Ядерная программа третьеклассника Житенёва

Мама и бабушка Васи действительно домой прибыли быстро. Пименов сам был рад освободиться от общества своеобразных дам. И хотя Надежда Филимоновна восприняла освобождение как должное — даже ещё следователь извинился перед нею и поинтересовался, вкусный ли торт — бабушка ощутила настоящую добрую заботу. Когда Анастасия Юрьевна получила из заботливых рук Натальи мирно посапывающих внучек и проводила детского психолога до двери, она не могла сразу же, как их мать, последовать их примеру. У старушки болело сердце. Она скорбела о Васеньке. Слёзы находили ей на глаза, когда она созерцала кухню и развороченный компьютер, к которому внук больше не придёт. Поэтому через некоторое время они включила свой, чтобы, не откладывая до утра, поставить электронную свечку за упокой души новопреставленного отрока Василия. Церковный сервер запускался не быстро — наверное, по причине великого праздника, который уже начинают храмовыми службами в территориях Сибири. В этот момент в её потёртой сумке заработал старенький видеофон. Новое сообщение, викад, на котором осунувшийся от бессонных ночей следователь Пименов выглядел подтянутым и обрадованным, и сообщал об успешно завершившейся операции в институте имени Склифосовского, в ходе которой доктор Шиманд и ассистент Селезнёва смогли вернуть Васе жизнь. Внук пришёл в сознание и разговаривает. Аналогичный викад на свой видеофончик её дочь Надя проспала. Бабушка много всего насмотрелась за ночь в сводках теленовостей. И про Васеньку, и про Селезнёву, и про самолёты с ракетами, и даже про себя. Она сидела за столом на тёмной кухне и тихо плакала от радости. «Господи!.. Радость-то какая!.. Какая же поистине благая весть!..» - повторяла она шёпотом. Экзоэкран компьютера уже погас. Активировав его, Анастасия Юрьевна поспешила поставить тогда электронные свечи святым уже о Васином здравии, и провидеофонила Пименову. Старушка просилась немедленно навестить Васеньку. Следователь связывался с больницей, но, получив ответ о том, что пациент погрузился в сон, попросил подождать до утра. Мать восприняла известие о воскрешении сына скорее с какой-то странной досадой: Анастасия Юрьевна даже не сразу сумела её растормошить. «Да я знала, что это всё игра на нервах. Чтоб больше было ему нашей жалости», - пробормотала она в объяснение. Впрочем, не желая вплетать и внучек в эти дела, мудрая бабушка ночью же по горячим следам договорилась с Натальей, благо та не легла ещё спать, чтобы она снова завтра у них посидела (Оладушкина согласилась с радостью — девочки Житенёвы отлично ладили с ней), а поведение дочери объяснила усталостью. Еле дождавшись утра, наскоро перекусив чем бог послал, Анастасия Юрьевна собралась в больницу и подгоняла дочь. Надя вяло отмахивалась, но помаленьку собиралась. - Я думаю, не полетим, мать. Куда спешить? Всё равно всё без нашего участия сделают. Сделали уже. Да и флипы сейчас нарасхват. Утро, выходной, - сказала она Анастасии Юрьевне. - На метро лучше поехали. Прямая ветка. Бабушка пожала плечами, но согласилась. Действительно, дочь по-своему права. Не по-человечески, правда... Но она уже привыкла. Не спорит с ней. И неудивительно, что, когда они прибыли, посетителей из управления внутренних дел и след простыл и голограммы исчезли, а Институт погружался в свой обычный — даже очень спокойный, по меркам прошлого! - дневной ритм. Когда андроид Владислав, информатор навещающих, объявил им, что посещение возможно по одному человеку, Надежда Филимоновна отказалась идти первой. Бабушка, впрочем, и тут не обиделась: даже рада была, что первой увидит любимого Васеньку. Когда она срывающимся голосом, прижимая платок к лицу, попросилась в палату, Алисе стало не по себе. Она встретила старушку в дверях, отвела её под руку и усадила возле Васиной постели. - Здравствуй, ба! - произнёс Вася весело. - Вот ты и пришла. А ты знаешь, я ведь всё говорил с тобой, когда был на том свете... - Ой, не надо так говорить, Васенька! А то грех большой, - Анастасия Юрьевна испуганно перекрестилась и поцеловала внука в макушку. - Слава тебе, Господи! Слава тебе! Какая же радость! Вот он, праздник-то... Благовещение. Послал бог добрых людей по молитвам моим... На звук нового голоса, заинтересовавшись, покинул свой кабинет и пришёл и доктор Шиманд. Алиса испытывала лёгкое недоумение. Она готова была ручаться, что Васе снова стало слегка неуютно. - Прости меня, ба! - вымолвил далее Вася. - Я так подвёл тебя... с программой этой ядерной... Ты мне столько хорошего делала, так старалась... И — маму, сестрёнок, всех подвёл... - Да что ты, Васенька! - Анастасия Юрьевна вытирала слёзы. - Как вышло, так вышло... Как уж бог дал!.. Что это с тобой? Так изменился... Словно совсем другой мальчик... - Я не буду вас попусту обнадёживать, но... - вступил в разговор кардиохирург, начиная его своей привычной вводной фразой. - Прежний Вася Житенёв, действительно, вчера умер, но... - Пейсах Натанович многозначительно поднял палец. - так, быть может, и к лучшему? Он возродился сегодня для новой жизни. И какая будет эта новая жизнь — будет зависеть от нас с вами. - Да, да... Новая жизнь... - лепетала, вытирая слёзы, бабушка. - Праздник-то великий какой... Вот она, великая суббота... - Суббота? - оживился было Пейсах Натанович радостно. - И сегодня, и завтра — такие праздники... - продолжала причитать Анастасия Юрьевна, - Как спаситель... Воскрес на пасху... «И воскресшего в пятый день, по писанием...» - А, это, - в голосе доктора Шиманда зазвучало нечто вроде пренебрежения, - ну что же, и у вас тоже праздник, оказывается... - Кстати, познакомьтесь — доктор Шиманд, Пейсах Натанович, - решила сгладить острые углы Алиса. - Собственной персоной, лично боролся за жизнь вашего внука. И гордости ядерной физики нашей Галактики. Ну и вот я — Алиса Селезнёва... Анастасия Юрьевна, дорогая, простите меня! Это же я его... довела до вот такого состояния. Конечно, нет худа без добра — теперь у Васи будут новое, здоровое сердце и несколько крупных сосудов. Но я сделала всё, чтобы он был живой и сейчас с вами разговаривал. И я больше не оставлю его в беде. - А я вас и не виню. Вы выполняли служебное задание ИнтерГПола. И выполняли не только очень добросовестно, но и очень гуманно и тактично. Эта ведь служба сродни воинской. Я уважаю воинскую службу, у меня у самой брат был суборбитальный лётчик, - смахнула слезу Васина бабушка. - Понимаю, - серьёзно отозвалась Алиса. - Уважать это хорошо. Но нельзя возводить в абсолют. Извините, но, уважая, я не стала бы на вашем месте перегружать психику ребёнка травмирующими рассказами о прошлом. - Да, да... Что было — то было. Мой грех, - тихо отозвалась Анастасия Юрьевна. - Я уж и сама в этом каялась, да поздно. Бога благодари, что в твою жизнь вмешалась она, а не кто-то, Вась!.. Слушай её во всём. Добрая она, сильная, ответственная и умная девочка. Это я тебе её у