Ее звали Реджи

– Реджи! Реджи! – крикливый женский голос, доносящийся из приоткрытого окна, резал слух. Чарли поморщился, натянул шапку ниже на уши и оттолкнулся ногой. Скейт зашуршал колесами по асфальту, оставляя дом №3851 позади - Чарли случайно проходил мимо и невольно задержался, услышав ругань. Слишком задержался: не стоило все же возвращаться к местам своей бывшей работы – если этого не требовала эта самая работа. – Стой! Он не сразу понял, что обратились к нему – но кто-то крепко схватил его за толстовку, дергая назад. Чарли качнулся и неуклюже взмахнул руками, скейт полетел кувырком. – Какого?.. – Чарли обернулся, но остальные слова застряли в горле. Перед ним стояла Реджи, та странная девчонка в очках, которую он встретил в школе и чью собаку забрал потом. В груди как-то не очень приятно заскребло: встречаться с хозяевами животных, души которых он когда-то забрал, Чарли не очень любил. Реджи стояла и таращилась на него с какой-то одновременно бессмысленно-радостной и неуверенной улыбкой. Чарли в ответ смотрел на нее. – Привет! – наконец выдала Реджи, немного нервно сминая край куртки. – Я так рада тебя видеть. «А я тебя – нет», – подумал Чарли, но вслух ничего не сказал. Вместо этого он наклонился, подбирая скейт, и снова бросил хмурый взгляд на Реджи. – Чего тебе? – прозвучало достаточно враждебно: обычно после такой фразы все сердобольные бабульки и молодые мамаши, которым иногда так хотелось поиграться в доброту, прекращали цепляться и уходили, оскорбленные в лучших чувствах. Однако на Реджи это почему-то не подействовало: она продолжала улыбаться, идиотские косички по обе стороны от ее лица болтались на легком ветру. – Я хотела снова встретиться, – честно выдала она. – Ты же знаешь Джорджию. Так вот оно что, могильщик его раздери. Она запомнила, что он знает Туалетное сиденьице. – Тебя там мама звала, – Чарли развернулся, опуская скейт на асфальт, но Реджи опять схватила его за край куртки. – Постой, мы же только встретились! – теперь ее взгляд начинал напоминать "щенячьи глазки", и внутри стало как-то еще неприятнее. – Мама подождет, ей все равно надо только чтобы я уроки сделала. «Ну только реветь не надо», – смотрела она настолько жалобно, что Чарли, прокляв про себя все, что только можно было, все-таки снял ногу со скейта. Реджи сразу же успокоилась и снова расцвела своей неуверенной бессмысленно-радостной улыбкой – вот, видимо, что имел в виду босс, когда говорил, что женщины – коварные манипуляторы. – Идем, я покажу тебе мое секретное место, – она схватила его за руку и потянула за собой. – А что ты больше любишь: карамель или шоколад? Чарли невнятно пожал плечами, ковыряя палкой землю под ногами. Они сидели под огромным раскидистым деревом, увешанным туалетными сиденьями - именно оно оказалось секретным местом Реджи, – и Чарли чем дальше, тем меньше понимал, зачем вообще сюда притащился. – Мама говорит, что и шоколад, и карамель вредные, и заставляет есть ее глупые консервированные фрукты, – Реджи демонстративно закатила глаза, но тут же снова неуверенно улыбнулась уголком рта. – Тогда я в следующий раз возьму и шоколадок, и трубочек с карамелью. Чарли моргнул, затем поднял непонимающий взгляд: – Зачем? – выдал он единственное появившееся в голове слово. – Ну, чтобы ты мог и то, и другое попробовать, – Реджи продолжала улыбаться. – Мы же встретимся еще, правда? Он не нашел, что ей ответить. «Это идиотизм, сущей воды идиотизм, я не должен был сюда вообще приходить». День был пасмурным, ветер высоко в небе беспощадно гнал тучи, и солнцу лишь изредка удавалось сквозь них прорваться. Чарли стоял, бездумно глядя на то, как гнется и шуршит листьями под холодными порывами дерево. Это было неправильно. Он был немертвым, его работой было забирать души животных, он должен