Если я заболею

Кёнсу настолько устал, что еле передвигает ногами; прохладный воздух помогает немного отрезвить мысли – в машине было слишком душно, несмотря на то, что менеджер согласился приоткрыть окно, но совсем на чуть-чуть, а все потому что «тебе нельзя болеть, помнишь?». Кёнсу очень-очень хочет заболеть. Чтобы лечь в больницу, где в его палату не пускали бы никого, кроме медсестер с таблетками и едой, которую Кёнсу бы все равно не ел. Где бы его не пас менеджер, где можно было бы отдохнуть от горячей публики, взрывающейся абсолютно в любом месте. Не видеть ребят – им тоже надо друг от друга отдыхать. Работа работой. Друзья друзьями. Кёнсу очень хочет заболеть, снимая шарф, в котором дышать нечем, будто кислородную трубку зажали. В черепной коробке все так же отскакивают звуки, бьются, ломятся, звенят в ушах – мешают расслабиться. Кёнсу терпит, потому что скоро это должно закончиться. А еще он надеется, что вернувшись в общежитие, никто не захочет устроить ему второй корпоратив подряд – это действительно слишком утомительно. Потолочные лампы ужасно режут привыкшие к темноте глаза, а трель телефона менеджера – уши, заставляя невольно поморщиться и встряхнуть головой. До двери останется совсем немного. – Слушай, у меня появились дела кое-какие. Дальше сам, – говорит менеджер. Кёнсу совсем не расстраивается: уйдет и уйдет. Тот вообще мог не предупреждать, просто развернувшись и отчалив в нужную сторону. – Если кто будет меня искать, скажи, что через пару часов вернусь, – добавляет он, разворачиваясь на носках. Кёнсу набирает код, толкая дверь от себя. Приятная темнота принимает в свои объятия с головой. Не хочется уничтожать её, чтобы снять какие-то там ботинки. За поворотом яркие вспышки разливаются, выплескивают свет, и снова все исчезает. Кёнсу идет на свет, словно он какое-то насекомое, ищущее тепла. Один большой и (наверное) теплый ком из одеяла сидит напротив телевизора, в котором даже звук отключен, и медленно поворачивается на чужие шаги. – Хён, – глухо и притуплено, но так чертовски греет, что Кёнсу думает убрать пунктик насчет одногруппников из «если я заболею», когда Сехун сильнее высовывает голову из одеяла. Его улыбка светится, даже скорее засвечивается, а все из-за телевизора, на котором мерцают клипы. – Поздравляю, хён. Кёнсу проходит к дивану, скидывает чьи-то штаны и садится рядом. Совсем не удивляется и даже подается навстречу, когда Сехун отрывает от себя одеяло, укутывая нисколько не замерзшего хёна. Потому что так хочется, потому что хочется подарить ему тепло. – Я смотрел трансляцию сегодня. Никуда не ходил и смотрел, хён, – говорит Сехун, зарываясь носом в жесткие от всякой дряни волосы, на что Кёнсу немного дергается. Сехун не первый раз делает вот так: близко и горячо в ухо, но его не хочется отталкивать или говорить что-то; просто хочется болеть рядом. Кёнсу удобней устраивается в его руках, чувствуя, как чужие пальцы проводят по подогнутым коленкам. – Сегодня тихо, – только и говорит Кёнсу, потому что надо что-то сказать в этой убивающей тишине из молчащего Сехуна и телевизора. – Чонин с Тэмином на «Интерстеллар» вроде ушли. Син-хён полчаса назад разговаривал по телефону, вроде уснул. Чондэ-хён так и не вернулся, как и Чанёль, Бекхён, Тао, Мин-хён... Сехун замолкает, будто ему кто-то рукой рот зажал; Кёнсу поворачивается, чтобы убедиться в обратном. Его выражение лица ни с чем не сравнится – так думает Кёнсу, когда улыбается и разглаживает двумя пальцами небольшую морщинку между бровей. Кёнсу почти лихорадит, когда Сехун опускает голову ему на плечо, при этом подставляясь так, чтобы его погладили: будто он кот, будто он устал дико, и отсидел на церемонии награждения не перед телевизором, а в зале. Кёнсу не очень хочет об этом думать, поэтому просто запускает пальцы ему в волосы, мягко поглаживая голову, от чего Сехун едва ли растекается. Вот только руку с колена не убирает – скользит ладонью по лодыжке, тем самым провоцируя на то, чтобы Кёнсу сильнее сжал пальцы. Немая игра, громкие правила – правила, которые Сехун придумал еще до того, как Кёнсу вернулся. А может и раньше. Кёнсу снова не думает. – Знаешь, пожалуй, я пойду в ванну, – выдавливает из себя Кёнсу, на что Сехун снова скользит ладонью к его колену. Сехун совсем обреченно раскидывает руки в стороны, разбрасывая одеяло по всему дивану, и ему не хватает только провопить «baby, I'm gona leave you» для завершения картины. Кёнсу поднимается, оглядывая его с ног до головы – действительно эпично. Когда он возвращается назад, телевизор уже подает признаки звуковой жизни, а вот Сехун – не очень. Еще и Чунмён рядом нарисовался, отвоевав пульт. На экране какая-то дорама, и Кёнсу даже узнает пару знакомых мелькнувших лиц, вот только дальше все исчезает, потому что Сехун загораживает собой все на свете. Он не говорит ничего, лишь поворачивает Кёнсу в противоположную сторону, подталкивая в сторону кухонного отсека. На самом деле, сейчас не помешала бы стена, которая отгородила всех. Кёнсу смеется, когда Сехун вытаскивает из мойки кружку, пытаясь попутно включить чайник; не может перестать улыбаться, когда макне пихает пакетик, и тихо повторять «что это за прилив заботы», ну что за ребенок. Сехун лишь бухтит в ответ, и сам улыбается, садясь рядом. – Хён, я правда рад за тебя. Эта награда, ты действительно её заслужил, – тихо говорит Сехун, едва касаясь своим коленом коленки Кёнсу. Из-за полумрака его глаза не видны, но Кёнсу уверен, что взгляни он туда – увидел бы только правду. – Ты еще скажи, что действительно смотрел все серии, – все, на что хватает Кёнсу, так это слабо толкнуть макне в плечо. – Смотрел, – гордо заявляет Сехун, даже выпрямляется малость, – и... если честно... в конце я даже пустил слезу. Это было так трогательно, – в доказательство он прикладывает руку к груди, но взглянуть на Кёнсу не решается. – Что-то мне опять грустно стало, хён. Чунмён уходит очень вовремя. Даже не уходит, а уползает – точно не вернется назад. Сехун, он как щенок, думает Кёнсу, когда тот соскакивает с места и перемещается на диван, вырубая звук на телевизоре. В его объятиях тепло, и лихорадит малость снова, но Кёнсу позволяет себе окунуться в это ощущение заботы: Сехун рядом, Сехун теплый. Позволяет трогать себя, скользить руками по коленкам снова и снова, зарываться носом в немного влажные и уже мягкие волосы. С Сехуном можно рядом болеть, потому что болезнь эта хроническая. И потому что это просто Сехун.