бога вымолила, чтобы послал её присмотреть за твоей судьбой!.. Старая я уже, сколько мне жить!.. - Я, вообще-то, давно дружу с мальчиком-одноклассником, - грубовато заметила Алиса. - Ну и разница у меня в возрасте с Василием, так что... - Неважно, Алисочка, - кротко урезонила её бабушка. - Бог послал как сестру. А то ты личность известная — из профессуры, из изобретателей, из путешественников... а мы-то люди тёмные, простые, никто да и звать никак... - И так говорить тоже было не надо, - сдержанно улыбнулась Алиса. - Я-то смотрю, за кем Вася это повторяет?.. Это бабушкино военно-патриотическое воспитание до добра не ведёт... - Я тебя не виню, - повторила Анастасия Юрьевна, - я за тебя до гроба богу молиться буду, ты внука моего единственного любимого спасла. И жизнь, и душу, из руки-то адовой. Как жалко, имечко-то у тебя не православное, даже не знаю, кому и поставить электронную свечечку... - Вот и хорошо, - бодро отозвалась Алиса. - А я и рада. Мне нравится моё имя и за то, что его попусту не будешь поминать. И пусть кто-то может считать меня сколь доброй, столько же и бездуховной — плохо ли это, наверное, не мне судить. Ой, простите, я не хотела задеть ваши религиозные чувства — молитесь как душа просит на здоровье, чтобы у вас было всё в порядке. Мне главное не это. Главное — помните, пожалуйста, то, о чём я вас попросила. У Васеньки не редкость чуткое и доброе сердце: помните, он создал ракеты и бомбы, чтобы за вас отплатить обидчикам. Оно не выдержало всех тех злобы и безразличия, которые его окружали. Оно разорвалось из-за них. И наш с вами долг — убрать их из его жизни, чтобы оно больше не разрывалось. Анастасия Юрьевна тихо кивала, внимая каждому Алисиному слову, смахивая слёзы радости. - Ну... я же и сам сделал выводы, ба! - раздался вдруг обнадёживающий голосок, и Вася погладил бабушку за руку. - Не забывай! - Тяжело в леченье — легко в выздоровленье! - подбодрил Васю Пейсах Натанович. - Кажется, так говорил полководец Суворов? - Да вы прямо как я, со своей нейрокибернетикой... дурацкой, - улыбнулся Василий. - Ничего, я знаю! - подмигнул доктор Шиманд. - Я же перефразировал-таки!.. Пробуждаем вот у молодого человека чувство юмора, на пару с Алисой Игоревной! - Очень важная вещь, на самом деле, Анастасия Юрьевна, - заметила Алиса. - Я вас не очень напрягла своей бестактностью? Если правда нет, позвольте дать вам ещё один совет. Вас все обижают так ещё и потому, что вы очень близко принимали всё к сердцу. Всю жизнь. Не надо этого. Старайтесь, сохраняя вашу заботливость, тактичность, научиться ещё и чувству юмора. Это неправда, что в почтенном возрасте человек не изменяется. Если только очень не хочет, тогда — да. Я даже дедушке своему даю советы, если просит, и иногда они действительно умные. Вот и вам, вникая в ваше состояние, дала. - Дай тебе бог счастья, Алисочка, - прошептала бабушка. - Как сможешь, не забывай Васеньку. - Да уж не забуду, - уверила её Алиса. - Вы хоть такое знали, чтобы я друзей забывала?.. - Много я на своём веку перевидывала, - пригорюнилась Анастасия Юрьевна. - О чём страшно и вспомнить... - А вы и не вспоминайте, - попросила Алиса. - И много ещё увидите. И будет приятно вспомнить. Бабушка задала пару вопросов доктору о том, как будут лечить внука дальше. Доктор Шиманд заверил Анастасию Юрьевну, что в ближайшее время Василий будет оставаться в его ведении. После завершения анастаза новых органов будет произведена заключительная операция — реплантация их в организм. Эта операция, при всём своём серьёзном наименовании, заключает в себе намного меньше рисков, через пересадка донорских органов, которую широко осуществляли в прошлом в подобных ситуациях. Ведь собственный орган не отторгается организмом. И, да, на время её совершения Васе придётся снова побыть без сознания, но это уже не будет состояние клинической смерти, как вчера. «Мне не привыкать!» - шутливо отозвался внук в этом месте, и Алиса осторожно погладила его по плечу. Окончательно же выздоравливать Житенёв будет переведён в кардиологический комплекс на аллею Рублёва, в Крылатское. Выслушав всё, бабушка спросила Пейсаха Натановича, чего принести внуку покушать во время следующего посещения. - Э... энергетическую таблетку, ба! - тут же выпалил Вася. - А вот со старыми привычками, молодой человек, надо кончать, - засмеялся доктор. - Бабушка, в первые дни вы и вправду об этом не беспокойтесь. Здесь идёт чисто специальное питание. А как пройдёт условный период, мы сами вам предоставим подробную информацию. - Ну ладно, пойду я, а то мама там ждёт своей очереди увидеться, - Анастасия Юрьевна встала, поцеловала Васю в лоб и направилась к дверям. - До свиданья, Васенька, не забывай нас и не грусти! - До свиданья, ба! - весело покачал ручкой Вася из-под накидки. Алиса на минуту осталась одна. Мысли роем неслись в голове девочки. Бабушка оказалась довольно милой особой, даже трогательной и очень ранимой. Даже какой-то сломленной. Не обидела ли она её своим привычным лёгким настроем, своей обыкновенной непосредственностью? Это так бабушка реагирует, а каково же маме? Как-никак, её появления Алиса ожидала с наибольшим смущением. Ей было, она могла бы признаться в этом, даже откровенно стыдно перед этой женщиной. Много всего изменилось за последние несколько часов, и теперь её называют спасительницей Васи, а ведь именно она, как ни крути, чуть не погубила её единственного сына. Как ей смотреть в глаза после такого? Да и после совсем другого — после спасения, ей тоже было неловко в ожидании этой встречи. В том числе, потому-то и боролась Алиса за Васину жизнь так упорно и отчаянно, что понимала: спасти сына для матери — это как спасение целой планеты, целого мира. Никак не меньше. Но, и стесняясь, Алиса не помышляла покинуть место рядом с увешанным трубками мальчиком. Отступать — вообще не в её правилах. Так было и вчера, в пятницу, шестого, когда по городу смерть летала только что не на метле. Спрашивается, что же ещё делать, если она в очередной раз продемонстрировала миру во всей неприглядности своё рогатое рыло?.. Только встречать трудности лицом к лицу. В любом случае Алиса решила не хвалить и не оправдывать себя, а быть максимально уважительной, незаметной и кроткой. Двери отворились, и в палату вошла Надежда Филимоновна. Она была слегка растрёпана и смотрела несколько отсутствующим взглядом, который можно было бы даже назвать потухшим. Особо не глядя на сына, она заозиралась по сторонам, оценивая, впрочем, всю окружающую обстановку как что-то вроде декорации на сцене, на которую попала. Такое ощущение промелькнуло у Алисы. - Здравствуй, мамочка! - Вася оживился, встрепенулся, широко улыбнулся, казалось, он даже попытался привстать. Надежда Филимоновна посмотрела на него, поджав губы, что-то забормотала, отвернулась. - Мамочка, я так рад тебе! - затаённо улыбаясь, продолжал мальчик. - Ты меня прости, пожалуйста, что испортил тебе