Там у третьего порога, За широкою ступенью, Верно, шелковые камни, Бьется надвое дорога, слышишь? Правый путь ведет на пристань, Путь окружный – в горы, к югу, Но на свете нет дороги, Чтобы нас свела друг к другу!.. Мельница, "Дороги"
– Я счастлив засвидетельствовать свое почтение герцогине Придд. Эпинэ почти не удивился, когда из глаз невысокой медноволосой женщины на него глянула давно позабытая золотистая осень... почти. Его голос остался почти ровным, ее лицо - почти спокойным, только во взгляде метнулось то ли узнавание, то ли отражение мерцающего в полумраке зала огня. Свечи, как много их зажгли сегодня... – Я рада видеть вас здесь, герцог. Спасибо, хоть не "блистательный"... После того, как им с Марианной взахлеб рассказали о редкостной красоте молодой герцогини, он ожидал увидеть облаченной в лиловое кого угодно, но только не Мэллит. Казаться такой далекой и очутиться так близко – как?! – Вы прекрасно выглядите. – Спасибо. – Слабая улыбка и застывший в золотых глазах вопрос - словно замурованная в янтарь мошка. Они так давно не виделись, но когда же она успела выйти за Придда? Когда он сам успел из изгнанника превратиться в талигойского герцога, маршала и супруга самой дорогой из куртизанок Олларии?.. Не сказать, чтобы Агарис и Алат казались Роберу вчерашним днем, но вынырнувшая из глубин памяти гоганская девочка поворачивала время вспять. Бросала под ноги лица и слова, которые за зимними тревогами и зелеными кошмарами, казалось, уже и не вспомнить. Желание поговорить, узнать, убедиться становилось нестерпимым. – Мелхен. – кажется, ее объявили именно так. Мелания, Мэллица, Эжен, теперь Мелхен... – Я не нарушу правил приличия, если попрошу вас о беседе наедине? – Блистательный спросил, значит, не нарушит. Но согласится ли супруга Первородного Робера? До боли знакомые слова Мэллит произнесла шепотом, и Эпинэ был ей благодарен. – Конечно, Мэллит. Конечно.***
...Алтарный чертог. Кэналлийское. Ночь перед отъездом в Сагранну. Золотые розы. "Паж Эжен". Алатские качели. Прибытие в Олларию. Известие о сбежавшей баронессе. Отбытие в Придду. И бьющаяся надвое дорога. Полная сверкающего свечными сполохами Заката бутылка постепенно пустела, но девушка к вину так и не притронулась. Робер пил "Змеиную кровь", из-за дубовых дверей доносились кружевные обрывки замысловатого вальса, Мэллит вспоминала и говорила, а перед глазами проносились те безумные два года, когда их кони шли рядом. Даже когда круто сворачивали. Потом ее дорога протянулась на север, а его заплелась узлом в городе, которого больше нет... Как много изменилось, слишком много... И в первую очередь - они сами. Она говорила что-то еще, то улыбаясь, то напряженно сдвигая брови, говорила о старом добром регенте и веселом моряке, о бергерской баронессе и сестре нареченного Валентином, но Робер был слишком пьян, чтобы слушать еще о чем-то, кроме одной-единственной вещи. Если она ответит "нет", что ж... Значит, он нарушил очередную клятву.* Не в первый раз. – Мэллит, скажи мне, ты счастлива с ним? Грудной голос нырнул в бархатный полумрак комнаты и затих; девушка очень внимательно посмотрела на него, склонив голову на плечо. Раньше из прически обязательно бы выпала отливающая осенней листвой прядка, но слуги герцогини Придд работали на совесть. – Нареченный Валентином не смог зажечь в душе недостойной страсть, но он сумел потушить ее горе. - Как тихо она говорит. - Это Робер хочет услышать? – Это. – Как же похоже и не похоже на них с Марианной... Его согрела Марианна, ее – Валентин, неужели эта ледяная глыба может согреть? Впрочем, теперь Мэллит способна отыскать тепло в ком угодно, слишком долго она мерзла. – Значит, счастлива... Ты знаешь, Мэллит... я ведь тоже счастлив! – Сердце мое радуется, слыша эти слова. Пусть цветок любви никогда не завянет в душе твоей и в глазах жены твоей. Мэллит улыбается, отражая его собственную радостную физиономию, и Робер ни капли не жалеет о том, что эта улыбка навсегда принадлежит Спруту. На душе было легко, и не только от пьяной кэналлийской горечи на губах – хотя бы одна судьба не была сломана по его вине... нет, не одна, а целых четыре. Как же все-таки хорошо, что тогда, пять лет назад, он не оказался смелее. Как хорошо, что их пути разошлись. Дороги разбиваются, но у огней небесных стран сегодня будет тепло. Всегда будет.