был оставаться на периферии, а не взаимодействовать с живыми – так не раз повторял босс. И вот сейчас он, нарушив все предписания, ждал встречи с девчонкой, чьего пса забрал всего месяц назад. «Я не должен был сюда приходить», – Чарли перехватил поудобнее скейт и обернулся – только чтобы напороться на взгляд Реджи. – Привет! – ее глаза сияли такой искренней радостью, что вся решимость, сидевшая внутри до этого, сразу как-то растаяла. – Извини, что опоздала, меня мама никак не отпускала. Чарли улыбнулся уголком рта – получилось как-то криво и неуверенно – и опустил скейт на землю. – Привет. – Реджи, нет! «Какой же у нее все-таки неприятный голос», – мысленно хмыкнул Чарли, подпирая щеку рукой. Он не мог видеть, что происходило в доме, но ссору было слышно, казалось, даже на другом конце улицы. – Но мам, я хочу кататься на скейте! – Реджи, ты уже каталась на лошадях, а затем играла на барабанах! И где оно все сейчас? В подвале, стоит, никому не нужное! – Но на этот раз я точно буду кататься! – Ты мне и в предыдущие разы то же самое говорила! Ты хоть знаешь, сколько денег я на твои прихоти потратила?! У нас бюджет не резиновый, ты уже взрослая и должна понимать, что деньги из воздуха не берутся!.. Чарли вздохнул и поднялся, направляясь прочь от дома №3851. Ему подумалось, что если Реджи все-таки купят скейт, он обязательно научит ее кататься. Да, конечно, она была девчонкой, а девчонки обычно нормально не катаются – но по дереву она все-таки неплохо лазила, имела собственноручно сделанное чучело из дохлой вороны, да и вообще не так уж и походила на остальных. На лице невольно появилась легкая улыбка, и Чарли оттолкнулся ногой от асфальта. На этот раз Реджи притащила огромное ведерко шоколадного мороженого. – А ты не простудишься, такое на холоде есть? – Чарли смерил ее подозрительным взглядом: все-таки, она была девчонкой, а девчонки всегда так легко болели. А он совсем не хотел, чтобы она валялась с высокой температурой: еще помнил, как это неприятно. И мама Реджи точно не выпустила бы ее больной из дома, и ему пришлось бы неизвестно сколько самому сидеть под огромным раскидистым деревом. Реджи только отрицательно мотнула головой и улыбнулась. – Ну ладно, – Чарли бросил на нее последний мрачно-подозрительный взгляд, а потом открыл ведерко. Реджи снова улыбнулась, но на этот раз как-то нервно. Неизвестно зачем поправила куртку – хоть воздух и был холодным, ветра почти не ощущалось, – затем запустила руки в карманы. Качнулась вперед-назад, кусая губу. – Слушай. Чарли повернулся, протягивая ей мороженое. – Я это, так его захапал только себе, ты тоже бери ешь... – Не хочу, – Реджи смущенно отвела взгляд, кусая губы еще больше, затем вытащила что-то из кармана куртки. – Вот, мы сегодня в школе делали... На ее ладони, необычно яркий в тусклых цветах угасающей осени, лежал сплетенный из лент браслет. Он оказался сделанным совсем неплохо: Чарли окинул его критическим взглядом, но придраться к чему-то не смог. – Круто, – выдал он после минуты молчания и засунул в рот очередную ложку с мороженым. Реджи расцвела счастливой улыбкой, но почти сразу же снова закусила губу. – А ты... Ну... – неуверенно начала она, отводя взгляд и вцепляясь пальцами в край куртки. – Ты не мог бы, ну... Короче... Я сплела его для тебя, вот... Чарли удивленно уставился на Реджи. – Эээ... – только и смог протянуть он. Ложка замерла в воздухе. Взгляд Реджи стал таким несчастным, что Чарли понял: надо действовать немедленно, иначе она все-таки разревется. – Я возьму его, – он слегка натянуто улыбнулся и протянул руку, забирая браслет. Реджи сразу же засияла, и от сердца отлегло. В конце концов, он же не обещал носить такую девчачью штуку – а просто взять было не так уж и сложно. Тем более, что Реджи это делало счастливой. Он