день рождения. Что подарок получился плохим. Вот другой подарок, этот цветок тебе! Вася слегка скосил глаза в сторону фиолетовых стеблей напротив окна палаты. - Да ну, я не люблю такие... - с отвращением произнесла Надежда Филимоновна и приготовилась разрыдаться. Вася озабоченно замолчал. Краешки губ его опять принимали то выражение безысходных скорби и страха, как в прошлой жизни, каким застала его Алиса впервые. Чтобы разрядить обстановку, Алиса немедленно привстала, поклонилась — это вышло у девочки немного механически — и произнесла: - Уважаемая Надежда Филимоновна! Хирург-кардиолог доктор Шиманд успешно выполнил для Васи весь объём реанимационных и реконструктивных мероприятий вместе с андроидом Максимом, мной и вспомогательными роботами. В настоящее время жизнь вашего сына вне опасности. Уже полдня идут работы по анастазу новых органов. В перспективе его здоровье будет лучше, чем до травмы. В ходе своей работы я вынужденно подвергла здоровье Василия серьёзной опасности, но я сделала всё, что могла, чтобы его поправить. Оперативно и в полном объёме. - Да, да, ты свободна, можешь идти, мы сами с ним разберёмся, - мрачно прервала её мать Васи. - А если останусь для выполнения своих функций, не возражаете, уважаемая Надежда Филимоновна? - вежливо уточнила Алиса. - Да, да, конечно! - отмахнулась от неё Надежда Филимоновна, приближаясь к Васе. - Не имеет значения. «Странно как-то... За кого же это она меня приняла, интересно?» - усомнилась Алиса, но виду не подала, оставаясь всё такой же скромной и немногословной. Между матерью и сыном в палате помаленьку разворачивалась всамделишная мелодрама. Чем дольше они смотрели друг другу в глаза, тем больше портилось настроение и у той, и у другого. Генератор сердечных импульсов показал существенное ускорение, и Алиса поневоле перевела взгляд на приборы. - Да, он не сдох!.. - громко всхлипнула Надежда Филимоновна. - Позорище нашей семьи! Проклятье всей моей жизни! Да, я знала... я знала, что родить от такого отца — не следует! Да и рожала тебя не я, а эта фанатичка Саидбаева!.. Но чтоб до такой степени?!. Ядерное оружие создал... Целый город решил разбомбить, сволочь сумасшедшая... Из-за тебя весь мусор из избы вынесен на уровень Галактики! Это же надо так ненавидеть несчастную мать?! Чтобы теперь всю мою личную жизнь обсуждали на всех планетах и во всех временах, да!?! Эх, ты!.. - Мама, но я же создал ядерное оружие, чтобы тебя защитить! - собрав последние силёнки, произнёс Вася побелевшими губами. - Нужны мне вы, защитнички чёртовы!.. В тюрьму меня заволок со своей защитой! - заорала на Васю мать. - Пока ты здесь теперь будешь помирать, меня судить будут! Уже вон вчера возили, еле выпустили ночью! Возражает он тут! Ты — сволочь! Сын своего отца! Вася обречённо заморгал. Надежда Филимоновна расходилась больше, она уже подбежала к постели, чтобы закатить пощёчину увешанному трубками ребёнку, но в последний момент Алиса рефлекторно протянула руку. Рука Васиной мамы беспомощно затрепыхалась в её руке. - Пусти! Больно! - заорала женщина на Алису. - Кукла чёртова! Понаставили автоматов!.. Алису до сих пор била гневная дрожь при виде перекосившихся трубок и контактов на теле беззвучно плачущего ребёнка. Она ещё сильнее вжала пальцы в руку матери-обидчицы, пока кожа не побелела. - И не подумаю, - зло усмехнулась Алиса. - Вам полезно терпеть боль. Сами-то много боли людям причинили, и продолжаете в том же духе. Да таких матерей сто лет назад родительских прав лишали!.. Ошарашенная давящей болью, Надежда Филимоновна ошалело всмотрелась в глаза девочки, полные негодования, с красной сеточкой сосудов от недосыпа и слёз, и вдруг её лицо исказилось гримасой нечеловеческого ужаса. - А, так ты — не пластиковая, девка?! - разочарованно выдохнула она. - Ты кто тут такая, меня бить?! - Во-первых, не бить, а не давать вам бить, не передёргивайте, - сказала Алиса, - а во-вторых, если уж не узнали Алису Селезнёву, радуйтесь, что ещё легко отделались. Хотите, я её вам сломаю?! Пожалуйста. Будете подвергать его жизнь опасности — не такое получите. - Вот даже как, милая девочка? - злобно осведомилась Надежда Филимоновна. - А как вы думали? Здесь не место вашим мерзким скандалам, у постели ребёнка, только что побывавшего в реанимации... Да вы вообще не заслуживаете звания матери этого гения! - Ты больно заслужила! Ты сначала своего роди, а потом уже вякать тут будешь! Ах ты... - Надежда Филимоновна собралась прошипеть при сыне доисторическое непечатное ругательство, но, с ужасом припомнив силу девушкиных пальцев, вовремя поперхнулась. - Да родить большого ума не надо, - спокойно ответила Алиса, - это и всегда была не штука, а в наше время экзосоматических технологий и подавно. Вот быть матерью надо заслужить. Мысль о том, что там какая-то девка, хотя «малышка», положила глаз на её Васю, раздражала Надежду Филимоновну среди прочих, пожалуй, больше всего. Если ещё, конечно, исключить угрозу лишиться свободы из-за происшествий, которые натворил сынишка. Снова, и снова безуспешно, продолжила она вырываться. Алиса ослабила сжатие, но держала крепко. Она опасалась чего угодно. - Да, я перед вами виновата! - сказала Алиса дерзко. - Еле оправдалась перед вами, помогла доктору вытащить вашего сыночка... практически из безнадёжного состояния! А вы, значит, вот как относитесь?! Нет, своей работы я вам уже испортить не дам. Вы всей своей деятельностью сделали и его, и меня, и всех виноватыми! Извинились бы перед Васей: он действительно вас очень любит, а меня имеет право ненавидеть, и на это всё ему сейчас очень, очень больно смотреть! Чем устраивать такие спектакли, пойдёмте лучше в коридор! - Извинений?! Перед этим? Никаких! Да ни перед кем! Да, да, выйдем, разберёмся, пожалуй! - негодующе прошипела женщина. Когда автоматика дверей исключила проникновение вовнутрь, Алиса немедленно разжала пальцы. Как разъярённый зверь, наскочила тут же на девочку Надежда Филимоновна. Она сорвала с Алисы белую шапочку, до треска сгребла её за чёлку и начала остервенело трясти. - Ах ты дрянная космическая авантюристка! Везде таскаешься, по всей Галактике мотаешься, везде нос свой суёшь, в то время как хорошие девочки сидят дома и тем, чем ты, не занимаются! Я даже не знаю, как это назвать!.. Решила перенести область своих отвратительных похождений на нашу семью? Ну-ну... - Надежда Филимоновна в исступлении теряла последние остатки сил. Алиса терпела. Она догадывалась, что женщине остаётся немного, чтобы ослабнуть и разреветься. Было больно, конечно, но по большей части противно. И ещё было очень жалко её. По-человечески, и по-женски даже. Жалость перемешивалась с отвращением. От последнего Алиса случайно резко повела плечом, и Надежда Филимоновна, увидев в этом что-то вроде спортивного приёма, оставила в покое причёску девочки и даже испуганно отскочила назад, подвернув ногу и чуть не упав при этом. В последний миг