Самый долгий бег

− Я больше не стану носиться на побегушках, − Гай тяжело дышит, распластавшись на земле, тычется носом в росистую траву и, не стесняясь, громко жалуется на жизнь. Не отнимая от груди скрещённых рук, Монтана толкает его в бок носком тяжёлого ботинка — шутливо, но вполне ощутимо; тот обиженно сопит и перекатывается на бок, спиной к старшему товарищу. Тогда Смит садится рядом и запускает ладонь под его сбившуюся рубашку, прямиком на взмокшую поясницу, и легонько похлопывает. − Вспотел, как лягушка. − Это ты у нас сухой даже после самой длинной пробежки, − Гай высвобождается и наконец-то поднимается на ноги. — И почему меня вызывают чаще остальных? Я что, первый на очереди? − Не ной, − Монтана треплет его по рыжему затылку. — Ты не один здесь надрываешься. Гай ещё слишком молод для всего этого. Поначалу ему даже нравилось: быстрый бег, опасные здания, хорошая оплата; он даже не обращал почти никакого внимания на синяки и ссадины от бесконечного падения со скал, но со временем даже он заскучал и начал воспринимать происходящее как тоскливую, изматывающую повинность — как то, чем оно было на самом деле. − Это какое-то проклятие, − бубнит он, надевая перчатки, одолженные у Скарлетт — с ними куда удобнее спускаться по канатам. − Оно и есть, − подтверждает Смит. − Только ты можешь отзываться о своём унизительном положении так спокойно. Я думал, ты любишь свободу. − Вот именно. И я буду её добиваться, пока ты цепляешься за отсрочки. Если ты отыщешь всё, что нужно найти, и пробежишь столько, сколько понадобится, то сможешь уйти. Не заставляй меня ждать слишком долго. − Это ещё мне придётся тебя дожидаться!.. − Беги. И он бежит, чувствуя на спине остывающий отпечаток напутствующего шлепка.