сидел в парке на скамейке, вертя в руках подаренный браслет. Лучи солнца поблескивали на красных и черных лентах, и от них почему-то на сердце становилось теплее, хотя холодный ветер над головой обрывал с деревьев пожелтевшие листья. – Чарли. Внутри что-то будто охнуло, а потом, зависнув на мгновение, оборвалось. Чарли медленно повернулся, невольно вжимая голову в плечи и чувствуя, как предательски холодеют кончики пальцев – только чтобы увидеть невысокую фигуру на противоположной стороне улицы. – Билл, я... Это не то, что ты подумал... Босс стоял там, в своем поношенном сером пальто, так привычно заложив руки в карманы. – Чарли, – старческое лицо сияло мягкой улыбкой, но взгляд светлых, почти прозрачных глаз был до жути холодным. – Нам нужно поговорить. Казалось, он целую вечность не мог решиться выйти из тени кустов. Стоял, опустив голову, прячась за желтым кружевом осенних листьев, рассматривая грязные носки собственных кед – и никак не мог заставить себя сделать хоть шаг. Он знал, что Реджи уже давно сидела там, под деревом, – наверное, она уже не раз успела посмотреть на часы и вздохнуть, – но смелости чем дальше, тем становилось все меньше и меньше. Он понятия не имел, что сказать, с чего начать, когда выйдет на поляну. Как найти слова, чтобы объяснить все... – Чарли! Ему показалось, что звук собственного имени ударил электрическим током. Чарли медленно поднял глаза, в животе подло выпустил свои скользкие щупальца страх. Реджи, как и всегда, сияла улыбкой; ее глупые, но такие симпатичные косички болтались по обе стороны; забавные, но вовсе не уродливые, как он подумал в первую встречу, очки поблескивали оправой в лучах солнца. – Я уже думала, ты сегодня не придешь, – она радостно и одновременно как-то немного смущенно рассматривала его, сцепив руки за спиной. – А чего ты здесь стоишь? Чарли не отвечал. Если раньше просто не было слов, то сейчас, казалось, горло вообще пересохло, а язык прилип к небу, и заставить себя выдавить хоть звук стало физически невозможно. – А знаешь, я не рассказала в прошлый раз, но я просила маму, чтобы она мне купила скейт – как у тебя. Но она отказалась, – Реджи потупилась, затем подняла осторожный взгляд. – Ты же... Слушай, ты можешь меня немножко научить кататься на своем? Чарли вдохнул – и каким только чудом воздух смог пробиться в легкие? – затем закрыл глаза, до боли сжимая кулаки. – Нет, – выдавить из себя получилось только одно слово. Он не открывал глаз, но слышал, как Реджи разочарованно вздохнула. – Ну... – ее голос звучал намного тише и неувереннее. – Даже совсем немного не научишь? – Нет, – Чарли все-таки заставил себя открыть глаза, но взгляд не поднял. – И вообще, я больше сюда не приду. Он ждал, что Реджи сразу же разревется, что будет снова хватать его за куртку или кричать, как на мать – но она молчала. В воздухе повисла какая-то мертвенная тишина – казалось, даже ветер замер после его слов, а дерево перестало шелестеть листьями – и от этого становилось только хуже. – Ты же пошутил, – наконец почти шепотом произнесла Реджи. Чарли закусил губу – в груди что-то больно резануло от того, как она сказала эти слова – и резко мотнул головой из стороны в сторону. Затем развернулся, подхватил скейт: – Пока! Он сделал шаг, другой, затем сорвался на бег. Тропа выскользнула из-под ног и потерялась почти сразу, кусты будто нарочно вырастали прямо на пути, ударяя по лицу и рукам тонкими ветками – но Чарли не обращал на них внимания. Выбежав на дорогу, он бросил скейт на асфальт, прыгнул на него, отталкиваясь свободной ногой раз, второй, шмыгая сразу намокшим носом. Глаза жгло, и он сердито вытер их кулаком. Ветер жалобно свистел в ушах, надувая толстовку пузырем на спине – а над головой раскинулось бескрайнее и почему-то такое одинокое синее небо.