Алиса подхватила женщину под локоть. Та лишь с презрением выкрутилась. - Убьёшь меня?! - зарыдала Надежда Филимоновна. - В тюрьму теперь упечёшь? В том числе, за избиение ребёнка?.. Нашла к нему ключик?! Себе присмотрела? Ну, ну, давай же! Ты — вон какая... Сильная! Здоровая! Красивая! Спортивная! Сексуальная! А я — никому не нужная тварь израсходованная, никто и звать никак! Ползаю тут у тебя под ногами на твоём пути! Ну и растопчи меня окончательно! Все мы у вас под ногами ползаем, мешаемся! Выдающиеся люди! Изобретатели! Учён-ны-я! Ненавижу учёных!!! - Не повторяй чужих слов, не тобой подуманных, не тобой сказанных, милая, дорогая, бедная Наденька, - помолчав, со слезами в голосе произнесла Алиса и погладила её по руке там, где образовался синяк. - Никогда, ни перед кем, ни за что не повторяй. Надежда Филимоновна посмотрела на Алису как на сумасшедшую. - Ты чего, совсем очертенела? - тупо пробубнила она. - На «ты» перешла? Это... в честь чего? - В честь всего. А к себе другого обращения я от тебя и не слышала, - вздохнула Алиса. - Я тебя не уважаю, - только и нашлась обречённо прохрипеть женщина. - А я вот тебя — представь себе, да, - Алиса устало посмотрела ей в глаза. - Уважаю вопреки всей жизни твоей, вопреки всему, что говоришь и делаешь. Уважаю такой, какой ты должна была быть. И какою была, когда только-только родилась. Просто я увидела тебя такой, какая ты есть. Извини, но ты на самом деле — просто маленькая девочка, меньше меня по возрасту. И которую все обижают из-за того, что она очень беззащитно и глупо себя ведёт. Надежда Филимоновна обмякла и закрыла лицо руками. Она впервые в жизни не демонстративно, а беззвучно заплакала. Алиса обняла её за плечи, и женщина больше не сбрасывала её рук со злобой. - Надя, ты боишься в тюрьму? - прошептала ей девочка на ухо. - Ты знаешь, по тому, во скольких я сама побыла переплётах, мне давно пора было там быть. Только я не боюсь. Я не вижу в твоих действиях никакого злого умысла, так, одна только безрассудная, непроходимая глупость. Она очень, очень общественно опасна. Это так. В наш век высочайших технологий — опасна тысячу крат больше, чем даже сто лет назад. Знаешь, как мою подругу вот так же из-за непроходимой глупости чуть не погубили техники Института Времени — а с ней, и меня? Но для того, чтобы устранить эту опасность, в тюрьму отправлять тебя незачем. Я всегда буду на твоей стороне в этом вопросе. «Да, да... безрассудная... непроходимая глупость...» - тихо шептала та про себя между рыданиями. - И на стороне Васи, - продолжила Алиса. - Разве... разве можно не любить такого забавного... оригинального... немного напыщенного мальчишку? Разве тебе самой он не был никогда в жизни ни капельки дорог? Я знаю его всего-то меньше суток, но мне было так больно от одной мысли, что он умрёт, что я напрягла все свои силы и собрала в кулак все свои умения, чтобы он снова жил на этом свете. Но вздор, что я или кто-то заменит ему мать. Как такое приходит в голову?! Никто никогда не оспорит ваше право быть вместе, не разлучит мать с сыном. Только матерью нужно стать, в твоём случае — постараться и заново стать, понимаешь? Он ведь тебя защитить хотел, Наденька. И жизнь свою и свободу собирался положить не за что-то, а именно за это. Твой сыночек. Это нужно осознать. Что всё зло в душу маленького человечка идёт из семьи. От нас. От взрослых. Надежда Филимоновна ещё какое-то время плакала молча. Потом встала, подобрала Алисину шапку, отряхнула, виновато положила рядом с ней. Порываясь что-то сказать, женщина не могла выговорить — не слушались собственные губы и язык. Алиса молча гладила её по спине. - Прости меня, - наконец простонала она глухо. - Век бы не говорила этих слов, в гробу всех видала, а ты... Просто в душу мне заглянула. Ты и вправду и старше, и мудрее меня будешь... даром что меня раза в два моложе. (Сказав это, Надежда Филимоновна горько вздохнула) Прости. Просто, знаешь, о тебе много говорят. Всего. Наслушалась... поверила... что ты — такая, что ты — сякая... - Говорят, - согласилась Алиса. - В прошлых веках говорили, знаешь. Я ещё не родилась, а уже говорили. Ты как скажешь, если бы я, как всякая нормальная девочка, боялась бы... мне и родиться не надо было, так? Надежда Филимоновна кисло улыбнулась. - Вот и про меня говорят, эх, Алиска... - горько вздохнула она. - Одни разговоры кругом... Жить не дают... Больно очень. Понимаешь? - Понимаю, - погладила её по голове Алиса. - Только забавная ведь вещь, действует машина времени, а прошлого всё равно не перепишешь по мановению руки. Ответственность за прошлое никто не отменял. Ответственность за прошлое начинается в настоящем. Больно... А разве можно делать больно человеку? Собственному сыну? - Васька — дурачок, - с отчаянием махнула рукой Надежда Филимоновна. - Научный дурачок... - Правильно, Надь! - согласилась Алиса. - Но, а хотя бы даже если он — сам дурачок, разве можно делать больно дурачку?! - Ну, чтобы он хоть чему-то научился, - неуверенно попыталась оправдаться женщина. - Ну так заметь, Наденька: как тебя саму ничему эти обиды, оскорбления и боль не научили, так и сына твоего — не научат. Ясно теперь? - заглянула ей в глаза Алиса. Надежда Филимоновна в душе была согласна с Алисой, но глубоко въевшаяся за годы внутренних обид и оборонительной стойки перед обидчиками внутренняя гордость не позволяла ей даже слегка кивнуть. Девочка чувствовала это. «Да уж... Искать у неё взаимопонимания — что поиск карасика в болоте... Но, наверное, стоит попробовать... Ради Васи, что ли?..» - подумала Алиса. - Я думала, этот мир — такой красивый и светлый... И моя судьба будет в нём сверкать и сиять у всех на виду... Я так мечтала... А домечталась только до преступлений. Первым стал преступником муж этот... потом Васька с его ядерными ракетами... и я... - всхлипнула вдруг Надежда Филимоновна. - Любовь удовлетворяет все потребности человеческой души. Там, где мечты удовлетворены, не может быть преступлений, - заметила Алиса. - А там, где нет простора мечтам, где все всех угнетают, преступлениям не будет конца-края. - Любовь... - уныло усмехнулась Надежда Филимоновна. - Ты знаешь любовь, Алиска? Ты была влюблена? Я знаю, он меня никогда не любил! Поэтому и убежал ко всяким чертям собачьим, к пиратам! Поэтому я и Ваську родить не хотела!.. Алиса на секунду задумалась, перевела взгляд на голографический светильник потолка. - На этот вопрос я тебе не отвечу. Ты сама должна спросить себя, любила ли ты его, - задумчиво сказала она. - Но одно точно скажу. Ты — хорошая, в тебе практически нет хитрости. Как ребёнок. Очень раскованная, я даже таких не встречала. Но совсем без тормозов. А мужчин очень задевает, если их унижают публично. Это для них хуже харакири. Так нельзя. - Может, ты ещё лучше меня в сексе разбираешься в свои восемнадцать, там, или семнадцать, лет? - недоверчиво посмотрела на неё Надежда Филимоновна. - Шестнадцать, - отстранённо