хотел поблагодарить тебя. Я помню, что это ты был донором. Спасибо. - О! Значит, ты приходил в себя во время переливания? - Нет… перед операцией. Как раз когда мне вкатили слоновую дозу наркоза… Я видел тебя в палате. Ты говорил с врачом о группе крови… - Пустяки. Парой литров больше, парой литров меньше…- засмеялся он, отмахиваясь.- Поправляйся. Когда выйдешь – с тебя бутылка вина. Красного, как я люблю! - Замётано. Проводив гостей сдержанным взглядом, Жан быстро вернул своё внимание сидящей рядом Джики. Она с нежностью смотрела в его глаза, перебирая пряди слипшихся волос, и слабо улыбалась. Марко уселся на кровати Жана и с интересом рассматривал бинты. - Дзан, а это плавда, сто ты сють не умел? - Кто такое сказал?- улыбнулся он, переводя взгляд на мальчика. - Я слысал как власи говолили, сто тебя с того света вытасили. Это плавда? - Ну, может местами…- подыграл он. - Жан!- воскликнула Джики, дёрнув его за волосы.- Ну, что ты городишь?! - Больно вообще-то!- нахмурился Кирштейн.- Поласковей нельзя? - Нет!- обиженно буркнула Джики и отвернулась, чувствуя досаду. Жан только очнулся, а она уже новую ссору затеяла! Ну, мастерица, ничего не скажешь… - Нет, Марко, вот ты мне объясни,- со всей серьёзностью заговорил Жан, обращаясь к ребёнку.- Сколько пядей во лбу надо иметь, чтобы понять ход мыслей твоей мамы? Марко рассмеялся, прижимаясь к перебинтованной груди Жана, мужественно терпящего боль. - Маму понять невозмозно! Мама себе на уме! - Это точно!- поддержал Жан, тихо посмеиваясь. Ноджико так и не повернулась к нему, и Жан испугался, что эта шутка могла обидеть её. Неожиданно он вспомнил, что им слишком много предстоит обсудить… - Марко, мне надо серьёзно поговорить с твоей мамой. Помнишь, что ты обещал?- тихо спросил Жан, поглаживая мальчика по голове. - Дя! Марко тут же спрыгнул с кровати и подошёл к маме, крепко схватив её за руки. Посмотрев в её изумлённые глаза, совершенно осмысленным и серьёзным взглядом, Марко уверенно попросил, не сводя с мамы глаз: - Выслусай Дзана. Лади Малко! Лади обоих Малко! Поцеловав растерянную маму в щёку, мальчик выбежал из палаты, на бегу зовя «дядю Алмина», в надежде, что у него есть ещё конфеты. - Это что, заговор?- спросила Джики, не поворачиваясь. - Именно так,- подтвердил Жан, касаясь слабой рукой её волос.- Джики… - Не спрашивай меня ни о чём!- попросила она.- Ты же и сам знаешь все ответы… - Он мой сын? Ноджико кивнула, пряча лицо в ладонях. - Я же уже подтвердила… - Да. Точно… Джики? - Что ещё?- спросила она срывающимся голосом. Жан мучительно улыбнулся. Его рука совсем лишилась последних сил и безвольно повисла на краю койки. Джики, почувствовав его слабость, обернулась и осторожно взяла за руку, не решаясь посмотреть в его глаза. - Ты сможешь меня простить?- шёпотом спросил он, слабо сжимая её ладонь. - Дурак.- Джики поцеловала его руку и попыталась улыбнуться.- Я давно простила… - Я снова заставляю тебя плакать,- повторил он. - Я снова заставила тебя спасать меня… - Это честь для меня. - Перестань. В этот раз ты чуть не погиб! - Ты бы скорбела обо мне? Ноджико замера, с силой сжав его руку. Как он может спрашивать её о таком?! Скорбела бы она?! Да разве может здесь вообще быть хоть какое-то сомнение?! - Джики? - Я бы умерла без тебя… - Джики! Забив на иголку, Жан протянул к ней вторую руку и прижал всхлипывающую девушку к своей груди. Теперь он точно не смеет умереть! - Ты поверишь мне, если я скажу, что люблю тебя?- прошептал он, с тоской целуя её волосы. Ноджико всхлипнула и осторожно обняла Кирштейна, слабо кивнув. Он улыбнулся, отвечая на её объятие, не обращая внимания ни на ноющий бок, ни на руку, в которой болезненно шевелилась иголка. - Я люблю тебя,- прошептал он, смакуя каждое слово.- Я разобрался… и я совершенно точно люблю тебя… - Люблю тебя,- вторила ему Джики, осторожно целуя его шею.- Люблю… Бессердечно выдернув глупую иголку, Жан изо всех сил прижал к себе Ноджико, с упоением растворяясь в её любви. Оно того стоило! Стоило оказаться на краю гибели, лишь бы вернуть её. Теперь Жан знал наверняка – не бывает слишком поздно.