уточнила Алиса. - Это здесь совсем ни при чём, Надежда. Там ведь ничего мудрёного нет. Есть гораздо более интересные и тонкие вещи, в которых, да, я стремлюсь разбираться хорошо. А для того, чтобы разбираться в людях, их внутреннем мире, вовсе необязательно с утра до ночи думать обо всяких непристойностях. Ответ девочки поразил воображение Васиной мамы. Она даже чуточку развеселилась. - Алиска! А ты прикольная! С тобой интересно общаться! - грубовато заметила она. - Давай дружить, - сказала Алиса. - И вместе воспитывать Васю. Может быть, я и наглая, может, попытаешься выдрать мне всю чёлку — это, если у тебя выйдет, конечно — но я тебе скажу, одна ты не справишься. - Да я и пытаться не буду, - вздохнула Надежда Филимоновна с горестным безразличием. - Да там всё просто совсем, на самом деле, в воспитании ребёнка, - заметила Алиса. - Давать поменьше воли рукам, побольше — творческому воображению. И всё получится! - Из-за Васькиного воображения меня теперь судить будут, - проворчала Надежда. - Опять ты про себя, Наденька! Осуждать тебя не за что, а всё самое плохое, вот оно, уже с тобой, сегодня, тут, - успокоила её Алиса. - Сон разума рождает чудовищ. Это поговорка такая есть. Я уже объясняла сегодня одному уважаемому инопланетянину, зачем Васе были ракеты. - Зачем? - глухо переспросила Надежда Филимоновна. - А будто он сам тебе не сказал только что? У него — не так много сил сейчас. Но это он тебе выговорил, - ответила Алиса. - Он считал, что мама его — в опасности, что бабушка и сёстры его — в опасности. И видел, что сам он — в опасности. Плюс отличные инженерные таланты — и вот тебе ракеты. Ребёнок не понимает, что он сам своими действиями создаёт опасности. Но ты-то должна это понимать. Теперь уже. А знаешь, когда мы создаём себе больше всего опасностей, Надь? Когда пытаемся чем-то заниматься противно своей воле! Васина мама внимательно слушала девочку, ловила каждое слово. Кажется, ей никто в жизни такие простые вещи не объяснял. - Я сама этим грешила, - вздохнула Алиса. - Но хорошо, что в своё время. Наверное, мне повезло, мой папа никогда меня через колено не ломал. Наоборот, всегда старался, чтобы я делала то, к чему есть способности, к чему лежит моя душа... И я-то вот про себя всё да про себя!.. Надежда, а у тебя ведь такие артистические способности! Не меньшие, чем у Васи — физико-технические... Ты ведь могла бы выступать где угодно, тебе в любой из территорий Земли цены бы не было!.. Глядишь, полюбили бы твои таланты и в космосе! - Чего какая шустрая да вострая? - нервно сузила глаза Надежда Филимоновна, продолжая глядеть на Алису с неприязнью. - Откуда ты знаешь, что я всю жизнь выступать мечтала? - Да это же у тебя на лице написано! - отличилась Алиса. - Ты смотришь на жизнь, как на арену, что ли. И если тебя радуют — ты смеёшься, у тебя праздник. Если обижают — ты плачешь, у тебя горе. Но в жизни так бывает только на сцене. Там и надо было себя попробовать. И надо! Ты ещё можешь стать артисткой не хуже Колдыбановой! Все свои необузданные страсти — в художественные образы превратить. И будет здорово! - Сказала тоже! - махнула рукой Васина мать. - Кто я, и кто она?! Это же звезда Галактики! А я так, Надька-официантка... бывшая... никто и звать никак. И лет мне сколько... я уже старая!.. - Это же не твои слова, Наденька! - мягко, но настойчиво объяснила Алиса. - Опять ты чужие слова повторяешь!.. На этот раз — за мамой, наверно. Но ты помни, она родилась и росла в недоброе время, в среде репрессивной идеологии. Поэтому, с одной стороны — она баловала тебя, с другой — не давала быть самой собой. - Ах, как ты точно всё говоришь! - Надежда Филимоновна снова всхлипнула. - Прямо в цель попадаешь! И откуда только знаешь всё? Видать, и правда не зря маленькой девкой столько путешествовала... - А лет тебе столько, сколько ты сама себе дашь, - серьёзно продолжала Алиса. - Душой ты, не обижайся, моложе сына. Старой ты не выглядишь. Несчастной — да. Знаешь, у нас на станции юных биологов есть такой экран, что, если под ним оказаться, можно помолодеть до превращения в одну живую клетку. Была у нас такая авария лет шесть назад — так там колосья в зернышки превратились, а петушок — в яйцо. Только я, когда лазила спасать животных, долго сама под ним не задерживалась. Пока мы на месте, пока делаем своё, любимое дело — мы молоды и живы сколько угодно долго. А стоит заняться черт-те чем под давлением чьих-то глупостей — мы состаримся и скоро умрём. Или погибнем. - Что ж... - задумалась Надежда Филимоновна. - Если и вправду получится... Хм!.. Я бы вот с удовольствием написала песню про то, какие все мужики сво... - Не все, - перебила Алиса. - Не во всех случаях. И не во все времена. Знаешь, Надежда, я бы тебе подарила такую идею: какие они сволочи, когда мы своими поступками позволяем им быть такими. Надежда Филимоновна кивнула. Видимо, мысль ей понравилась, как и то, что Алиса, в принципе, эту мысль разделяет. Пусть и с оговорками. Она посмотрела куда-то вдаль непривычно мечтательно и счастливо. - А у тебя-то что, самой, родители никогда не ругаются, что ли? - запросто спросила она, помолчав. - Мои родители слишком редко бывают рядом друг с другом, - вздохнула Алиса. - Они слишком дорожат этими минутами, чтобы ругаться. - И я... И я тоже слишком мало времени была с ним вместе, - заплакала Надежда Филимоновна. Алиса задумалась. - Конечно... Прошлое вернуть трудно. Даже с помощью машины времени. Особенно, когда человек погиб... Но, если Васин папа жив... Тогда — в чём вопрос? - Это всё, всё... - прошептала Надежда Филимоновна. - Если я первая поинтересуюсь, это будет унижение и одолжение. И приведёт это только к насилию, так как я на пределе. Поэтому и считаю, что с ним всё по большому счёту кончено. Он меня не уважает и мне с ним ничего не светит. Такое чувство, что пропало всё. Руки опускаются, не знаю, чем утешиться. - А и не надо, - сказала Алиса. - Утешайтесь тем, что Васенька выжил. Реализуйте саму себя — и руки не опустятся. Не бойтесь известности, не бойтесь предстоящего обсуждения. И даже суда! Я знаю: предстоящее разбирательство станет судом не над Василием, а над всеми теми бессердечными и равнодушными людьми, которые подвели мальчика к созданию ядерного оружия. Над всеми, кто травил, мучил, истязал и гнал маленького наивного гения, и позволял себе насмехаться над всеми его беззащитными близкими. А уж я-то, со своей стороны, смогу немало этому поспособствовать. И, думаю, далеко не я одна... Васин отец, если он только жив, будет пристально следить за этим процессом. Он для него будет как индикатор, что ждёт его самого. И, если он поймёт, как ошибался, покидая этот мир, он непременно вернётся. Пираты, конечно, могут воспрепятствовать ему. Но в таком — только в таком! - случае мы можем вмешаться и ему помочь... - Идём к Васе! - неожиданно встрепенулась Надежда Филимоновна. - Он наверняка переживает — мы что, убьём друг друга? Надо извиниться перед ним!.. - Пошли! - встала Алиса, улыбаясь. - Да не дадут здесь убить друг друга, Наденька! Наш мир — не задворки Галактики. На самом деле Вася не плакал, когда мать и Алиса вышли. Он был только очень, очень удивлён. Всё, что происходило с ним в этой без преувеличения новой жизни, было очень, очень удивительным. Но его удивление было ещё больше, когда автоматические двери отворились, впуская женщину и девушку. Они по-прежнему держались за руки, только уже не в борьбе, а миролюбиво. - Васенька! - начала Алиса. - Прости меня за твою маму. Ты был прав, что я садистка. Поставила ей синяк. Сейчас уберём на рефибрилляторе. Три минуты. - Васенька! - продолжила Надежда Филимоновна. - Прости меня за твою новую подружку Алису. Ты был прав, мать у тебя придурочная. Всю причёску ей выдрала. И... и не знаю, как поправить... - Я знаю. Это мелочь, - вставила Алиса. - Проблем нет, оставлю это себе на время досуга. - И вы меня тоже простите, - улыбнулся Вася. - Дружите друг с другом. Обе посетительницы по очереди поцеловали Васин лоб, который был уже нормальной температуры. Оставшееся время мама и Алиса просидели молча, окружая Житенёва с двух сторон. Робот приставил устройство, и Надежда Филимоновна долго приятно удивлялась, что у неё ничего не осталось на руке. Алиса снова надела шапочку и немного прибралась. - А цветок пускай у тебя пока побудет, - сказала Васе на прощание мать. - Я буду радоваться ему, когда буду приходить сюда. А потом заберём его вместе с тобой! - Пока, мамочка! - улыбнулся Вася. Двери палаты бесшумно разъехались в стороны. - Уж простите вы меня, старую, за Надьку! - сказала вдруг неизвестно откуда взявшаяся бабушка, и смахнула слезу. - Такая уж она у меня... двоечница! - Она яркая, крутая и интересная личность, - серьёзно ответила Алиса. - Уважаемые посетители! Зачем в палату больше одного? - укоризненно возник из коридора андроид Владислав. Оставшись одна у больного, Алиса сверила внутренние часы. Был второй час пополудни! Нет, не зря оставалась она на своём посту. А сколько же ей ещё оставаться? Но если не взять малыша под свой контроль, думала девочка, они через денёк-другой его прикончили бы. Оставить его совсем одного — просто преступление! - А прав я был всё-таки, - подмигнул Алисе Вася, - что, когда я создам ядерное оружие, от нас и правда все отстанут! И мамочке, и бабушке и сестричкам станет лучше жить! - Смотри, как бы катетеры не отстали! - осторожно урезонила его Алиса. Прикинув что-то, девочка набрала в портативном видеофоне комиссара Милодара. - Привет, Алиса! - сумрачно откликнулся тот, выступая на фоне каких-то технических приспособлений. - Что у тебя там ещё случилось? - Без вас не случится ничего, Милодарчик! - улыбнулась Алиса. - Надеюсь, никто больше Васеньку трепать не станет? - Не станет. Гарантировано законом, - подтвердил комиссар. - А что же тогда спрашиваешь? - Мало ли, - уклончиво заметила Алиса. - Одну вещь подумала. Я столько лет на службе ИнтерГПола... а где же мой собственный генератор голограмм? - Разве тебе он нужен? - недоверчиво поинтересовался Милодар. - Да вроде как был не нужен, до этого, - сказала Алиса. - А на днях мне экзамен сдавать. Вот, в школу хочу послать вместо себя голограмму. Директор возражать не станет... - Да зачем же, Алисочка? - изумился инспектор. - Экзамен лучше сдавать лично. По себе знаю. Иди да пиши. Кто тебя держит? - Не кто, а что, - пояснила Алиса. - Слово я дала Житенёву. Что не брошу его в беде. Не в моих привычках друзей на произвол судьбы оставлять. Вася изумлённо скосил на девочку глаза. В них вновь засверкали слёзы. - Ну... тогда будет у тебя голограмма, - пробормотал Милодар. - Московский офис обеспечит. Только... может быть, лучше в голограмме ты будешь тут, в больнице? Чтобы реальной жизни своей не лишаться из-за него? Как, Василий Вячеславович? Справитесь? - Так точно, комиссар! Без проблем! - уверенно отрапортовал Васин голосок. - Ко мне уже пока только Иринка с Маринкой не приходили. Ну, это ничего, я сам к ним приду. А Алиса тут из-за меня ни маму, ни папу не видит. Безвылазно сидит. Только... мне, конечно, будет повеселей, если она будет тут рядом в голограмме... - Это хорошо. Спасибо, Васенька! - рассмеялась Алиса. - А для меня это уже — дело привычное. Я даже впервые свою голограмму на одной из планет системы Медузы оставила. Только там она была не техническая, а естественная. Цветы местные генерировали. На самом деле, не прошло и получаса — и в палате Житенёва появилась ещё одна Алиса, как две капли воды похожая на настоящую. В точности повторяющая свой оригинал до мелочей. С такими же добрыми-добрыми и бездонно синими глазами, как тихо отметил про себя обрадованный Вася. - Вот. Прошу любить и жаловать! - отрекомендовала Алиса ему свою голографическую модель. - Я буду зримо для тебя и незримо для себя самой присутствовать рядом с тобой всегда, когда ты захочешь. Но, разумеется — не так уж и не всё время незримо. Как говорится у умных людей, сделано — не придурками. Во мне голографической заложено три способа включения режима обратной связи. Зрительный, слуховой и тактильный. Нравится? Польщённый Вася ласково и преданно улыбался своей новой и уже такой замечательной знакомой. - Объясняю! - подмигнула Алиса, и голограмма её повторила действие девочки точь-в-точь. - Я буду просто сопровождать тебя как картинка. Ну, или как предупреждение, для посторонних — что, имея дело с тобой, они будут иметь его и с Алисой Селезнёвой. Но достаточно тебе посмотреть мне — да, моей голограмме! - глаза в глаза непрерывно семь секунд, как у меня самой сработает вот это. Пробуй! Произнося последние слова, Алиса показала на портативный видеофон. Вася с готовностью вгляделся в завораживающие глаза голограммы Алисы... и через положенный срок палата огласилась сигналом с Алисиной руки. Смеясь, девочка демонстрировала ему вспорхнувший экзоэкранчик, а на нём — его самого: увешанного наноканалами, потрясённого, с широко раскрытыми глазами, и счастливого. - Ты можешь лежать и с закрытыми глазами, - продолжила она. - Если ты только позовёшь меня по имени, причём именно позовёшь, а не просто скажешь вслух это слово — а уж если взволнованно крикнешь, так точно! - автоматика сработает точно так же. И начнётся сеанс прямого включения, ну, как с комиссаром Милодаром, ты же видел его. И, наконец, ты можешь молча, не глядя в глаза, провести или погладить меня по руке, или просто коснуться голограммы на пять секунд и больше — и я опять-таки выйду на связь!.. Восхищённый мальчик испробовал все возможности чуда техники. Но, кажется, ещё большим чудом, чем любая техника, казалась ему, конечно же, сама Алиса. - Самое главное — знай и помни: ты не одинок! Я всегда с тобою, один твой запрос — и мы пообщаемся, и обсудим любую проблему. Поверь: мы справимся с любыми испытаниями, а будут они, или не будут — неважно. Проблемы бывают разные, и мы не можем разбираться во всех них одинаково хорошо. Но и если я не смогу помочь сама, посоветовать — у меня много друзей на разных планетах. Мы посоветуемся и выработаем план действий вместе. Для любой ситуации, если что, - подвела итог Алиса. - Ну, спасибо тебе, Алисочка! - закрыл глаза Житенёв. - Не знаю даже, как и что тебе за это сказать... Ну, я ни за что не буду злоупотреблять твоим вниманием. Я же сам должен за себя отвечать. Ты такая хорошая, но прятаться за тебя я не буду. Неправильно это. Ты же совсем взрослая девушка... У тебя — совсем своя жизнь. И другу, который у тебя есть, не будет приятна эта малышовая возня со мной!.. - Ты знаешь, - прервала его Алиса, - никакая жизнь и никакой друг не отменят моей решимости прийти тебе на помощь когда нужно. Вася, я серьёзно. Если будет по-настоящему трудно, не крепись и не глупи: не стесняйся позвать меня. Я тебя сложила, можно сказать, из обломков своими руками. Мне небезразлично, как ты будешь выздоравливать и жить. И я давно поняла, что ты самостоятельный и ответственный мальчик, поэтому и предложила голограмму тебе. Вася с любовью осмотрел ещё раз генератор голограммы. - Здорово, отличная вещь! - мечтательно произнёс он. - А это, как... автоматический вызыватель Алисы Селезнёвой, выходит? - Почему бы и нет! - рассмеялась Алиса. - У меня вот самой есть автоматический вызыватель звёздного пса. Оригинальная штука! Жаль, сейчас с собой нету, он остался дома у меня, в тумбочке, где нанозаколки лежат. Но ничего, как-нибудь принесу, и повызываем его вместе с тобой, хочешь? - Ещё спрашиваешь! - рассмеялся Василий. - Конечно! Я буду так ждать тебя! Как и бабушку! Как и маму... Надеюсь, мы ведь с тобой не прощаемся? Если вылечусь — может, полетим, куда обещала, да? - Не если, а когда! - весело поправила Алиса. - И я думаю, это будет интересное путешествие и приключение. Главное, Вася — помни, старайся не забывать, что ты нужен Земле, ты нужен даже Галактике. Даже если это в какой-то момент не очевидно для самого тебя!.. Ладно? - А многие в прошлом могли мечтать, чтобы их сопровождала день и ночь голограмма Алисы Селезнёвой, - тихо добавил Вася. - Как я теперь понимаю тех мальчишек из прошлого века!.. - Да уж: день и ночь... Ну, если очень тебе намулею — сможешь и отключить, ты знаешь как, - съязвила Алиса. Проводить Алису вышел и доктор Шиманд. Очень довольный операцией, он уже наметил план статей и повторил девочке своё приглашение всерьёз заняться кардиохирургией. - Ну что, Вась! - На прощание Алиса склонилась над мальчиком ещё раз. - Узнал ты теперь, что такое слово Алисы Селезнёвой? На самом деле? - Самая ценная в мире вещь, - прошептал тот. - Самая надёжная... - То-то! - поцеловала его в щёку Алиса. - Выздоравливай! И смотри, опять надумаешь превратиться в поросёнка с ракетами — я с тобой больше знаться не буду!.. Но, кроме шуток. Я буду периодически у вас появляться в голограмме и дома. Не скажу, когда. Так что, будут обижать — будут иметь дело с Алисой Селезнёвой. Так пусть и знают! Алисино возвращение домой стало приятной неожиданностью. Папа, осведомлённый в её занятиях, больше не смел уже дочь и отвлекать. Когда Алиса вошла, робот Поля сидел у фотонорефракторного экрана и смотрел от нечего делать популярный мультипликационный сериал «Алёнка и Медведь». Он начал выходить в год, когда Алисе впервые показали прошлое. Когда Алиса была совсем маленькой, она иногда не пропускала его в передачах «Спокойной ночи, малыши». - Какое содержательное занятие для взрослого, продвинутого робота! - тихо произнесла Алиса, внезапно появляясь перед Полей. - Бедная Алиса! - встречал её гримасой «Искреннее сострадание» старый домроботник. - В какие же переделки пришлось тебе угодить за этот день? Волосы — в разные стороны, как из той нанозаколки до моего ремонта, одежда помята, каблучков нет — ты и вошла так тихо, что и не слышал тебя!.. - Это неправда, Поля. Кофточка немнущаяся и очень надёжная, - возразила Алиса. - Пригодилась она мне вчера. Отдельное спасибо маме — вовремя подарила. А это — тётка тут одна слегка потрепала меня, так, мелочь. - От обуви тоже ничего не осталось! - продолжил ревизию Алисы Поля. - Тебе от неё ногами отбиваться пришлось, что ли? Она цела после этого? - Да что ты, Поля! Я, по-твоему, способна вообще на такое?! Как будто не качал меня на коленях с младенчества! - возмутилась Алиса. - Медвежагинцев, что ли, тебе какие вирусные файлы подгрузил? Пробежку тут одну пришлось выполнить... Нет, старинная дамская обувь на каблуке не подходит для современной жизни. Что и требовалось доказать. Буду всегда носить те, что надеваю бегать утром. - Мед-ве-жа-гин-цев, - задумчиво повторил Поля по слогам. - В архиве памяти нет фамилии. - Ей и незачем там быть, - слегка поёжилась Алиса. - Забуду, как страшный сон... Из комнаты к Алисе вышел папа. Он трепетно обнял за плечи, как ему показалось, разом повзрослевшую дочь. - Алисочка! Как я рад тебя снова видеть! Как я переживал! - возбуждённо заговорил Селезнёв. - Ты замечательно выдержала испытание. Знаешь, в жизни может прийтись сдавать экзамен в любой момент. Как это ни странно мне тебе говорить в дни подготовки к школьным экзаменам — это испытание было почище любого из них. Экзамен на нравственную зрелость. Я в курсе всего. Я очень страдал, когда ты страдала. Ты — моя гордость. Я восхищён своей дочерью. Всё выдержала, выстояла, как скала. Теперь ты действительно превзошла и меня, и свою замечательную маму!.. - Пап! Ну зачем так много пышных слов? - улыбалась Алиса. - Я просто рада, если удалось сделать людям мир немножечко светлей... Кстати, что у нас нового в Космозо? - В Космозо? - переспросил папа, вздохнув. - Одни неприятности. И смех, и грех. Не перестану удивляться на некоторых коллег. Вроде, и взрослые учёные люди, а — как дети малые... - Что ещё такое?! - оживилась Алиса. - В бассейн Космозо поступили арбузы Иваси... - махнул рукой папа, подключая компьютер. - Вывел один, додумался... Инженер-генетик из корейского Вонсана. Видимо, так выживает из ума дядечка... Вон он, Вон Гын Ык. Полюбуйся! Папа активировал перед Алисой викад. Алиса вгляделась в портрет. Он запечатлевал столь красноречиво выступающее на аскетичных восточноазиатских лицах выражение лица в целом доброго, но при этом глуповато-мудрого старого ребёнка, который выдумал не очень подходящую игру, и теперь наукообразно оправдывается. Корейский учёный явно собирался что-то говорить там, и Алиса попросила папу добавить звук. Выступление было на китайском, и, поскольку Алиса хорошо знает китайский язык, она с ходу поняла, о чём идёт речь: - Опираясь на пустившие глубокие корни в моём сознании традиции самобытности и опоры на свои силы, свойственные нашему народу даже в эпоху объединения человечества, вдохновив себя уникальной корейской культурой, я попытался решить две проблемы самостоятельного обеспечения населения продуктами питания одним скоростным боем на поле прикладной генетики. А именно: позволить выращивать богатые полезными полисахаридами бахчевые культуры при недостатке посевной площади под них в горной местности непосредственно в море — а также попутно получать неизменно высокий процент рыбного белка и витамина D, традиционно добываемых из улова ихтиофауны. Созданный организм, содержащий 63% генов арбуза и 37% генов сельди Иваси, оказался длительно жизнеспособен, и отдельные его экземпляры успешно пробно выпущены в акваторию Восточно-Корейского... простите, простите... да, этого — Японского... моря... - Они уже выловлены, - вздохнул папа. - Всемирная организация защиты живых организмов Земли не позволила продолжить эксперимент, сочтя слишком жестоким... Пошёл резонанс на других планетах, перед инопланетянами неудобно: что скажут в Галактической ассоциации? Ведь экспериментатор, как выяснилось, не озаботился естественной защитой продукта от хищных видов, и их там в считанные часы перегрызут акулы... Не будет ни себе, ни людям. - А чего тогда моему знакомому Арану Сангху на Яп не отдали? - спросила Алиса. - У него ведь вроде там защита мощная, мы сами с Пашкой убедились в этом! - Да вы сами еле удрали от мутантов при всей защите! Кто бы говорил, Алиска!.. - Селезнёв горько усмехнулся. - После непродолжительного совета всё было понято так: лучше всего переправить детища Вон Гын Ыка в один из зоопарков территориально подальше от исходной территории. А то ещё неизвестно, чего они там на малой родине с ними сделают. Выбрали Москву, так что теперь они у нас с тобой! Перед Алисой появилось изображение с самого нежного возраста знакомого бассейна, где она спасала друга Бронтю, который переехал в Шотландию. Что-то плюхнуло на поверхности морской воды, вода заколыхалась, будто бы туда попал футбольный мяч. На сияющих ослепительными бликами маслянистых волнах неуклюже поплыли круглые полосатые спинки. Внешне пузатые предметы было и правда не отличить от арбузов. - Это такой арбуз с рыбьим хвостиком? - осведомилась Алиса. - Не совсем, - поправил папа. - Хотя, может быть, ты верно заметила, и для простого описания в двух словах оно лучше всего и подошло бы... У организма сферическое тело, перемещается он с помощью жгутика, который выступает наружу, как у арбуза — стебель. Кожный покров не отличается от арбузной корки, опресняющие органы насыщают красную мякоть мышечной ткани сахарозой растительного порядка. Но генетически — рыба. Все структуры белка идентичны только ей... - Чем же они питаются? - с интересом наблюдала картинку дочь. - А ничем. Они на фотосинтезе. Ты уже обратила внимание, что спины у них — зелёные? - ткнул в экран, не удержавшись, Селезнёв, и разрешение тотчас возросло. - Хотя полоски, если вглядеться, видишь, больше по форме селёдочные, чем арбузные. Причём для нормальной жизнедеятельности клеток существо стремится выставить более тридцати процентов боков прямому солнечному свету. При наличии плавательного пузыря это вполне возможно. Тем более досадно, что для учёного оказалось совершенно невозможно продумать, как оно будет жить в этом неприспособленном для существа мире. Ещё до того, как его выловить и съесть... что — само по себе... Девочка всё так же глядела на экран, где плещутся арбузы. «Да уж... Всё и впрямь познаётся в сравнении... Пашенька со своим комгусиком ещё очень хороший мальчик» - думала Алиса. Она не против уникальной культуры, но чтобы её уникальность сводилась к вот таким проявлениям? Тут есть, в чём усомниться. Технически-то современная биология зашла так далеко, что может позволить себе, например, и самоплавающие яблочки «Белый налим»... Ведь используются же в карникультиваторе клетки гибридной культуры курицы с горохом. Или, к примеру, генное соединение барана с бананом: есть и такой вот, особо обогащённый калием, у людей будущего продукт. Но там это — только клетки, генерирующие белок. А тут — живые существа... Бедный налим! Она ещё хотела сказать: «Да уж, пап, видно, сердца-то в вашем ведомстве такие же нежные, как и у Аркаши Сапожкова!.. А так было бы интересно посмотреть, что там у них внутри!» Но, вспомнив про жуткие обвинения, брошенные ей снятым с поста инспектором Медвежагинцевым, совсем поникла. - Ничего, дочка, не горюй! - Селезнёв погладил Алису по растрёпанной чёлке. - Посмотрим, как они поживут, пронаблюдаем, сколько, сделаем выводы... Такие вот чудаки на свете живут... А ведь ему сто один год, он застал ещё время великих вождей, когда его страна жила в изоляции от всего беспокойного мира, отгородившись ядерными программами... В детстве формируется позиция человека... В этот момент квартирный видеофон принял междугородний звонок. Викад отошёл на задний план. Звонила тётя Аустра. - Алисочка дома! Как здорово! Как хорошо! - обрадовалась она. - Я очень волновалась вестям из Москвы. В ваш район не попали ядерные ракеты, нет? - Не попали, - успокоила её Алиса (папа тоже выглядел бодрым). - Я так хотела отдельно поблагодарить тебя, Алисочка, за вареньице. Но дома не застала, - объяснила тётя Аустра. - Ведь эти невиданные персики были просто замечательны! - На здоровье, - сказала Алиса. - А почему «были»? - Да ты знаешь... - тётя слегка замялась. - К соседке, своей прабабушке, приехала на Взморье к нам в Каугури девчонка Сауле. Твои фрукты пришли сюда в последний день каникул. Очень вкусно пахло, и это не мог перебить даже бриз с весеннего моря. Я отдала ей все пенки с варенья. Неловко было отказать. Сауле — двоечница по всем точным наукам. Но очень любит сладкое. Прабабушка и её родители снисходительно посмотрели на эту блажь: эх, сластёна... К неимоверному удивлению их, отведав варенья, девочка сама, без упрашивания, достала свою электронную тетрадку и не только исправила все ошибки в задачах, но шутя решила половину задачника повышенной трудности. Теперь её директор и учителя выдвинули на олимпиаду в Резекне. Я очень испугалась за Сауле, и отдала ей всё варенье. Пришлось переслать ей. - Здорово! - захлопала в ладоши Алиса. - Я поняла. Значит, надо будет заказать ещё! Тётя, жди! Действительно! Теперь — самое время заказать ещё с Фражента персиков и позаниматься с Пашкой, если он уже остыл и не держит на неё зла... В этот миг входные двери распахнулись и вошла Наташа Белая. Не голограмма, а настоящая, живая Наташа, с разноцветными прядями на голове. Алиса устремилась к ней. - Вот, зашла посмотреть живьём на героическую современницу, с которой мне выпало учиться в одном классе, - пояснила Белая. - Брось, Наташка! - отшутилась Алиса. - Героини будем мы с тобой, если трасспациальную тригонометрию всё-таки напишем!.. Девочки прошли в гостиную. - Политические новости: в контакт с землянами вступила новая — мелузианская — цивилизация, - докладывал робот Поля папе. - Ой, это, наверное, цивилизация фей! Так прикольненько! - ворковала Наташка. - Это вовсе необязательно, - загадочно заметила Алиса.

*